Платон караев. Образ и характеристика платона каратаева в романе война и мир толстого сочинение. Отголоски христианской религии в поведении Платона

Роман Л. Н. Толстого «Война и мир» это иллюстрация жизни русского общества в мирное и военное время первой четверти XIX века. В романе задействовано множество героев, одни из которых являются главными, а другие второстепенными, но не менее яркими. Одним таким ярким персонажем является солдат Платон Каратаев. В данной статье рассматривается образ и характеристика Платона Каратаева.

Внешний вид Платона Каратаева

Солдат Платон Каратаев – уже немолодой мужчина. Его возраст примерно 50 лет, хотя он и сам не помнит, когда точно родился. Он одет в солдатскую шинель, портки и несвежую рубашку. Первое, что заметил Пьер Безухов, познакомившись с ним в плену, запах пота, который усиливался при каждом его движении. Однако Каратаев оказался чудесным человеком, оказавшим огромное положительное влияние на Пьера Безухова.

Платон был невысокого роста, обладал круглыми плечами и такими же круглыми руками. Казалось своими ручищами он мог обнять весь мир. Весь его внешний вид говорил, что это добрый и чувствующий человек. Его большие карие глаза излучали теплый свет, а лицо, на котором уже было достаточно много морщин, выглядело юным и свежим.

Характеристика Платона Каратаева

Платон Каратаев – самый необычный солдат, который встречался на пути у Пьера Безухова. В нем не было ни капли жестокости, которая обычно присуща военным людям. Этот человек любил весь мир и никого не осуждал. Оказавшись в плену с Пьером, он утешает его и возрождает Безухова, дарит ему надежду на светлое будущее. Пьер, разочаровавшись в войне и в людях находит в Платоне человека, которому можно довериться, несмотря на то, что тот являлся простым солдатом.

Платон Каратаев является очень религиозным человеком. Он готов самоотверженно принимать все тяготы судьбы, не обвиняя никого в своих неудачах. Этот человек твердо уверен, что если быть покорным и не озлобляться, то обязательно справедливость восторжествует. Герой ласков со всеми: Пьером, другими пленными, французами и даже с бездомной собакой. Это открывает в нем читателю широкую душу и доброе сердце этого персонажа.

Биография и кончина Платона Каратаева

Герой родился в крестьянской обеспеченной семье. Он всегда любил свою Родину и свою семью. Как-то он забрел в соседские владения в поисках дров, за что и был признан вором и преступником. За этот поступок ему пришлось дорого поплатиться – пойти на службу. Изначально служить должен был идти его младший брат, но так как туда отправился Платон, младший освобождался от этой повинности. Каратаев со смирением принимает эту новость, находя в ней и положительные моменты: у его младшего брата на тот момент было уже пять детей, а у Платона не было никого кроме жены (у него была дочь, но, к сожалению, она умерла).

В образе Платона Каратаева Толстой изобразил мирное, доброе, духовное начало, предельно усилил, укрепил в нем черты простого русского человека, сделал его олицетворением всего доброго, русского, круглого. Это проявляется во всем: во внешнем облике- округлости его головы, спины, рук, движений; в улыбке, ласковости и любовной расположенности, с которой он относится к каждому живому существу - солдатам, Пьеру, французам (они тоже для него часть мира, который он любит), своей лиловой собачонке. Это проявляется в округлости, в движениях, жестах, особой ладности его занятий, самых разнообразных дел, которыми он занят непрерывно и в которых проявляет одинаковое умение.
Толстой пишет, что, попав в плен, Платон Каратаев отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему, крестьянскому или “христианскому”, как он выговаривал, народному складу.
Он любил в свободное время (вечером) разговаривать, рассказывать или петь что-то, любил слушать сказки, но больше всего он любил слушать рассказы о настоящей жизни. Платон Каратаев любил говорить и говорил хорошо, украшая свою речь ласкательными словами, пословицами и поговорками - теми народными изречениями, которые кажутся столь незначительными, взятые отдельно, и которые получают вдруг значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати.
В Платоне Каратаеве мы видим гармонию внутренней жизни, которая дается безграничной верой в волю Бога на все происходящее на Земле, верой в то, что все равно в конце концов победят добро и справедливость, отсюда его непротивление злу насилием и принятие всего, что бы ни происходило.
Важно еще то, что “жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал”.
Платон Каратаев воплощает собой тот мировой закон, к постижению которого стремятся любимые герои Толстого.
До встречи с Каратаевым Пьер пережил свой самый сильный душевный кризис. С той минуты, как он увидел страшную сцену расстрела невинных людей солдатами, не хотевшими этого делать, “в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым... В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую душу, и в Бога...”
Платон Каратаев помог Пьеру восстановить чувство устойчивости миропорядка, в основе которого лежит любовь и взаимопонимание, помог избавиться от мучившего его страшного вопроса: “зачем?” Пьер ощутил радость освобождения от поисков цели и смысла жизни, ибо они только мешали ему почувствовать, что смысл жизни - в самой жизни, в осознании того, что везде, во всем, рядом с людьми есть Бог, который всех любит и без воли которого не спадет волос с головы человека. Именно в плену, благодаря Каратаеву, испытаниям и лишениям, Пьер вновь обрел веру в Бога, научился ценить саму жизнь, бросил, как пишет Толстой, “умственную зрительную трубу”, в которую он смотрел через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь.
Конечно, путь исканий Пьера не заканчивается на этом, он продолжается и дальше, что видно из эпилога. Но эти поиски будут опираться теперь на прочный фундамент общей жизни, в которую вошел Пьер, на необходимость любви ко всему, что его окружает. Это знание приобрел Пьер в общении с Платоном Каратаевым, который явился для него высшим воплощением простоты, добра и правды.

