Сравнить японию и китай в 19 веке. Особенности экономического развития японии в xix веке. Начало превращения Китая в зависимую страну

Капиталистический уклад в Японии начал складываться в конце XVIII-начале XIX вв. В 50-60-х гг. во внутриполитической жизни страны произошли глубокие перемены. Под давлением США, России и Англии в 1854 г. Япония вынуждена была отказаться от политики самоизоляции, открыть ряд портов для иностранных кораблей. Япония входила в мировой рынок. Начавшаяся в 1867-1868 гг. как традиционная борьба между знатными родами за власть завершилась буржуазной революцией Мэйдзи. В этом движении приняли участие нарождавшаяся буржуазия, обедневшие, патриотически настроенные самураи (рыцари), крестьяне, городская беднота. Императорское войско, разбив войско сёгуна (полководца), в мае 1868 г. вступило в столицу Эдо (Токио). Правительство было низложено. Императором Японии стал 15-летний Муцухито (1852-1912).

Обострение социальных противоречий, необходимость ускоренного развития экономики, стремление противостоять колониальной политике США и других государств заставили новое правительство Японии приступить к проведению реформ. Основное внимание было обращено на развитие промышленности, торговли, военной сферы и овладение передовой западной технологией. С целью подорвать экономическую базу феодальных княжеств, мешавших национальному единству, в 1871 г. уделы были ликвидированы, страна разделена на губернии и префектуры во главе с назначаемым центром чиновником и установлено однообразное управление по всей стране. Кадры чиновников формировались из бывших князей и самураев, потерявших теперь независимость. Это был новый слой чиновничества, хотя и не имевший пока опыта, зато не погрязший в коррупции и взяточничестве и, следовательно, не мешавший модернизации общества.

Реформа 1872 г. установила в японском обществе три сословия: высшее дворянство, куда вошли бывшие князья и придворная аристократия; дворянство, в состав которого включены бывшие самураи; сословие простого народа, в том числе и торгово-промышленная буржуазия.

В 1872-1873 гг. была проведена достаточно радикальная аграрная реформа, установившая частную собственность на землю. Земля была закреплена за теми, кто ею реально владел к моменту реформы, т.е. за зажиточными крестьянами, хотя часть землевладельцев, не имевшая возможности выплатить выкуп за землю и налог, теряла свои участки. Подавляющая часть крестьянства закрепила за собой ничтожные земельные наделы.

Эти крестьяне становились арендаторами, батраками или устремлялись в города. Зажиточное крестьянство и новые помещики, получив землю, освобождалось от земельной ренты в пользу князей. Были отменены барщина и оброк, введен денежный налог в размере 3% от цены земли, выплачиваемый государству.

К числу важных для японского общества преобразований относились введение всеобщей воинской повинности и организация системы образования по европейскому образцу. Молодым японцам была предоставлена возможность получить высшее образование по всем отраслям науки и техники в Европе и Америке. Произошли также изменения в идеологической сфере. Государственной религией вместо буддизма был объявлен синтоизм, который сохранил культ старинного божества - богини Солнца, ввел культ Тэнно как воплощение высших небесных сил. Это должно было утверждать, что поселившееся в Японии божество небесных тел есть свидетельство о превосходстве японцев над всем человечеством.

Проведение реформ обеспечило быстрое развитие капиталистического способа производства, банковской системы.

Реформы 60 - 80-х гг. показали необходимость осуществления также и в политической области соответствующих преобразований, в частности, создания парламентской системы. В 1889 г. был опубликован текст конституции, которая наделяла императора широкими правами, провозглашала демократические свободы и права граждан, а их реализация открывала широкий путь для интенсивного развития капитализма. Первый японский парламент, оказавшийся во многом независимым и упорным в принятии соответствующих решений, собрался в 1890 г. Созданная конституционная монархия, в которой император был наделен законодательной инициативой, правом назначать министров, созывать и распускать парламент, где высшая палата составлялась из членов императорской семьи и близких к императору лиц, свидетельствовала об ограниченности демократических институтов власти и закономерности такого процесса.

Быстрые для недавно отсталой страны темпы экономической, социальной и политической модернизации были обеспечены трудом крестьян и рабочих, которые жестоко эксплуатировались японским капиталом: 12-14-часовой рабочий день, низкая заработная плата, политическое бесправие. Это было типичным явлением для раннего этапа развития капитализма в любой стране. Однако Японии удалось быстро миновать этот период благодаря возникновению рабочего и профсоюзного движения и, что важно, насаждению в японском обществе патерналистических традиций и прямых контактов работодателей со своими рабочими. Это вело к ослаблению забастовочного движения рабочих. И, конечно, широкое использование достижений науки и техники, комплекса ценностей своих и зарубежных приносило свои плоды.

Таким образом, начавшийся в середине XIX века процесс модернизации японского общества внёс существенные изменения в традиционный уклад японской экономики.

§ 66: Китай и Япония в XIX в.

Начало превращения Китая в зависимую страну.

Второй период Новой истории ознаменовался наступлением западных держав на Китай, борьбой этих держав за его «открытие». Решающая роль в «открытии» Китая принадлежала Англии. Она стремилась превра­тить весь мир в свой рынок сбыта и источник сырья, ломая силой оружия сопротивление народов. Был найден товар, при помощи которого можно было выкачивать деньги из Китая. Это был опиум. С конца ХVIII в. он стал ввозиться в Китай все в больших количе­ствах. Маньчжурский император издавал указы, запрещавшие ку­рение и ввоз опиума. Но англичане перешли к контрабандной тор­говле. В Индии они заставляли крестьян выращивать опийный мак, перерабатывали его и везли в Китай. Опиум стал для китайцев подлинным бедствием.

В марте 1839 г. в порт Кантон, через который шла вся торговля опиумом, прибыл посланник императора. Ему было поручено искоренить контрабандную торговлю опиумом. Он окружил вой­сками английское поселение и известил, что ни один англича­нин не будет выпущен из Кантона, пока не будет сдан весь запас опиума. Англичанам пришлось уступить. Для устрашения англи­чан были казнены несколько китайских контрабандистов. В сен­тябре в Кантон прибыли английские военные суда для защиты контрабандистов. С 1840 по 1842 г. продолжалась «опиумная вой­на». Китай вынужден был открыть для иностранной торговли пять портов. Договор оформил захват англичанами острова Гонконг, который был передан в «вечное владение» Англии, превратившей его в свою главную военно-морскую базу на Тихом океане. Опиум стали ввозить в еще больших количествах. Англичане вырвали еще ряд уступок и среди них право экстерриториальности, т. е. непод­судность английских подданных китайским судам, а также право на организацию сеттльментов, т. е. поселений, в которых англича­не могли жить, но подчиняясь китайскому законодательству.

Английскому примеру последовали другие страны. В Китай при­был уполномоченный США с военным флотом. Он принудил Китай подписать в 1844 г. неравноправный договор. Франция на­правила в Китай миссию, которая вынудила Китай к таким же уступкам. За крупными державами потянулись мелкие «хищники»: Бельгия, Швеция и Норвегия вскоре получили подобные права.