Образ Платона Каратаева в романе «Война и мир» (2 вариант)

Одной из тем романа Л.Н. Толстого «Война и мир» является тема народа. Ярким представителем народа выступает здесь Платон Каратаев. Вообще, этот образ показателен для творческой эволюции Л.Н. Толстого конца 60-х годов 19 века. Писатель приходит к убеждению в том, что истинное счастье заключается в отрешенности от мирской суеты, в любви к ближнему, в признании народной правды. Эта мысль и нашла свое воплощение в Платоне Каратаеве.
Каратаев все принимает в жизни так, как оно есть, полагая, что все дано от Бога. Радость пришла – радуйся, страдание – постарайся смягчить его своей любовью. Устранять недоброе силой – значит порождать новое зло. Регулируемый такими инстинктами (а они у него от здоровой в нравственном отношении «роевой» крестьянской жизни), Платон ни о чем не печалится. «Положи, господи, камушком, подними калачиком», - говорит он.
В военный быт Каратаев также перенес привычки крестьянина-труженика: он всегда чем-нибудь занят, помогает другим, для него все – люди, всех он в одинаковой степени жалеет. Врагов у этого героя нет, злобы тоже. Трудности его не страшат, и никакой случай не застает врасплох: «все в руках божьих». В речах его и действиях было что-то успокаивающее, «круглое» и «спорое».
Словом, это человек, у которого нет противоречий ни с собой, ни с окружающей средой. Он целиком положился на власть Бога, судьбы и уверен, что с ним случится только то, чего не избежать. Значит, нет смысла мучить себя, пытаться изменить то, чего изменить нельзя. Такую психологию можно назвать фаталистической. Она приводит к покорности судьбе, непротивленчеству.
Л.Н. Толстой ничего не искажал, создавая характер Каратаева. Черты каратаевской «пассивности» были присущи определенной части русского крестьянства. В этом герое Толстой поэтизирует цельность мироощущения крестьянина, жизнестойкость его характера. Недаром в жизни этого простого человека Пьер Безухов нашел то, чем можно удовлетвориться, освободив себя от дум о счастье.
Платон тоже солдат, хотя и пленный, но в нем, на первый взгляд, выдвигается не солдатское, а чисто мужицкое начало жизни. Это нужно писателю, чтобы открыть перед Пьером внутренний мир крестьянина. В угоду автору Платон Каратаев, «попав в плен и обросши бородою… отбросил от себя все напущенное на него, чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему крестьянскому, народному складу».
Пьер первый раз в жизни был так близок к крестьянину, жил с ним одним бытом и разделял общую участь. Здесь он открыл для себя мужика с его разносторонними интересами. По многократным уверениям Пьера, Платон Каратаев оказал на него большое влияние, но, в то же время, он никогда не договаривает, в чем конкретно заключалось это влияние. Так, Безухов решил ответить на этот вопрос, когда рассказывал Наташе о пережитом при возвращении из плена: «Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из-за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился. Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка».
И за этим ничего не последовало. Очевидно, ответ следует искать в тех свойствах мужика, какими начинает любоваться и герой романа, и сам Толстой. А нравится им в Каратаеве все: и доброта, и трудолюбие, и работоспособность, и здоровье, и непосредственность, и покорность судьбе. В Каратаеве Толстой поэтизирует цельность мироощущения крестьянина, жизнестойкость характера. В нем Пьера привлекло спокойствие, наличие большой внутренней силы. Эта сила зовется духом народа, она-то и открылась Пьеру, помогая ему выйти на искомую дорогу. Благодаря ей Безухов обретает веру в добро, желание помочь ближнему.
Значение Каратаева для Пьера больше всего определяется тем, что теперь был найден образец жизни, лишенный пороков господствующих классов. Спасение в мужике - это, как мы увидим далее, весьма ощутимо выражено в романе композиционными средствами. Платон Каратаев появляется в тот момент, когда Пьеру нужна была какая-то опора, чтобы вернуть веру в добро и правду, утерянную им после пережитых потрясений при расстреле французами русских, обвиненных в поджогах Москвы.
Именно благодаря Каратаеву, как говорится в романе, «прежде разрушенный мир теперь с новою красотой, на каких-то новых и незыблемых основах, двигался в его душе». Каратаев навсегда остался в сознании Пьера самым дорогим воспоминанием, «олицетворением духа простоты и правды».
Платон Каратаев не столько идеальный, сколько функциональный образ. Это подтверждается также тем, что, вернувшись из плена, Пьер не стал непротивленцем. В эпилоге он сближается с членами тайного общества, осуждает политические порядки в стране: «В судах воровство, в армии одна палка: шагистика, поселения, - мучат народ, просвещение душат. Что молодо, честно, то губят! Все видят, что это не может так идти. Все слишком натянуто и непременно лопнет».
Образ Платона Каратаева является в романе воплощением народной мысли. Народ изображен в эпопее носителем многих ценных человеческих качеств.
Таким образом, под влиянием народа князь Андрей и Пьер духовно преображаются, находят высшую цель жизни, связывая ее со служением людям, защитой добра, справедливости.

Образ Платона Каратаева в романе «Война и мир» (3 вариант)

Изображение духовного роста человека, «диалектики души» - самое, пожалуй, характерное в творчестве Толстого. Но этим истинно человеческим качеством – богатством душевного мира – он наделяет только симпатичных ему людей (примером может служить образ Платона Каратаева). Эта своеобразная традиция прослеживается на протяжении всего творческого пути писателя. Толстой пишет так, что ясно видно: чем больше влияет на человека светское общество, тем беднее его внутренний мир. Человек может достигнуть внутренней гармонии в общении с народом, с природой. Толстой убежден, что сословные преграды угнетающе действуют на развитие характера. Придерживаясь этой точки зрения, писатель раскрывает в романе образ Платона Каратаева.

С Платоном Каратаевым, солдатом Апшеронского полка, Пьер Безухов встречается в самый тяжелый момент своей жизни. Только что избежав казни, он смотрел, как убивают других людей, и мир «превратился для Пьера в кучу бессмысленного сора», «в нем уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога».
Помогает герою выйти из этого кризиса Платон Каратаев. Мало того, после знакомства с ним, после долго общения в плену, Пьер навсегда обретает новое понимание вещей, уверенность, внутреннюю свободу. Герой приобщается к народному началу, к народной мудрости, воплощенной в Каратаеве. Недаром писатель назвал этого философа Платоном. И в эпилоге романа, по прошествии многих лет, Пьер Безухов будет проверять свои мысли, поступки, соотнося их с представлениями Каратаева о жизни.

При первой встрече с этим маленьким, ласковым и добродушным человеком Пьера поражает ощущение чего-то круглого и спокойного, что исходит от Каратаева. Он привлекает всех к себе спокойствием, уверенностью, добротой и улыбчивостью своего круглого лица. Это солдат, участвовавший во многих походах, но в плену «он отбросил от себя все чуждое, солдатское» и возвратился к крестьянскому, народному складу.
Автор подчеркивает «круглое» начало во внешности героя: «даже руки он носил, как бы всегда собираясь обнять что-то». Довершают обаятельный внешний облик большие карие нежные глаза и приятная улыбка. В первых же словах, обращенных к Пьеру, звучат «ласка и простота»: «А много вы нужды увидали, барин? А?. Э, соколик, не тужи…»
Речь Платона – певучая, пронизанная народными пословицами, присказками. Он говорит как бы не только от себя, но выражая мудрость народа: «Час терпеть, а век жить», «Где суд, там и неправда», «От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся», «На болезнь плакаться – бог смерти не даст» и т.д.
Самые заветные свои мысли он высказывает в повествовании о купце, который невинно пострадал, оклеветанный и приговоренный к каторге за чужое преступление. Через много лет он встречается с истинным убийцей, и в том пробуждается раскаянье. Глубокая христианская идея жизни по совести, смирению и вере в высшую справедливость, которая непременно восторжествует, - вот существо каратаевской, а значит, и народной философии. Именно поэтому Пьер, приобщившись к этому мировоззрению, начинает жить по-новому.

Главная мысль романа «Война и мир» - это мысль о единении людей доброй воли. И Платон Каратаев показан как человек, способный раствориться в общем деле, в мире. Для Толстого это душа патриархального мира, он представляет собой психологию и мысли всех простых людей. Они не раздумывают о смысле жизни, как Пьер и Андрей. Эти люди просто живут, их не пугает мысль о смерти, потому что они знают, что их «существованием распоряжается не простой произвол», а справедливая высшая сила: «Жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь». Она имела смысл только как часть целого, которое он постоянно чувствовал». Вот то ощущение, к которому с таким трудом идут дворяне Толстого.

Суть натуры Каратаева – это любовь. Не личное чувство и привязанность к конкретному человеку, а любовь вообще ко всему в этом мире: он любил товарищей, французов, любил Пьера. Платон навсегда остался для Пьера непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды.

Толстой в своем романе показал разные типы людей: «Каждая личность носит в самой себе свои цели, и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным для человека целям общим». И только ощущая себя причастным к общей жизни, человек может выполнять свои личные задачи, жить подлинной жизнью, в гармонии с самим собой и с миром. Именно это открылось Пьеру в общении с Платоном Каратаевым.