Тайпинское восстание.

«Опиумная война» открыла Китай для английских товаров. Ввоз дешевых тканей разрушил китайское ремесло, мануфактуру и домашнюю промышленность. Контрибу­ция, наложенная на Китай, и не прекращавшаяся выкачка денег за опиум, привели к обесцениванию денег. Народное возмущение все чаще выливалось в восстания, убийства чиновников. Оживилась деятельность тайных обществ под лозунгами свержения мань­чжурской династии. Очагом недовольства стал юг Китая.

В среде крестьянства возникла новая религиозная секта. Орга­низатором ее был сельский учитель Хун Сюцюань . Сектанты про­поведовали народу идеи христианства, получившие новое содер­жание. В Хун Сюцюане видели спасителя, младшего брата Иисуса Христа, который поведет народ к созданию «царства равенства» на Земле.

В августе 1851 г. повстанцы взяли несколько городов. Все круп­ные чиновники были убиты. Восставшие провозгласили образова­ние нового государства. Они назвали его «небесным государством»(«тяньго»), чем подчеркнули свое стремление создать на Земле такую жизнь, какую христианство обещало на небесах. Хун Сю­цюань был провозглашен «царем небесным». Новое государство было названо Тайпин - «Великое благоденствие». Этим словом обозначают и все движение, потрясавшее Китай в течение полу­тора десятилетий. Тайпины двинулись вниз по Янцзы и взяли Нанкин, который стал столицей «небесного государства». Целью тайпинов был Пекин. Во время похода было взято 26 городов. В конце октября 1853 г. отряды тайпинской армии подходили к Пе­кину. Казалось, маньчжурская династия доживала последние дни.

Порядки, введенные тайпинами, находились в разительном контрасте с порядками в Циньской империи. Помещичья и мона­стырская собственность была ликвидирована. В 1853 г. установлено уравнительное распределение земли по числу едоков в семье. Кре­стьяне объединялись в общины, состоявшие из 25 семей. Каждая община была обязана совместно обрабатывать землю. К общине прикреплялись ремесленники. Тайпины стремились уничтожить деньги и торговлю, осуществить не только раздел земли поровну, но и уравнение потребления у людей. Все излишки продукции подлежали сдаче в общественные склады. В городах выдавались пайки. Работать должны были все граждане тайпинского государ­ства.

Тайпины истребляли феодалов, правителей и сановников, лик­видировали старую армию, уничтожали сословное деление, от­менили рабство. Тайпинское государство строилось на военный лад. Каждая семья должна была дать одного рядового. Тайпинская община была низовой административной единицей и в то же вре­мя составляла взвод.

Тайпины запретили курение опиума. Впервые в китайской ис­тории они ввели прививку против оспы. Раньше китайцы ходили с бритыми лбами и косами на макушке - к этому принудили их поработители - маньчжуры. Тайпины срезали свои косы и отпус­кали волосы. Дети обязаны были посещать школы.

Тайпинская армия не смогла взять Пекин, но тайпины закре­пились в Центральном Китае. В 1854 г. они потерпели несколько поражений. Территория тайпинов стала суживаться под ударами противников. В самом государстве тайпинов начался раскол. Анг­личане помогали маньчжурам, предоставляя свои суда для пере­возки войск и оружия. Позже они приняли непосредственное уча­стие в военных действиях. Против крестьян-тайпинов воевали ан­глийские и французские регулярные войска, военные корабли Англии, Франции и США В 1864 г. враг ворвался в Нанкин. В резне погибло более 100 тыс. граждан столицы «небесного государства».

Окончательное закабаление Китая.

В 1899 г. началось новое на­родное восстание «боксеров» (ихэтуаней) против маньчжурской династии и иностранцев. В подавлении его участвовали войска мно­гих государств. В 1901 г. Китай подписал с посланниками 11 держав так называемый заключительный протокол. Он налагал на Китай огромную контрибуцию. Уплата ее обеспечивалась важнейшими доходами империи, перешедшими под контроль этих держав. Про­токол запрещал ввозить в Китай оружие. Иностранцам предостав­лялся особый квартал в Пекине, где каждое посольство могло иметь свою военную охрану с пулеметами и орудиями. Протокол обязывал китайское правительство наказывать смертной казнью за всякое выступление против иностранцев. Китай окончательно стал полуколонией ведущих держав, которые поделили его на сферы своего влияния.

Режим сёгуната в Японии.

В первой половине XIX в. обострилось положение режима сёгуната Токугава в Японии. Деспотизм сёгун­ской власти, сословный строй, цеховая регламентация - все это препятствовало развитию страны. Голод 1833 -1837 п. унес 1 млн. жизней. Происходил и восстания. Попытки реформ с целью укреп­ления власти сёгуна вызывали лишь недовольство. Наряду с вы­ступлениями народа активизируется и оппозиция в верхах. Одним из проявлений политического кризиса токугавского режима была ставшая очевидной несостоятельность «закрытия» Японии. Пра­вители прибрежных районов устанавливали контрабандные связи с иноземцами, плававшими у берегов Японии. Росло влияние ев­ропейской культуры.

Реформы Мэйдзи и их последствия.

К середине XIX в. на Даль­нем Востоке усилилась экспансия западных стран, в первую оче­редь США В 1854 г. США, угрожая войной, заключили с Японией ряд договоров, по которым добились открытия двух портов для иностранных судов. Были заключены неравноправные договоры, предоставляющие привилегии США. Затем такие же договоры за­ключили Англия, Франция, Россия и ряд других стран.

«Открытие» Японии ухудшило положение сёгуната. Крупные суммы расходовались на покупки западного вооружения и воен­ных судов. Появление иностранных фабричных товаров подрыва­ло японскую мануфактурную и домашнюю промышленность и ремесло.

Против cёгyнaта выступали крестьяне, торгово-промышленные круги и низшее дворянство. В 1862 г. правители некоторых южных кланов, более развитых экономически, направили в резиденцию императора для защиты ее от сёгуна вооруженные самурайские отряды. Императорский двор в Киото потребовал у сёгуната из­гнания иностранцев. В 1867 г. императором стал Муцухито, от имени которого фактически действовали руководители южных районов. Представители антисёгунской оппозиции вручили сёгуну мемо­рандум с требованием, чтобы тот «вернул» императору власть. Начались военные действия; войска сёгуна были разбиты. Через некоторое время сёгунат окончательно прекратил свое существо­вание.

Период царствования Муцухито был назван Мэйдзи - «про­свещенное правление». В 1868 г. император изложил новую про­грамму: все важные дела будут решаться с учетом общественного мнения; все должны заботиться о преуспевании нации; все пло­хие обычаи упраздняются, правосудие будет соблюдаться; знания будут заимствованы во всем мире.