Роман “Война и мир” – несомненно одно из самых многозвучных, многокрасочных произведений. Свободно сочетая, “сопрягая” в себе изображение событий мировой истории и тонких, скрытых, противоречивых душевных движений, “Война и мир” полемически противостоит всякой классификации и схематизации. Живая диалектика вечно движущейся, многосложной, неостановимой жизни, великолепно схваченная Толстым и составляющая душу его романа, требует от исследователя особой осторожности и такта.
Вопрос о Каратаеве – это одновременно и простой и сложный вопрос. Простой по существу, по ясности образа, по ясности авторской идеи, наконец, по незначительности его места в романе. Сложный – в силу того невероятного идеологического нагромождения, которым сопровождался разбор этого образа на протяжении всей девяностолетней критики “Войны и мира”. Образ Каратаева был преувеличен критикой в связи с некоторыми течениями народничества, почвенничества и др., зарождавшимися в годы появления “Войны и мира”. Образ Каратаева был преувеличен критикой в связи с толстовщиной и сопровождавшей ее полемикой в последние годы жизни Толстого. И когда литературоведы последнего времени вплоть до наших дней рассматривают этот образ, они фактически имеют в виду не столько текст самого романа, сколько те идеологические акценты, которые, каждый по своему, делали на нем Шелгунов, Страхов или Саводник.
Образ Каратаева олицетворяет в “Войне и мире” нераздельность частного существования каждого и жизни.
Толстой создает образ Платона Каратаева, охарактеризовав его внутренний облик особыми чертами крестьянского патриархального сознания.
В образах Тихона Щербатого и Платона Каратаева автор показывает две стороны крестьянского сознания и поведения – действенность и пассивность, борьбу и непротивление. Эти образы как бы взаимодополняют друг друга, позволяя Толстому всесторонне изобразить крестьянский мир. В романе предстает перед нами “убогая и обильная, забитая и всесильная” крестьянская Русь. Вместе с тем необходимо обратить внимание на авторскую оценку образа Каратаева, указать на то, что Толстой явно любуется своим героем, его кротостью и безропотностью. В этом сказались слабые стороны мировоззрения писателя. Но нельзя не согласиться с утверждением Сабурова, что “личные взгляды и настроения Толстого никогда не искажали в “Войне и мире” художественного изображения”.
Образом Платона Каратаева автором выражены черты деятельного, живого крестьянского характера. Изображая, как он разувался, “аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим, движениями”, как устраивался в своем углу, как он жил в первое время в плену, когда стоило ему “встряхнуться, чтобы тотчас же, без секунды промедления, взяться за какое-нибудь дело”, – автор рисует привыкшего к труду и неутомимого человека, умевшего быть нужным и полезным всем. “Он все умел делать не очень хорошо, но и не дурно. Он пек, варил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры, которые он любил, и песни”. Каратаев был, судя по его рассказам, – “давнишним солдатом”, не любившим, но честно исполнявшим солдатскую службу, течение которой “ни разу бит не был”. В Каратаеве есть и патриотическое чувство, которое он по-своему выражает: “Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае”, – говорит он, утешая Пьера. “Попав в плен и обросши бородою, он видимо отбросил от себя все напущенное на него чуждое, солдатское и невольно возвратился к прежнему крестьянскому, народному складу”, и любил рассказывать преимущественно “из своих старых и видимо дорогих ему воспоминаний “христианского”, как он выговаривал, крестьянского быта”.
Облик Каратаева представляет особое выражение крестьянской сущности в авторской ее трактовке. Его внешний вид производит впечатление благообразного крепкого крестьянина: “приятная улыбка и большие карие, нежные глаза были круглые… зубы его ярко-белые и крепкие, которые все выказывались своими двумя полукругами, когда в он смеялся (что он часто делал), были все хороши и целы в ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости”.
Рисуя портрет Каратаева, “вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил как бы всегда собираясь обнять что-то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые, морщинки – мелкие, круглые. Пьер чувствовал что-то круглое даже в речи этого человека” Это “круглое” становится символом “каратаевщины”, символом внутренней гармонии всех сторон личности, ненарушимой примиренности с собой и со всем окружающим, автор подчеркивает во всем его внешнем облике “олицетворение всего русского, доброго и круглого” – как некоторого символа гармонически цельного человека. В цельности, непосредственности его натуры проявляется, с точки зрения автора, бессознательная, “роевая” жизнь народа, как жизнь природы: он любил песни и “пел не так, как поют песенники, знающие, что их слушают, но пел так, как поют птицы”. “Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная частица. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал. Его слова и действия выливались из него так же равномерно, необходимо и непосредственно, как запах отделяется от цветка”.
Внимание автора особенно привлечено к внутреннему, душевному состоянию Платона Каратаева, как бы независимому от внешних условий жизни; “он любил и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком – не с известным каким-нибудь человеком, а с теми людьми, которые были перед его глазами”…
Этому неизменному любовному отношению Каратаева к людям автор придавал особенный смысл и значение как известной этической норме. Образ Платона Каратаева, наиболее развернутый из народных образов, занимает особое место в художественной структуре романа. Он возник не сразу и появляется в поздних редакциях “Войны и мира”.
Введение Платона Каратаева в действие эпопеи связано с тем, что Толстому важно было показать духовное возрождение Пьера под влиянием нравственных душевных качеств человека из народа.
Возлагая на Каратаева особую нравственную задачу – внесения в мир человеческих страданий ясности и душевного успокоения, Толстой создает идеализированный образ Каратаева, построив его как олицетворение добра, любви, кротости и самоотречения. Эти душевные качества Каратаева в полной мере воспринимаются Пьером Безуховым, озаряя его духовный мир новой истиной, открывшейся ему во всепрощении, любви и человечности.
Для всех остальных пленных Каратаев “был самым обыкновенным солдатом”, над которым они слегка “добродушно трунили, посылали его за посылками” и звали Соколик или Платоша; он был для них простачком.
Очень характерно для развития творческого пути Толстого, что он уже в конце 60-х годов воплотил свой человеческий идеал в образе патриархального крестьянина. Но Каратаев с его чертами кротости, смирения, покорности и безотчетной любви ко всем людям не является типичным, обобщающим образом русского крестьянина. Роль его важна при изучении мировоззрения автора: в образе Каратаева впервые дано художественное выражение элементов будущего учения Толстого о непротивлении злу насилием.
Но, возвысив в этическом плане нравственный облик Каратаева, Толстой показал в “Войне и мире”, что жизненная сила русского народа заключалась не в Каратаевых, а в той действенности, которая характеризовала Тихонов Щербатых, солдат-партизан, уничтожавших и изгонявших врага с родной земли. Образ Платона Каратаева является одним из ярких примеров проникновения в художественную систему религиозно-этических воззрений автора и представляет одностороннее изображение характера русского патриархального крестьянина – его пассивности, долготерпения, религиозности, покорности. В одном из ранних рассказов (“Рубка леса”) Толстой писал о трех типах солдат: покорных, начальствующих и отчаянных. Уже тогда он видел как наиболее ему “симпатичный и большей частью соединенный с лучшими – христианскимй добродетелями: кротостью, набожностью, терпением… тип покорного вообще”. Платоны Каратаевы были, конечно, среди солдат и в период Отечественной войны 1812 года, и среди безвестных героев Севастопольской обороны, и среди крестьян.
Многие черты характера Каратаева – любовь к людям, к жизни, душевная мягкость, отзывчивость к человеческим страданиям, стремление помочь человеку в отчаянии, горе – являются ценными свойствами во взаимоотношениях людей. Но возведение Толстым Платона Каратаева в человеческий идеал, подчеркивание в нем пассивности, покорности судьбе, всепрощения и безотчетной любви ко всему как выражение этической формулы толстовства (мир внутри вас) имело глубоко реакционный характер.
Не случайно в “Эпилоге”, когда Наташа, вспоминая Платона Каратаева как человека, которого более всех уважал Пьер, спрашивает его, одобрил ли бы он теперь его деятельность, Пьер ответил, подумав:
“Нет, не одобрил бы… Что он одобрил бы, это нашу, семейную жизнь. Он так желал видеть во всем благообразие, счастье, спокойствие, и я с гордостью бы показал ему нас”.
Сущность Каратаева отрицает стремление в человеке к активной политической борьбе за свои права и независимость, и, следовательно, Толстой утверждает, что народному миропониманию чужды активные революционные методы борьбы за переустройство общества. Каратаев руководим отнюдь не расчетом, не разумом. Но в стихийных его побуждениях нет и ничего своего. Даже во внешности его снято все индивидуальное, а говорит он пословицами и поговорками, запечатлевшими в себе лишь общий опыт и общую мудрость. Нося определенное имя, имея свою биографию, Каратаев, однако, в полной мере свободен от собственных желаний, не существует для него ни личных привязанностей, ни хотя бы инстинкта охраны и спасения своей жизни. И Пьер не мучается его смертью, притом что свершается это насильственно и у Пьера почти что на глазах.
Каратаев не есть центральный образ русского мужика в “Войне и мире”, а одна из многих эпизодических фигур наряду с Данилой и Балагой, Карпом и Дроном, Тихоном и Маврой Кузьминичной, Ферапонтовым и Щербатым и проч. и проч., ничуть не более яркая, не более облюбованная автором, чем многие из них. Центральным образом русского народа в “Войне и мире” является коллективный образ, воплощенный во множестве персонажей, раскрывающих величественный и глубокий характер простого русского человека – крестьянина и солдата.
Толстой по собственному замыслу изображает Каратаева не как характерного представителя солдатской массы, а как явление своеобразное. Писатель сам подчеркивал, что речь Каратаева, которая придает ему особый облик, и по стилю и по содержанию резко отличалась от обычной солдатской речи (см. т. IV, ч. I, гл. XIII). Толстой и не думал выдавать его за распространенный тип русского солдата. Он именно не таков, как другие. Он выведен как фигура своеобразная, оригинальная, как один из многих психологических типов русского народа. Если мы не считаем искажением образа крестьянской массы появление у Тургенева наряду с Хорем, Ермолаем, Бирюком, Бурмистром и др. Касьяна с Красивой. Мечи и Лукерьи-Живые мощи, то почему Каратаев в ряду множества иных народных характеров должен вызвать особые нарекания на Толстого? То обстоятельство, что Толстой впоследствии возвел в догму непротивление злу насилием и придал ей в годы революционного подъема значение политического принципа, не может влиять на оценку образа Каратаева в контексте “Войны и мира”, где все строится на идее не противления злу.
Наделен Каратаев именем древнего философа Платона – так Толстой прямо указывает, что вот это-то и есть самый высокий “тип” пребывания человека среди людей, участия в движении времени истории.
Образ Каратаева вообще, пожалуй, наиболее непосредственно “сопрягает” в книге “картины жизни” с рассуждениями Толстого самого широкого охвата. Здесь открыто сходятся, взаимно “высвечивая” друг друга, искусство и философия истории. Философская мысль тут прямо внедряется в образ, “организует” его, образ же животворит собою, конкретизирует, заземляет ее построения, ищет им собственно человеческую оправданность и подтверждение.
Сам Толстой, говоря в одной из редакций эпилога “Войны и мира” о “большинстве… читателей”, “которые, дойдя до исторических и тем более философских рассуждений, скажут: “Ну, и опять. Вот скука-то”, – посмотрят, где кончаются рассуждения, и, перевернув страницы, будут продолжать дальше”, заключал: “Этот род читателей – самый дорогой мне читатель… от их суждений зависит успех книги, и их суждения безапелляционны… Это читатели художественные, те, суд которых дороже мне всех. Они между строками, не рассуждая, прочтут все то, что я писал в рассуждениях и чего бы и не писал, если бы все читатели были такие”. И сразу же, вроде бы вполне неожиданно продолжил: “…Если бы не было… рассуждений, не было бы и описаний”.
Так создатель “Войны и мира” объяснял, что ввести истинный взгляд на историю было его неизменной целью, о достижении которой он постоянно и всячески заботился, самое же существо этого взгляда предполагало прежде всего развертывание “описаний”. Историю ведь для Толстого сотворяла, придавая ей смысл и значение, вся жизнь всех людей. Но художник и словно бы не верил, что “описания” одни, без подпор, вполне могут выдержать чрезвычайнейшую нагрузку.