Реформы Мэйдзи означали первый важный шаг в превраще­нии японской феодальной монархии в монархию буржуазную. Став на путь независимого капиталистического развития, Япония очень скоро начала осуществлять колониальную экспансию в Азии. При этом она искусно использовала противоречия между другими дер­жавами. Так, США рассчитывали с помощью Японии создать ус­ловия для проникновения американского капитала в Корею и на Тайвань. В 1874 г. при активном участии американцев Япония вы­садила свои войска на Тайване. В 1876 г. Япония под угрозой вой­ны навязала Корее неравноправный договор, и с этого момента началось проникновение туда японских колонизаторов.

Победа над пространством. В третьей четверти XIX в. европейской товарной массе стало тесновато на прилегающих к старому континенту рынках. Возможности экстенсивного развития за счет освоения периферийных районов, находящихся на небольшом и среднем удалении от производственных центров цивилизации машин, были исчерпаны. Муза обогащения повлекла европейцев дальше и дальше от родных берегов. Благо, потребность в дальних странствиях была обеспечена соответствующей возможностью. Начинался «век угля и пара». Технологический уровень европейцев достиг пороговой точки, за которой стартовала научно-техническая революция. Паровая машина обеспечила рывок при выполнении ответственной задачи: извлечение дешевой и мощной энергии. Первоначальные габариты машин были велики настолько, что использовали их лишь на крупных предприятиях. Но наука не стояла на месте. Источник энергии инженерам удалось сделать достаточно компактным для установки на корабль. Обретенные благодаря паровому двигателю возможности поражали. Капитанам теперь не было необходимости поджидать попутного ветра или неделями лежать в дрейфе, с тоской наблюдая за бессильно повисшими парусами. Период, потребный для самого длинного путешествия, сократился. Человечество одержало первую крупную победу над временем. Сила пара скоро позволила любому торговцу, не страшась состариться в пути, добираться до тех мест, куда раньше ходили лишь легендарные герои.

Утилитарный смысл перемен заключался в возможности извлекать прибыль не только из неплохо освоенных земель, обрамляющих Атлантику, но покорить просторы Восточной части Индийского и Тихого океанов. Предоставившейся возможностью Европа воспользовалась сполна. В процессе ознакомления с перспективными направлениями было выяснено: открывшийся регион - «эльдорадо капитализма». В недоступных прежней торговле районах проживали сотни миллионов людей, где развитие находилось на разных уровнях типа хозяйственной деятельности, но в любом случае уступало уровню Европы.

Китайский сегмент мирового рынка. Отношение к обнаруженному изобилию покупателей наилучшим образом выразил один американский бизнесмен, сказавший: «Если каждый из 400 миллионов китайцев купит зубную щетку моей фирмы, я спокоен за будущее моих внуков». Этой фразой сказано все о произошедших событиях. Именно Китай, помнивший древние культурные традиции, был местом сосредоточения потенциальных покупателей, способных оценить уровень европейского производства.

Судьба Поднебесной была решена. Огромная страна стала торговой площадкой. Богатства китайцев потекли в карманы европейских бизнесменов. Для народа в целом такая ситуация грозила разорением. Известно, что богатеют те нации, которые больше продают, нежели покупают. В Китае получилось наоборот. Параллельно разрушался традиционный жизненный уклад. Производители китайских товаров, не выдерживающих ценовой и качественной конкуренции, разорились. Страна нищала.

Бессильный Китай. К моменту проникновения европейцев Поднебесная переживала не лучшие времена. Формально единое государство управлялось на деле военно-феодальными кликами, лидеры которых больше заботились о собственном благополучии, чем о благоденствии жителей вверенных их попечению провинций. Центральная власть не контролировала большинство регионов, собирала мало налогов. А те деньги, что удавалось добыть, шли на содержание оставшегося от древности огромного чиновничьего аппарата, совершенно не эффективного, вороватого пережитка прежней Поднебесной империи. Шаткий экономический фундамент не позволял создать боеспособные вооруженные силы. Будучи самым населенным государством, Китай имел небольшую армию с самым примитивным вооружением. Она не могла противостоять не только европейским экспедиционным отрядам, но даже вооруженным шайкам личных воинских контингентов региональных князьков.

В таких условиях, даже осознав вредоносность европейского закабаления, китайцы не могли противостоять ему. К концу XIX в. Китай был практически разделен на сферы влияния между европейскими государствами. В этом деле к Англии и Франции вскоре примкнули Германия и Россия. Экономическая экспансия вскоре дополнилась элементами прямой колонизации.

Для успешного проведения своей торговой политики заинтересованные страны занялись арендой китайских земель, строительством военных баз, размещением в стране гарнизонов. Это помогало держать в повиновении китайских потребителей и защищаться от происков конкурентов.

Открытие Японии. Почти одновременно с Китаем европейцы «открыли» для себя второе по величине региональное государство - Японию. Однако поначалу принявший «китайские формы» процесс ее освоения японскому народу удалось остановить. Наблюдая за развитием «китайского сценария», часть японской элиты пришла к выводу о необходимости противостоять такому развитию событий. Желая сохранить собственное благополучие и традиционный уклад, на котором оно базировалось, японцы поняли главное: путь к сохранению страны от разорения европейцами пролегает через необходимость быстро освоить их методы организации и технологии. Защитить себя можно, лишь позаимствовав главные составляющие европейской силы. Несомненным преимуществом японцев была национальная идентичность и вытекавшая из культурной традиции любовь к образованию. Япония была одной из немногих стран, где уже к началу XIX в. почти не было неграмотных. В ходе победившей в 1870 г. революции Мейдзи к власти пришли сторонники заимствования европейского опыта ради сохранения национальных традиций и образа жизни. Начался бурный этап развития японского капитализма. Японские промышленники и инженеры отправились в Европу изучать и копировать. За основной образец, в силу бросающегося в глаза сходства двух стран, избрали Англию. Причем заинтересованность в сотрудничестве оказалась взаимной. Японцев устраивало покровительство величайшей державы мира, гарантирующее отказ других стран от посягательств на британского партнера. Англичане видели в Японии идеального союзника для защиты интересов Альбиона в Тихом океане. Союзника, недостаточно сильного для выхода из-под контроля и организации самостоятельной политической игры, и в то же время способного противостоять попыткам европейских конкурентов Англии превзойти «владычицу морей» в успешном освоении Тихоокеанского театра.

Японский путь развития. Британцам удавалось таким образом экономить силы для доминирования в других регионах, оставаясь спокойными за Дальний Восток. Оплачивать японские услуги в Лондоне решили за счет Китая. Развивающаяся не по дням, а по часам японская промышленность требовала сырьевых ресурсов: угля, железной руды и прочих, которых не имелось на Японских островах. В 90-х гг. XIX в. стало очевидно: покупать сырье за рубежом дорого, проще отнять его у соседей. В соответствии с такой доктриной взоры японцев обратились на Китай, точнее, те его территории, которые еще не были поделены между европейцами. Понимая, что борьба с азиатским колоссом - дело нешуточное, японцы к своим первым захватам готовились серьезно. В Англии и Франции заказывали самые современные боевые корабли. Обучали и вооружали армию, используя германский опыт. Готовили хозяйство страны к крупномасштабной войне. Японская настойчивость, несмотря на скудные ресурсы, принесла плоды к 1894 г.; армия и флот Страны восходящего солнца, бесспорно, являлись лучшими в регионе.