Сочинение по литературе на тему: Платон Каратаев в романе “Война и мир”

Другие сочинения:

1. Роман “Война и мир” был задуман как роман о декабристе, возвращающемся после амнистии в 1856 году. Но чем больше толстой работал с архивными материалами, тем больше он понимал, что, не рассказав о самом восстании и глубже – о войне 1812 Read More ......
2. Роман Л. Н. Толстого “Война и мир” стоит в ряду лучших произведений мировой литературы. Он повествует о знаменательных событиях в истории страны, освещает важные периоды народной жизни, идеалы, быт и нравы различных слоев общества. Одна из главных тем произведения – Read More ......
3. Образ Платона Каратаева – один из ключевых образов романа Толстого “Война и мир”, отразивший размышления писателя об основах духовной жизни русского народа. Этот герой показан в основном через восприятие Пьера Безухова, для которого стал “самым сильным и дорогим воспоминанием”. Он Read More ......
4. Платон Каратаев Характеристика литературного героя Это солдат Апшеронского полка, которого Пьер встретил в плену. К. – воплощение “всего русского, доброго и круглого”, патриархальности, смирения, непротивления, религиозности. Все эти качества Толстой ценил в русском крестьянстве. К. – добрый, мягкий, ласковый, добродушный Read More ......
5. Любимой мыслью Л. Н. Толстого в романе “Война и мир” была “мысль народная”. На первый взгляд, отражение этой темы в романе кажется эпизодическим, так как из более чем пятисот семидесяти героев романа разработаны лишь десять образов представителей народа. Но Толстой Read More ......
6. Платон Каратаев – воплощение всего русского, доброго и круглого, патриархальности, смирения, непротивления, религиозности – всех тех качеств, которые так ценил Лев Николаевич Толстой у русского крестьянства. Лидия Дмитриевна Опульская писала: ” Образ Платона сложнее и противоречивее, он чрезвычайно много значит Read More ......
7. Духовную красоту “простого человека” я хочу показать на примере Платона Каратаева. После казни “поджигателей” у стен Новодевичьего монастыря в душе Пьера “как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу Read More ......
8. Одной из тем романа Л. Н. Толстого “Война и мир” является тема народа. Ярким представителем народа выступает здесь Платон Каратаев. Вообще, этот образ показателен для творческой эволюции Л. Н. Толстого конца 60-х годов 19 века. Писатель приходит к убеждению в Read More ......

ПЛАТОН КАРАТАЕВ.

Образ Каратаева. Платон Каратев и Пьер Безухов.

Каратаев Платон - персонаж романа-эпопеи Л.Н. Толстого «Война и мир», русский солдат, встреченный Пьером Безуховым в балагане для пленных, где он прожил рядом с ним четыре недели. Каратаев, по словам писателя, «остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго ».

Каратаев носил французскую шинель, подпоясанную веревкой, фуражку и на ногах лапти. «Вся фигура Платона... была круглая, голова... спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что-то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые ». Каратаеву «должно было быть за пятьдесят лет », но «зубы его, ярко-белые и крепкие... были все хороши и целы; ни одного седого волоса не было в его бороде и волосах, и все тело его имело вид гибкости и в особенности твердости и сносливости ».

Лицо Каратаева, «несмотря на мелкие круглые морщинки, имело выражение невинности и юности; голос у него был приятный и певучий ». Он «никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет », и это придавало интонации его речи «неотразимую убедительность».

Каратаев был физически так силен и вынослив «в первое время плена», что, «казалось, он не понимал, что такое усталость и болезнь ». Он «все умел делать... Он пек, варил, шил, строгал, тачал сапоги. Он всегда был занят и только по ночам позволял себе разговоры... и пел песни».

Каратаев много рассказывает о своей прежней крестьянской жизни, употребляя во множестве поговорки и пословицы , «это были те народные изречения... которые получают... значение глубокой мудрости, когда они сказаны кстати». Ложась спать, он говорил: «Положи, Господи, камушком, подними калачиком», вставая утром: «Лег - свернулся, встал - встряхнулся». Он «пел песни... как поют птицы», потому что это ему было необходимо, как необходимо бывает потянуться или расходиться...». Каратаев «любил говорить и говорил хорошо... В его речи события самые простые... получали характер торжественного благообразия ». Каратаев любил и сам слушать сказки и рассказы «о настоящей жизни». Привязанностей, дружбы, любви, как понимал их Пьер», Каратаев не имел, «но он любил , – отмечает Толстой, – и любовно жил со всем, с чем его сводила жизнь, и в особенности с человеком... Он любил свою шавку, любил товарищей, французов, любил Пьера... но Пьер чувствовал, что Каратаев... ни на минуту не огорчился бы разлукой с ним... ». Остальные пленные считали Каратаева «самым обыкновенным солдатом», но для Пьера он навсегда остался «непостижимым... и вечным олицетворением духа простоты и правды ». «...Жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал ».

При первой встрече с Каратаевым Пьер, потрясенный расстрелом «поджигателей», чувствовавший, что «в нем... уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в Бога», увидел в нем лишь «маленького человека, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота». «...Человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера». Движения его были «аккуратными, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим». Пьер почувствовал «что-то приятное, успокоительное... в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека.. .».
И в дальнейшем Пьер испытывает благоприятное воздействие слов и поступков Каратаева. Первые его слова, обращенные к Пьеру, были словами сочувствия, доброжелательства, утешения: «А много вы нужды увидели, барин? А?» «...И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека , – пишет Толстой, – что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы». «“...Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить!” – продолжал Каратаев».

Каратаев угостил Пьера печеной картошкой, расспросил и сам рассказал о себе. Оказалось, что он был солдатом Апшеронского полка , «от лихорадки умирал» и пленен «из гошпиталя в Москве». На службе его прозвали Соколиком за то, что он часто обращается с этим словом к собеседнику. Каратаев очень переживает события войны : «...Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть ». И все же Каратаев верит в благополучный исход событий и выражает это пословицей: «Червь капусту гложет, а сам прежде того пропадае...» Он искренне огорчен тем, что у Пьера не было родителей, нет детей. Он не принимает пессимизма Пьера («да теперь все равно»): «...От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся…» В подтверждение этой истины Каратаев «рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали в солдаты». Но горе обернулось радостью: «Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам-пят ребят... Так-то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы все судим: то не хорошо, то не ладно...»

Встреча с Каратаевым, разговор с ним, его рассказ о себе, его молитва на ночь привели Пьера к ощущению того, «что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких-то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе» . Пьер отказался от перевода из солдатского балагана в офицерский, ибо только здесь в общении с Каратаевым, через то, что он понял в Каратаеве, получил «успокоение и согласие с самим собою». Разлученный французским конвоем с Каратаевым при выходе из Москвы, «Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и... собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева».

В пути Каратаев заболел лихорадкой, «слабел с каждым днем», тихо стонал, ложась на привалах, от него исходил «усилившийся запах». Ночью Каратаев «обыкновенно оживал от лихорадочного припадка и бывал особенно оживлен». Пьер услышал, как, «укрывшись... с головой шинелью... своим спорым, приятным, но слабым, болезненным голосом» Каратаев рассказывал солдатам историю, которую Пьер слышал от него уже раз шесть. «История эта была о старом купце, благообразно и богобоязненно жившем с семьей и поехавшем однажды с товарищем, богатым купцом, к Макарью». «Остановившиеся на постоялом дворе, оба купца заснули, и на другой день товарищ купца был найден зарезанным и ограбленным. Окровавленный нож найден был под подушкой старого купца. Купца судили, наказали кнутом, и, выдернув ноздри, …сослали в каторгу». На каторге через «годов десять или больше того» старик рассказал товарищам, «как все дело было... Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, Бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль».

В компании слушателей-каторжан оказался «тот самый человек... что купца убил». Он признался в том, что «то самое дело сделал» и нож «под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа».

«- Старичок и говорит, – продолжает Каратаев свой рассказ, – Бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, грешны, я за свои грехи страдаю».

Рассказывая, Каратаев «все светлее и светлее сиял восторженной улыбкой », «как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа ». Истинный убийца «объявился... по начальству». Но, «пока суд да дело», старичка «уж Бог простил - помер». «Таинственный смысл» рассказа Каратаева, «восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости... смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера», – заключает писатель.

На следующее утро после ночного рассказа о старом купце и раскаявшемся злодее Каратаев «в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности». «Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что-то».

«Когда пленные опять тронулись... Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что-то говорили над ним». Затем «...с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел», и «завыла собака». На следующем привале Каратаева уже не было среди пленных. Перед восходом солнца следующего дня пленных освободил отряд Денисова и Долохова.

Своим душевным выздоровлением Пьер во многом обязан Каратаеву , в общении с которым «в плену узнал, что Бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя ».

Каратаев стал теперь для Пьера критерием в оценке других лиц. Вспоминая князя Андрея, «он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли».

Рассказывая своим близким о пережитом, он говорит о Каратаеве: «...Вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека-дурачка ».

Ученики яснополянской школы, Платон Каратаев и Николай Ростов

В 1862 году Лев Николаевич занимался педагогикой и убеждался в том, о чем когда-то писал Руссо: что в ребенке есть элементы совершенного, неповрежденного человека.

В статье «Кому у кого учиться писать: крестьянским ребятам у нас или нам у крестьянских ребят?» Лев Николаевич выяснял для себя: чье самосознание выше, сильнее – у него или у крестьянского ребенка.