Китай: попытки модернизации. Второе место занимал Китай. Как бы медленно не протекало развитие этой страны, скованной европейскими хозяевами и собственной отсталостью, все же определенные перемены происходили. Задача защиты еще не поделенной другими части страны требовала, по крайней мере, модернизации вооруженных сил. Это понимал наместник одной из провинций Северного Китая Ли Хун-Чжан. Этот чиновник в меньшей степени, нежели другие, страдал пороками, присущими его касте. Часть средств, отпускаемых центральным правительством, он, как водится, прикарманивал, но оставшиеся реализовал с пользой для государства. За счет излишков «честному» Ли удалось сформировать в Печелийской провинции армию численностью в 100 тысяч бойцов, получивших современные винтовки, пушки и достаточное количество боеприпасов. Даже более того, за границей, в Германии и Англии, было заказано 2 вполне современных броненосца и 2 броненосных крейсера. Кроме того, для Северной эскадры приобрели еще 4 крейсера и несколько отличных миноносцев. После чего Северо-Китайский флот стал серьезной силой, способной дать отпор не только Японии, но и кораблям второстепенных морских держав Европы, вроде Италии или Австро-Венгрии. Для базирования флота оборудовали 2 вполне приличных порта: Люй-Шунь (будущий Порт-Артур) на юге Квантунского полуострова и Вей-Хай-Вей, венчающий север Шаньдунского полуострова. Обе базы оснастили верфями, арсеналами и оборонительными сооружениями, способными обеспечить безопасность кораблей в гавани. Пожалуй, единственное, что мешало высокой оценке китайских приготовлений - это кадровый голод. Армии и флоту не хватало грамотных командиров, знающих, как обращаться с современным оружием. Очень немного китайских офицеров обучались методам войны, характерным для рубежа XIX-XX вв.

Кадровый голод в поднебесной. Недостаток квалифицированных военачальников заставил Ли Хун-Чжана поставить во главе сформированной эскадры адмирала Тинга. До получения должности комфлота Тинг командовал кавалерийским полком. Он был храбр и энергичен, и Ли решил, что полковник справится с управлением эскадрой. Не мудрствуя лукаво и не отягощая Тинга специальной подготовкой, ему присвоили звание адмирала.

На остальных этажах военной иерархии дела обстояли не лучше. В результате даже проведение учений становилось делом рискованным. Неумелые солдаты под руководством малограмотных офицеров портили материальную часть, потому от учений решили отказаться вовсе. Интересно и другое: рассчитывать на военную поддержку со стороны армий и флотов других провинций северянам не приходилось, настолько мала была централизация Китая той эпохи.

Лучшая армия Азии. В Японии дела шли совсем иначе. Армия страны в мирное время насчитывала 75 тысяч человек, в военное - это число возрастало почти в 4 раза. Тысячи офицеров микадо, храбрых и преданных императору в духе самурайского кодекса Бушидо, прошли подготовку в военных школах Европы.

Японский флот не имел современных броненосцев, их не успели заказать, приходилось довольствоваться лишь 4 старыми тихоходными судами, постройки 70-х годов и оснащенных броневыми поясами по борту. Зато крейсера в количестве 8 единиц, все как один превосходили китайские аналоги в скорости, размерах и вооружении. Им и суждено было стать главной ударной силой флота микадо в японо-китайской войне. В числе прочего была создана минная (торпедная) флотилия из 40 миноносцев, и несколько десятков коммерческих судов переоборудовали в военные транспорты для перевозки войск на континент.

Создав такой действительно превосходный политический инструмент, японцы не стали медлить и ждать, когда в Китае научатся воевать. Первый случившийся инцидент в двусторонних отношениях был использован самураями как casus belli (повод к войне). Закладывая своего рода национальную традицию, флот Страны восходящего солнца начал войну без объявления таковой.

Здравствуйте, дорогие читатели – искатели знаний и истины!

Многие из нас пребывают в уверенности, что китайцы и японцы на одно лицо, а шансы отличить одного от другого подобны выигрышу в лотерею. Несомненно, они схожи внешне, их объединяет восточная культура с ее скромностью, трудолюбием и уважением к старшим, а иероглифы и вовсе почти идентичны.

Кажется, что сравнивать Китай и Японию – это все равно что сравнивать если не небо с землей, то одну планету с другой. Предлагаем вам поиграть в игру: найдите отличия Китая от Японии. Мы нашли как минимум десяток. А вы?

На развитие любой страны накладывает отпечаток ее география, история. Из этого складываются отличительные черты людей, которые веками живут на этих землях, передают свои традиции поколениям. Китайское и японское государство не стали исключением.

Китай распластался на просторах материковой Азии, в то время как Япония ютится на островах Желтого моря (и все равно, что этих островов насчитывается больше шести тысяч). Японцы привыкли тесниться в маленьких квартирах, то и дело испытывая на себе шуточки природы в виде катаклизмов: землетрясений, цунами, извержений вулканов.

При этом ни у кого не возникает вопроса, где больше людей проживает: Китай давно впереди планеты всей по численности населения, которого скоро станет полтора миллиарда. Япония же по этому показателю занимает всего десятое место.

Поднебесная имеет богатую историю длиной в три с половиной тысячелетия. За это время она сменила несколько могущественных императорских династий и подарила миру величайшие изобретения: порох, бумагу, чай.

Весь мир считался с интересами Китая, а в 18-19 веке ей подчинялись Монголия и Тибет, ей платили дань азиатские страны, среди которых были Мьянма, Сиам, Вьетнам, Непал.

Упоминания о Японии датируются годами гораздо более поздними – 3-5 веками нашей эпохи. Несмотря на это, свои границы для чужестранцев она открыла только 150 лет назад, до сих пор оставаясь немного обособленной и закрытой.

Культура

Изучение азиатской культуры в лице китайцев и японцев выявляет между ними некоторые сходства. Оба народа не страдают раздутым самомнением, общественное благо они ставят выше собственных интересов, в общении стремятся к нахождению компромисса. Истина представляетя им горным пиком, к которому можно прийти любыми, даже окольными путями, поэтому дорога к ней у каждого может быть своя.

Гости Японии, однако, выявили исконные черты, присущие именно местным жителям:

• самоконтроль;
• строгое следование предписанным правилам поведения;
• пунктуальность;
• трудолюбие, доходящее до крайности;
• консервативность;
• невероятная вежливость;
• любовь к природе и красоте, стремление к чистоте, культ созерцания прекрасного.

Китайцев же называют более открытыми, а иногда даже беспардонными. Они более улыбчивы, общительны. Но об их привычках, которые многие люди, особенно западные, назовут «бескультурщиной», слагаются легенды: мол, везде у них грязно, они чихают, чавкают, сморкаются и плюются где ни попадя.

Наверное, по сравнению с японцами, китайцы действительно ведут себя более свободно. Японцы же тщательно следят за чистотой улиц, и даже за своими питомцами убирают исправно, используя специальные моющие средства на дорогах.

Обычаи

В стране восходящего солнца обуви уделяется огромное значение. Люди переобуваются перед входом в любое помещение: в квартиру, кафе, клинику, офис. Даже в туалете стоит специальная обувь, которую можно надевать только там.

Также японцы любят сидеть на полу или низких подушках, причем неважно – чайная церемония это, медитация или просто посиделки с друзьями в баре. Еще один обычай – здороваться и прощаться поклоном, что показывает уважительное отношение к собеседнику.

Китайцы чтят свои древние традиции менее рьяно, поэтому у них в гостях можно не беспокоиться о незнании каких-либо правил.

Религиозные взгляды

Главными религиями в КНР считаются буддизм, даосизм и учение Конфуция, в японском государстве – . Что любопытно, в обеих странах считается абсолютно нормальным быть приверженцем сразу нескольких вероисповеданий, они терпимы к любым конфессиям.

Буддизм удивительным образом объединяет духовную мысль двух народов, хотя и здесь не обошлось без отличий.

В начале 90-х годов прошлого века наблюдался конфликт китайской власти с тибетским буддизмом, который она хотела подавить, занявшись «патриотическим воспитанием» монахов. Сегодня государственные структуры жестко контролируют деятельность религиозных организаций, в том числе и буддистских.

Охватывает большую часть жителей, но он делится на огромное количество направлений и течений. Одни из них взяли в основу буддийскую философию, вторые – чтение мантр, третьи – медитативные практики.

Переплетаясь между собой, они образовывали все новые школы, которые пользуются успехом среди разных слоев населения. Их все можно условно разделить на две группы: классические школы и необуддизм.

Дом и семья

Семья в восточном образе мыслей в целом – главная ценность человека.

Институт семьи в Поднебесной жестко контролируется демографической политикой из-за перенаселенности государства. Чтобы заключить брак, мужчине и женщине, которым уже исполнилось 24 и 22 года соответственно, нужно пройти медицинское обследование и обратиться в домовой комитет, чтобы получить разрешение на свадьбу. Такое же разрешение можно получить на одного ребенка.

Для создания японской ячейки общества не нужно проходить никаких специальных процедур. Обычно пара заводит двух-трех детей.

Работа

Как китайским, так японским работодателям можно только позавидовать – у них, пожалуй, самые усердные работники в мире. Трудятся они не покладая рук, зачастую до 16 часов в день. Поступив на службу в юности, чаще всего сотрудники работают в компании до самой пенсии.

Иногда ревностное трудолюбие играет злую шутку – клерки просто засыпают на рабочем месте. Впрочем, это только поощряется начальством: значит, человек так много работал, что уснул.

Но есть последствия посерьезнее. В Японии для этого явления даже придумали слово – «кароши», а значит оно смерть на рабочем месте от переутомления. К сожалению, в последнее время случаи кароши учащаются.

Чтобы снять усталость, и те, и другие не спешат домой после утомительного трудового дня, а отправляются в рестораны, бары или к друзьям, где снимают стресс зачастую с помощью алкоголя, курения и азартных игр.

В погоне за кровно заработанными деньгами люди готовы недосыпать и губить свое здоровье. При этом среднестатистический китайский работник зарабатывает 700 долларов в месяц, а японский – свыше 3 тысяч.

Технологии

Япония – страна передовых разработок и как будто другой, высокотехнологичный мир будущего, населенный роботами и новомодными гаджетами. Причем качество товара: электроники, техники, автомобилей – считается одним из лучших в мире.

Китай также стремится к выходу на новый уровень технического развития, хотя пока ему сложно вырваться из образа страны подделок, имитаций, копий, где главное преимущество – дешевая рабочая сила.

Гастрономические предпочтения

Китайская и японская кухни не поддаются сравнению формата «лучше/хуже» – блюда абсолютно разные.

Гастрономия Китая – что-то экзотическое, феерическое, остро-кислое, иногда несочетаемое, сдобренное большим количеством соусов и пряностей. Мясо змеи – пожалуйста, черепаховый суп – будьте добры, столетнее яйцо – да на здоровье.

Еда японцев, как и они сами, более традиционная, сдержанная: суши, сашими, роллы и еще сотня микроскопических блюд из сырой рыбы в сочетании с рисом.

Отношение к иностранцам

Влияние внешнего мира на КНР было гораздо сильнее, чем на Японию. Поэтому при виде иностранцев китайцы готовы улыбаться, целоваться, обниматься, дружить и чуть ли не свататься.

Японцы же, хотя и будут крайне вежливыми и доброжелательными, но чрезвычайного доверия и любви к новоявленным знакомым питать не станут.

Счастье

Что может быть лучшим показателем жизни, чем состояние внутреннего счастья? По данным независимых опросов, 60% резидентов КНР признались, что они счастливы, тогда как в стране восходящего Солнца этот показатель достигает 85%.

Заключение

Если вы читаете эти строки, то, без сомнения, уже больше не будете путать две эти прекрасные, но такие разные страны. А чтобы закрепить усвоение материала, отправляйтесь в путешествие сами и пополните наш список различий между ними.

Большое спасибо за внимание, дорогие читатели! Если вам понравилась статья, поделитесь ею в социальных сетях, и будем искать истину вместе.

Доброе Мировое Зло (Миф)

"Неважно является ли страна абсолютно сильной или абсолютно слабой; она может максимально извлечь выгоду посредством концентрации на том виде деятельности, в котором она является относительно сильной."

Гарри Джонсон1

Предметом данной статьи является попытка предложить подход к "загадке" - почему Япония успешно справилась с вызовом развитых стран и сумела модернизироваться, а ее великий сосед - Китай, - имевший больше преимуществ и находившийся в более выгодном стартовом положении, - потерпел катастрофу.

Существует много объяснений поставленной проблемы. Большинство относится либо к структуралистской, либо к культурологической интерпретации. На мой взгляд, эти две парадигмы "удобны" когда вы знаете результат и ничего не дают для понимания происходящих или будущих событий. Они как бы "притягивают" под себя рассматриваемые события. Этим подходам противостоит третье направление - бихевиоризм. Если структурализм подчеркивает "объективные" факторы (география, размеры или институты), то бихевиоризм делает упор на субъективные моменты - лидерство, выбор стратегии развития, отношение населения, случайности. В данной статье рассматриваемый вопрос исследуется с бихевиористской перспективы. Я доказываю, что "ключ" к объяснению Японского рывка и Китайской катастрофы следует искать в факторах лидерства и избранной стратегии развития. Именно они являются корневым элементом для авторитарных обществ неевропейского типа на пути перехода от аграрного общества к индустриальному. Мне представляется, что неважно является ли страна большой или маленькой, "старой" или "молодой", изолированной или открытой, есть ли там "пассионарии" или нет; всего важнее - наличие творческого лидерства, которое смогло выбрать удачную стратегию развития, ориентированную на интегрирование в мировое развитие. В развитии любого азиатского общества нет ничего главнее и решающим, чем твердое лидерство и стратегия развития. Мне представляется, что примеры Японии эпохи Мэйдзи и Китая после Опиумных войн являются классическими в понимании той "догоняющей" системы, которая "сделала" международную политическую экономику Восточной Азии сегодня.