В одном из вариантов статьи он писал: «Представьте себе совершенный математически верный, живой, своей силой развивающийся шар. Все части этого шара растут своею, соразмерной другим частям силой. Шар этот есть образец совершенства, но он должен вырасти до положенного ему предела величины, среди бесчисленного количества таких же свободно растущих шаров… Задача в том, чтобы довести шары до их величины, сохранивши их первобытную форму… Нарушает первобытную форму только насилие».

Мечтая о свободном человеке, Толстой видел такого человека в крестьянских детях, еще не изуродованных насилием. Крестьянский мир кажется ему соединением свободно растущих, не нарушающих свою первобытную форму живых сил.

Идеалом крестьянского мира тогда Толстой считал казачество. И здесь он входит в противоречие, потому что сам он помещик, хочет быть добрым помещиком, а казачество – это общество без помещика. Свободно развившегося человека Толстой хотел видеть в Ерошке, но мир Ерошки разрушен – уже не те казаки вокруг него. Люди судятся, оттягивают друг у друга сады: прошло казачество. Прошло патриархальное крестьянство, прошло давно.

Толстой считает, что «идеал наш сзади, а не впереди».

Платон Каратаев принадлежит к этому идеалу.

Образ Платона Каратаева был создан Толстым во время завершения текста: в плане ни Каратаева, ни человека, за которым мы должны предполагать Каратаева, нет. Пьер в плену одинок; он бережет вынесенного им из огня ребенка.

Каратаев введен в роман небольшим и плотным описанием, занимая две главы в эпизодах плена Пьера Безухова и потом в следующей книге при описании отступления французов из Москвы еще несколько глав.

Каратаев из зажиточной семьи, в которой много взрослых мужчин.

« – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики и наш дом, слава тебе богу. Сам-сем батюшка косить выходил. Жили хорошо».

После того как Платон за порубку леса вместо брата попал на военную службу, крепкая семья не пошатнулась.

« – Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках».

У Каратаева все идет к лучшему. Войны он не видит и о ней не говорит.

Строевой солдат русской армии начала XIX века был оторван от крестьянства и должен был пройти многие поля и страны, если проходил через бой,

Про русского солдата эпохи 1812 года иностранцы писали очень иного. Приведу две выписки: «Русский умирает с неустрашимостью на том самом месте, на котором начальник его приказал ему умереть» (Бюожине ).

Это солдат стойкий, сильный, привычный к строю.

«Русские умирают в битвах, и их батальоны не просят пощады…» (Канфич ).

Считая, что Платон Каратаев сдан на службу двадцати одного года – он на службе тридцать лет, во всяком случае, больше двадцати пяти лет. Значит, он вступил на службу в восьмидесятых годах XVIII века. Таким образом, Каратаев – солдат с большим военным опытом.

Между тем Платон Каратаев у Толстого не солдат, а мужик, хотя сказано, что Платону Каратаеву должно быть за пятьдесят лет, судя по его рассказам о походах, в которых он участвовал давнишним солдатом.

Каратаев – мужик в плену, как Пьер – барин в плену.

В то же время плен возвращает Каратаева в патриархальный быт деревни.

Это капли жидкости, принявшие, по мысли Толстого, свою шарообразную истинную форму.

«Он не понимал и не мог понять значения слов, отдельно взятых из речи. Каждое слово его и каждое действие было проявлением неизвестной ему деятельности, которая была его жизнь. Но жизнь его, как он сам смотрел на нее, не имела смысла, как отдельная жизнь. Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал».

Толстой утверждает, что Платон Каратаев «неохотно говорил про свое солдатское время, хотя не жаловался и часто повторял, что он всю службу ни разу бит не был».

Каратаев охотно сбросил с себя все напущенное, солдатское и «невольно возвратился к прежнему крестьянскому, народному складу».

« – Солдат в отпуску – рубаха из порток, – говаривал он».

В говоре Каратаева солдатского тона нет.

Толстой подчеркивает: «Поговорки, которые наполняли его речь, не были те большей частью неприличные и бойкие поговорки, которые говорят солдаты».

Трудно поверить, что человек, тридцать лет служивший в боевой обстановке, в заграничных походах, в очень крепко спаянных русских полках, так не принял ничего военного и остался до такой степени крестьянином.

Сообразно с этим Каратаев говорит пословицами, которые он сам не замечает и даже не может повторить.

Отметим, что все эти пословицы взяты Толстым из книг.

Книжна и характеристика пословиц.

«Главная особенность его речи состояла в непосредственности и спорости. Он, видимо, никогда не думал о том, что он сказал и что он скажет, и от этого в быстроте и верности его интонаций была особенная, неотразимая убедительность».

Каратаев все умеет делать «не очень хорошо, но и не дурно».

Он любит петь, но «не так, как поют песенники, знающие, что их слушают».

То, что говорит Платон Каратаев, как бы очищено и обобщено, как бы уже издано.

Это в описании дает особый «дух простоты и правды».

Толстой эпохи написания «Войны и мира» занимался фольклором, русскими былинами, изучал пословицы; в его библиотеке был Буслаев, глубокий, но тенденциозный исследователь, преувеличивающий косность фольклора.

Буслаев в «Исторических очерках» писал: «В период эпический исключительно никто не был творцом ни мифа, ни сказания, ни песни. Поэтическое воодушевление принадлежало всем и каждому…»

В другом месте в той же статье Буслаев пишет: «Все шло своим чередом, как заведено было испокон веку… Даже минутные движения сердца, радость и горе выражались не столько личным порывом страсти, сколько обычными излияниями чувств – на свадьбе в песнях свадебных, на похоронах в причитаньях, однажды навсегда сложенных в старину незапамятную и всегда повторявшихся почти без перемен. Отдельной личности не было исхода из такого сомкнутого круга».

Буслаев говорил: «Вся область мышления наших предков ограничивалась языком. Он был не внешним только выражением, а существенною составною частью той нераздельной нравственной деятельности целого народа, в которой каждое лицо хотя и принимает живое участие, но не выступает еще из сплошной массы целого народа».

Здесь исследователь преувеличивает и идеализирует то, что Толстой называл «роевым» началом в народе.