Для того, чтобы доказать мой тезис, я делю свое эссе на три части. Первая рассматривает исторический контекст: вопрос ставится на фон основных событий и процессов. Во второй части дается историография проблемы, то есть демонстрируются некоторые наиболее типичные точки зрения, существующие в западной академической литературе. В последней части представляется авторской видение проблемы.

Противодействие давлению Запада: коллапс и курс на догоняющее развитие
Хотя встреча Запада с Китаем и Японией началась в 16 и 17 вв., однако до середины 19 столетия влияние более развитых стран было не столь значительным. Примерно со второй половины 19 в. вторжение "заморских варваров" привело к радикальным переменам в Поднебесной и в Стране восходящего Солнца. Опиумные войны в Китае и прибытие эскадры коммодора Перри к берегам Японии усилили деятельность иностранных держав в обеих странах, что окончательно сломало их изоляцию от внешнего мира, вынудив искать пути ответа на вызов внешней экспансии.

Проблему модернизации Китая и Японии следует также рассматривать и в контексте всемирного движения к индустриальному обществу, становлении индустриальной цивилизации. В этой связи середина 19 в. стала своего рода водоразделом в глобальном развитии и вовлечением многих стран в орбиту машинного века. Наиболее яркими примерами подобного рода является Германия эпохи канцлера Бисмарка, отмена крепостного права в России, реформы Танзимат в Турции, объединение Италии, вторая гражданская война в США, движение за реформы в Индии, модернизация в Аргентине и в Австралии. Такие традиционные общества как Китай и Япония - также в силу хода вещей втягивались так или иначе в этот всемирный процесс, став его "участниками".

Проблемой в восприятии Китая и Японии было то, как защитить свои общества от "варваров". В этом общем для них стремлении они пошли противоположными путями. Хотя и та, и другая пытались изгнать "варваров", однако, Китай это попытался сделать путем усиления своей изоляции, в то время как Япония сделала ставку на всемерное усвоение мирового опыта. Если Китай судорожно цеплялся за свои прошлые традиции, то Япония смело ринулась за достижениями Запада. К концу 19 века маньчжурская империя превратилась в колосса на глиняных ногах, который рухнет в начале 20 в.; Япония же трансформировалась в течение одного-двух поколений из пигмея-затворника в регионального гиганта-гегемона, став первым модернизированным обществом в Азии.

Исторически, логически и теоретически китайская империя находилась в лучшем стартовом положении, чем Япония. Она была мощной, богатой и сравнительно более открытой по сравнению со своим соседом-затворником, который в течение двух с половиной веков не имел почти контактов ни с Европой, ни с другими континентами. На практике, однако, произошло одно из удивительных событий в мировой истории - японский карлик превратился в мирового гиганта, отныне ставшим одним из ведущих игроков в международной системе.

Что же лежало в основе коллапса некогда могущественной империи и стремительного рывка загадочного затворника?

"Великая дискуссия"
Существует множество точек зрения, пытающихся найти объяснение на поставленный вопрос. Наиболее популярным является "структуралистская" парадигма, включающая в себя сумму тех мнений, согласно которым Япония рассматривается как страна "более маленькая" и "более компактная нация", чем гигантская Поднебесная2. Другой подход в рамках структурализма пытается рассмотреть проблему с "перспективы мировой экономики". Авторы этой позиции полагают, что большинство не западных развивающихся стран, такие как Китай, были инкорпорированы развитыми государствами Запада в мировую экономику в качестве сырьевых придатков, что сделало их зависимыми и слаборазвитыми. Франк Моулдер, например, полагает, что Япония осталась сравнительно свободной от этого "включения", сохранив автономию собственного выбора, в то время как Китай подвергся интенсивной эксплуатации, будучи "привязанным" к "мировой системе, которая диспропорционально дает блага другим."3

Социально-культурная парадигма ставит во главу угла культурные и социальные факторы. Например, Жан-Пьер

Леман пишет:
"Решающим фактором в оказании сопротивления внешнему давлению...являлось timing. Если внешняя угроза соответствующим образом не воспринята, и если особенно отсутствует консенсус относительно тех средств, которые следует предпринять для ее противодействия, тогда здоровые силы будут рассеяны и возможно будут контр продуктивными. Это то как раз и произошло в Китае под воздействием Запада. Китай обладал культурной идеологией, но у него не было национальной идеологии. Замечательно быстрый ответ Японии на вызов Запада был в значительной мере обусловлен тем фактом, что в Японии была развита национальная идеология, она уже была там, и только всего лишь нужно было эффективно ее проецировать."4

Микисо Хане отмечает, что Японией управлял военный класс, который "по своей природе был более практичным, чем конфуцианские чиновники Китая"; что Япония было "исторически восприимчива" к внешним влияниям; что японцы 19 столетия "обладали намного более динамичными воззрениями, чем их современники в Китае"; что важным фактором было "сравнительно высокий уровень грамотности Японии эпохи Токугава"; что Япония была "наделена большим числом исключительно способных лидеров в период решающих лет эпохи Мэйдзи".5

Обе "школы" имеют свои некоторые плюсы. Например, структуралисты пытаются поставить проблему в контекст мировой системы взаимозависимости; социо-культуралисты переносят центр на "человеческие" аспекты. Оба подхода, однако, недооценивают или упускают из виду бихевиористское измерение проблемы или же по крайней мере делают лишь в общих чертах, не вдаваясь в детали, либо противореча собственной позиции6. Они также подразумевают, что Западная цивилизация оказала "более деструктивное, чем конструктивное" воздействие на Китай и Японию.7 Я хочу предложить иную перспективу рассмотрения проблемы. Мой подход основан на идее о том, что истоки дезорганизации в Китае и Японии как до их насильственного "открытия" во внешний мир так и после - лежали не во внешнем давлении или "безжалостной эксплуатации" со стороны индустриальных стран, но скорее в растущей внутренней нестабильности и их отсталости от внешнего мира, который фундаментально менялся в 19 столетии в направлении уничтожения замкнутости и создания всемирного рынка. Действия Запада лишь ускорили коллапс дряхлеющих средневековых систем в Юго-Восточной Азии; проникновение (это точнее, чем только "вторжение") европейских стран давало шанс на мирную эволюцию и интеграцию в новую международную систему. Другое дело, что Япония этим воспользовалась умело и к своей выгоде, а Китай упустил этот шанс. В следующем разделе я попытаюсь аргументировать свой тезис.

"Когда факты меняются, я меняю свое мнение"
Эти слова были сказаны китайским лидером Дэн Сяопином когда он начал свои великие реформы в конце 1970-х гг., сделавшие страну мотором мирового экономического развития. Позднее, объясняя обстоятельства перехода к рыночным преобразованиям, он также сказал:

"Мы чувствовали, что Китай являлся слабым, мы хотели чтобы страна стала сильной. Поэтому мы пошли к Западу чтобы учиться."8

Здесь, на мой взгляд, находится решение загадки различных траекторий движения Китая и Японии на вызов Запада в прошлом столетии. Это, на первый взгляд, выглядит странно - как можно объяснять прошлое через настоящее (вроде бы надо наоборот) ? Более того, Китай 1978 и Китай середины 19 в. - это различные миры.9

Да, положение и масштабы совершенно различны, однако модели успешного перехода как для Японии после 1868 г., так и для Китая после 1978 г. являются сравнительно одинаковыми. Я бы взял на себя смелость сказать, что дэновские преобразования, в известном смысле, являются воспроизводством революции Мэйдзи с "китайской спецификой". Эта Мэйдзи-дэновская модель имеет некоторые общие фундаментальные черты, которые могут помочь нам понять, почему Китай потерпел провал в конкуренции с Японией в конце прошлого века и добился успеха в конце нынешнего. В обобщенном виде они выглядят так:
открытие страны во внешний мир;
экономические и политические реформы, наиболее важными из которых являются земельная, образовательная, промышленная, финансовая, научная и институциональная;
принятие скорее авторитарного ("прусского", германского), чем демократического ("американского") варианта осуществления реформ; политэкономия Фридриха Листа (государственная интервенция10), нежели Адама Смита ("невидимая рука" свободного рыночного развития11);
прагматическое и предпринимательски настроенное правительство;
решительный и творчески мыслящий лидер;
инвестиционная политика: создание благоприятного климата для деловой активности;
постепенный подход к переменам (в противовес радикальному "шок-терапии"), экспортно-ориентированная политика.

К этому перечню Фил Динс добавляет: "Возможно ключевую роль в период Мэйдзи (как впрочем это также применимо и для Китая) играл национализм: в очень важном смысле период Мэйдзи был националистическим ответом на Великую Перемену, в Китае же современный национализм истинно представлен лишь после 1949 г.

Дайцинская маньчжурская империя в 19 в. сделала все противоположное указанной "модели". Она не стремилась решать проблемы ни через введение новейших достижений, ни пытаясь использовать чужие идеи и институты, как это сделала Япония.

Япония, похоже, была единственной страной из всех тогдашних "развивающихся" стран, которая смогла выработать альтернативную "догоняющую" стратегию, выведшую ее на уровень мирового развития. Китай же, как и другие аграрные общества, вступившие на путь модернизации (Россия, Индия, Османская Турция, Мексика), так или иначе стремились блокировать западное влияние, оказывая сопротивление "инородным" институтам. Япония сопротивлялась Западу по своему, по-японски - она абсорбировала мировой опыт достижений модернизации, особенно Германии, приспособилась к новым правилам игры, в результате чего создала "новую страну", которая, в свою очередь, сама стала формировать свою систему. Японские лидеры поняли, что, если страна должна выжить в условиях технологического превосходства западных "варваров", она должна фундаментально трансформироваться как можно скорее и эффективнее.

Здесь мы подходим к сердцевине нашего тезиса: без мудрого и сильного лидерства и без прозападной развивательной стратегии развивающие страны неспособны ответить на внешний вызов технологически превосходящих стран. Недостаточность институциональных элементов, характерных для стран, не знавших никогда демократии (представительные учреждения, независимые правовые органы, горизонтальное структурирование общества и государства), - все это делает бихевиоральные факторы (лидерский стиль) решающими в таких обществах. В случае с Китаем, сравнение между лидерами и их стратегиями как в середине прошлого века, так в последних двух десятилетий нынешнего века показывает со всей очевидностью фундаментальную разницу в том, почему в первом случае Китай потерпел провал, а во втором стал одним из мировых лидеров. Тот же подход применим к Японии эпохи Мэйдзи и к Японии после второй мировой войны. В обоих случаях мы наблюдаем решимость японских лидеров сделать ставку на открытие во внешний мир, широкое заимствование, курс на экономический рост и огромное желание "учиться, учиться, и еще раз учиться" у своих противников.
В следующей части анализируется конкретно политика лидеров обеих стран с середины по конец 19 в.

Китайское каутау и японский кокутай
В 1895 г. японский премьер-министр Ито Хиробуми спросил величайшего китайского реформатора Ли Хунчжаня, приехавшего в г. Симоносеки подписать унизительный для Китая мир после поражения в войне с Японией, почему Китай оказался неспособным изменить себя так, как это сделала Япония Мэйдзи-исин: "Десять лет назад я говорил с тобой о реформе, но почему до сих пор ничего не сделано?". Ли ответил: "Дела в моей стране настолько сдерживаются традицией, что я не смог осуществить то, что предполагал. Мне стыдно от непомерных желаний и отсутствие власти их реализовать."12

Ли Хунчжань был действительно величайшим государственным деятелем Поднебесной 19 в. При определенных обстоятельствах он мог бы стать Дэн Сяопином 19 в. Ли занимал множество высокого ранга государственных постов. Первоначально он надеялся использовать вторжение Запада к выгоде Китая. Также как и любой японский лидер, он понимал острую необходимость для страны адаптировать достижения Запада если она хочет выжить. Он приложил немало усилий осуществить в стране ряд преобразований в стиле японской революции Мэйдзи, что, однако, встретило яростное сопротивление консервативной части бюрократии.13

Однако главным препятствием на пути осуществления реформаторских замыслов "самоусиления" страны во второй половине 19 столетия было иное, а именно - китайская элита была обуяна чувством культурного превосходства и этноцентризма по от ношению ко всему не китайскому14. Императоры и господствующие слои по старинке воспринимали "поднебесную" империю как "пуп земли", т.е. Китаю нет нужды учиться у "варваров"; страна преодолела многие нашествия, преодолеет и это; достижения, институты и традиции "чжунго" ("срединного государства") пережили все другие цивилизации. Любые трудности воспринимались верхушкой как временные, а вторжение западных держав - лишь как попытка отсталых варваров ограбить великую империю. Император и его окружение, как отмечает британский исследователь Фил Динс, попросту не понимали в то время, что происходило за пределами страны, у них не было ни малейшего представления о наступившем индустриальном веке.15 Многовековая привычка повелевать заслонила от взора дряхлеющей империи произошедшее фундаментальное изменение сил в международной системе государств. Китай требовал от западных стран подчиниться своему воображаемому могуществу. Его лидеры не смогли сразу понять глубину того глубокого кризиса, в котором оказалось государство и общество.

Во-вторых, маньчжурские правители, столкнувшись с опасностью (растущая нестабильность, конкуренция со стороны европейских промышленных товаров, Опиумные войны, массовые стихийные протесты), не использовали все имеющиеся в их распоряжении средства (чайная и хлопковая промышленность, длительный период контактов с Западом, экономические и людские ресурсы). Китай находился в более благоприятном положении для проведения модернизации до Опиумных войн. Однако его лидеры упустили шансы установить деловые отношения с иностранными кампаниями и правительствами. Например, вместо тщательного изучения причин широкого распространения торговли опиумом, император и его правительство попытались ее ликвидировать путем применения драконовских мер; позднее они не изучали японский опыт реформ. Китайские власти боролись скорее против следствий, чем с подлинными причинами дестабилизации страны.