Между тем фольклор имеет свою направленность; эту направленность впоследствии формулировал В. И. Ленин, говоря, что фольклор выражает чаяния и ожидания народа; фольклор не только создание истории, но и предчувствие будущего.

Действия Ильи Муромца в былинах не безобидны и не нейтральны; недаром он «старый казак».

Мудрость Каратаева – та детская покорность, которую Толстой в школе не встретил.

Школа в Ясной Поляне была уничтожена жандармами, но жандармский налет только предварил события: сам Толстой уже подрезал и пересадил себя, как яблоню, как он писал в письме А. А. Толстой, он хотел перейти в обычную колею дворянского быта. Ища дорогу к счастью на обычных путях, Толстой женился. Он хотел быть, как все, он не хотел быть «пегим», как Холстомер, он хотел быть помещиком, аристократом, живущим в своей деревне, ни от кого не зависящим.

Это было отступление.

В писании своем, развертывая анализ, Лев Николаевич дошел до описания плена Пьера.

В плену Пьер опростился, освободился от семьи и имущества, узнал Платона Каратаева. Познание Толстой оформляет в противоречивую форму сна.

В сон входит действительность, действительность по-своему разгадывает то, что дано во сне. Разгадка эта жестока.

Во сне Толстой видит Платона Каратаева так, как он видал крестьянских детей в яснополянской школе.

События действительности соединяются со сновидениями. Пьер думает: «…жизнь есть все. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».

«Каратаев!» – вспомнилось Пьеру.

И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой», – сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.

– Вот жизнь, – сказал старичок учитель».

Таков сон. Каратаев разлился и исчез.

– Vous avez compris, mon enfant, – сказал учитель.

– Vous avez compris, sacr? nom, – закричал голос.

Сон говорил: «Ты понимаешь, дитя?»

Действительность говорит: «Ты понимаешь, проклятый?»

Оказывается, что Платон Каратаев застрелен, и его лиловая собачка перешла теперь к Пьеру Безухову.

Пробуждение жестоко, хотя Толстой принимает это пробуждение и исчезновение Платона Каратаева.

В романе есть еще один мужик – партизан Тихон Щербатый, который убил помещика, а потом оказался героем, даже с точки зрения Василия Денисова. Тихон Щербатый – в своей тенденции пугачевец, он проходит в романе как бы боком.

Платон Каратаев принят целиком Толстым, но в конце романа Пьер становится декабристом. Освобождение Пьера, которое дал ему парадоксально плен, освободивши его от немилой жены, снявши с него чувство вины, – это освобождение кончилось, но в новой семье Пьер становится декабристом, которого не одобрил бы Платон Каратаев.

Когда-то Николай Ростов вовремя прибыл в село Богучарово, в котором бунтовали мужики: ударил «зачинщика» и привел всех в повиновение. Так он стал героем и освободителем Марии Болконской.

Теперь Пьер сталкивается с Николаем Ростовым, который недовольно выслушивает его. Николай возражает Пьеру, услышав, как он говорит о создании нового общества:

« – Общество может быть не тайное, ежели правительство его допустит. Оно не только не враждебное правительству, но это общество настоящих консерваторов. Общество джентльменов в полном значении этого слова. Мы только для того, чтобы Пугачев не пришел зарезать и моих и твоих детей и чтоб Аракчеев не послал меня в военное поселение, – мы только для этого беремся рука с рукой, с одною целью общего блага и общей безопасности.

– Да, но тайное общество, следовательно, враждебное и вредное, которое может породить только зло.

– Отчего? Разве тугендбунд, который спас Европу (тогда еще не смели думать, что Россия спасла Европу), произвел что-нибудь вредное? Тугендбунд – это союз добродетели: это любовь, взаимная помощь; это то, что на кресте проповедовал Христос…»

На это Денисов говорит:

« – Ну, брат, это колбасникам хорошо тугендбунд, а я этого не понимаю, да и не выговорю… Все скверно и мерзко, я согласен, только тугендбунд я не понимаю, а не нравится – так бунт, вот это так! Je suis vot’e homme».

Николай не принимает улыбки Пьера и смеха Наташи, которыми они приняли эти слова. Николай говорит: «…вели мне сейчас Аракчеев идти на вас с эскадроном и рубить – ни на секунду не задумаюсь и пойду. А там суди, как хочешь».

Николай Ростов не только на словах выступал прямым врагом Пьера. Такие люди, как он, пошли и рубили и разбили декабристов.

Разговор слушает сын Андрея Болконского, потом во сне он видит картину, в которой Толстой выразил понимание декабрьского восстания.

«Он видел во сне себя и Пьера в касках, таких, какие были нарисованы в издании Плутарха. Они с дядей Пьером шли впереди огромного войска. Войско это было составлено из белых, косых линий, наполнявших воздух подобно тем паутинам, которые летают осенью и которые Десаль называл le fil de la Vierge. Впереди была слава, такая же, как и эти нити, но только несколько плотнее. – Они – он и Пьер – неслись легко и радостно все ближе и ближе к цели. Вдруг нити, которые двигали их, стали ослабевать, путаться, стало тяжело. И дядя Николай Ильич остановился перед ними в грозной и строгой позе.

– Это вы сделали? – сказал он, указывая на поломанные сургучи и перья. – Я люблю вас, но Аракчеев велел мне, и я убью первого, кто двинется вперед».

Николенька в ужасе, он чувствует уничтожение Пьера, который в то же время князь Андрей. Он чувствует «…слабость любви: он почувствовал себя бессильным, бескостным и жидким. Отец ласкал и жалел его, но дядя Николай Ильич все ближе и ближе надвигался на них. Ужас охватил Николеньку, и он проснулся».

Николенька просыпается со словами любви к отцу и к Пьеру. Он говорит:

« – Да, я сделаю то, чем бы даже он был доволен…»

Этим кончается событийная часть «Войны и мира». Произведение кончается обещанием юноши бороться.

Через описание возвращения декабриста в Москву подошел Толстой к великому произведению и кончил его словами юноши, сверстника Герцена.

За время писания романа не сохранилось дневников Толстого. Сама эпопея – дневник.