Япония, напротив, выбрала иной путь сопротивления вторжению Запада: ее новые лидеры решили позаимствовать у своих противников все то, что по их мнению могло поддержать порядок в стране и ее суверенитет. В то время как Китай цеплялся за свои прошлые традиции и нес значительные потери, Япония в период Мэйдзи устремилась буквально и переносно на Запад - в Европу и в США. Японские реформаторы повели страну по пути агрессивного "догнать и обогнать" западные страны. Для этого страна в ускоренном порядка начала приобретать передовую технологию, систему образования, военные, научные и политические системы. Широкое заимствование способствовало ускорению экономическому роста и широкой модернизации, затронувшей многие сферы общества и государства. Лидеры Мэйдзи обосновали идеологию выживания нации ("кокутай"), что привело к поднятию национального духа и аккумулировало энергию к усердному труду с целью победить. Удалось, таким образом, мобилизовать общество против потенциального "иностранного вторжения"; в глазах общества такой курс придал легитимность проводимым преобразованиям. Нация была сплочена на "образе врага" через активную учебу у последнего.

Наиболее примечательным фактом было скорее не поразительный экономический и политический рывок, но те стартовые условия, с которых начинала страна ускоряться по сравнению с Китаем: более отсталая Япония, находившаяся несколько веков в самоизоляции, нашла необходимые ресурсы для стремительного движения вперед. Казалось, что может предложить страна-отшельник эпохи Токугава для состязания с такими великими гигантами, как Англия и США? Ради выживания японские лидеры провели серию жестких и жестоких мер по изменению политических, экономических и социальных институтов. По сути дела, одна эпоха была заменена другой. В этом решающую роль сыграла воля учиться у всего мира.

Чтобы это продемонстрировать ниже будет показано то, как японцы и китайцы относились к учебе в контексте ответа на внешнее давление. Это одна из фундаментальных причин того, почему одна страна достигла успеха, а другая потерпела провал. Мой тезис заключается в том, что японцы оказались удачливее китайцев потому что они ринулись на учебу за рубеж, в то время как китайцы, в целом, проявили высокомерие и отвергли, по существу, возможность извлечь полезное у "варваров".

"Ищи знание по всему миру"16 против "учиться лучшей варварской технике с помощью которой изгнать варваров"17
Первый лозунг является одним из обязательств инаугурационной интронизации японского императора Муцухито, открывшего эпоху Мэйдзи-исин.18 Второй - лозунг знаменитого китайского ученого Вэй Юаня, ставшего символом эпохи "самоусиления" 1860-х - 1890-х гг. Между значениями обоих лозунгов простирается глубокая пропасть. Они отразили различное понимание положения каждой страны. В отношении Китая Иммануил Хсю, автор фундаментального труда "Взлет современного Китая", пишет:

"Поиск нового порядка повлек за собой крайне трудную борьбу против высокомерия, презрения ко всем иностранным предметам и неисправимой веры в то, что обильная Поднебесная не нуждается в учебе у каких-то диковинных варваров, от союза с которыми мало что можно достичь."19

Однако после второго поражения Китая в "опиумной" войне и англо-французской оккупации ее столицы - Пекина - в 1860 г., наиболее прогрессивные мандарины пришли к осознанию того, что западный вызов неизбежен и что Китай должен измениться если он желает выжить. Они начали то, что вошло в историю под названием движение за "самоусиление", т.е. политику реформ "сверху". Несмотря на некоторые подвижки, этот курс, как пишет И. Хсю, был "искусственной попыткой модернизации; одобрялись только те аспекты, которые имели непосредственную пользу, игнорируя полностью при этом наиболее фундаментальные элементы Западной цивилизации - политические системы, экономические институты, философию, литературу и искусство. Даже прогрессивные китайцы в то время верили в то, что Китаю мало в чем нужно учиться у Запада за исключением оружия."20

В случае с Японией картина выглядит совершенно противоположно. Джеймс Фаллоус, автор бестселлера на Западе о Японии "Глядя на Солнце", пишет:

"Япония в эру Мэйдзи была вероятно уникальной в своей систематической попытке научиться всему тому, что достиг остальной мир к этому времени, и применить это как можно быстрее и возможнее в Японии...Чтобы избежать иностранного доминирования, японское руководство начало натиск систематического изучения достижений остального мира."21

Японцы внимательно и систематически изучали опыт модернизации западной цивилизации. Фукудзава Юкичи, один из наиболее влиятельных интеллектуалов поколения Мэйдзи, настаивал на том, что международный опыт и его изучение представляют единственный путь для спасения нации. Политика Мэйдзи на открытие страны, - кайкоку, - стимулировала абсорбирование мировых знаний, посылку за границу студентов, государственных чиновников, ученых; приглашались "лучшие мозги" из многих стран. Японцы с энтузиазмом изучали многие аспекты Северной Америки, Западной Европы, включая их экономику, промышленность, науку, технологию, образование и культуру.22 Японцы также изучали положение в Поднебесной, ее ошибки и достижения.23

Интересно отметить, что изучив и сравнив многие ведущие страны, японцы остановили свой выбор главным образом на германской модели экономического и политического развития, предпочтя "Бисмарка Гладстону".24 Они построили свой экономический успех на теоретических основах немецкого экономиста Фридриха Листа и практике Германии второй половины 19 в.25 Благодаря своему творческому подходу Япония Мэйдзи внесла большой вклад в практику альтернативной модели, известной как "развивательное государство" (developmental state), основанной на систематическом использовании западного опыта в течение длительного периода (вплоть до сегодняшнего дня).

Цинские правители Китая упустили свой шанс модернизировать во время страну из-за своего пренебрежения к мировому опыту и знаниям. В итоге все попытки реформ завершились революцией и длительным периодом гражданской войны. Только с приходом к власти мудрого Дэн Сяопина положение вещей кардинально изменилось: китайцы ринулись на выучку к передовым странам, прежде всего - США. Как результат - Китай за последние два десятилетия превратился в мировую экономическую державу. Как и японцы во второй половине прошлого столетия, китайцы в конце нынешнего столетия решили покончить со своей изоляцией и пойти к западным "варварам" для того чтобы учиться, выживать и побеждать.

Заключение
В своем эссе я попытался представить свое видение причин, почему цинский Китай потерпел провал, а Япония Мэйдзи достигла успеха в ответ на вызов, брошенный передовыми индустриальными державами Запада. Мой аргумент заключается в том, что причины столь противоположных результатов следует искать в характере проводимой политики лидеров обеих стран. Фундаментальное отличие состояло в том, что цинские правители Поднебесной попытались изолировать страну от внешнего воздействия; японские же самураи взяли курс на интегрирование страны в мировое развитие через систематическое и агрессивное усвоение передового опыта. Имея общую цель "изгнания варваров", обе страны использовали диаметрально противоположные стратегии - изоляцию (Китай) и вовлечение (Япония). Япония с жадностью начала изучать у Запада экономику, политику, науку, образование и философию. Китай цеплялся за свое былое величие и традиции, убаюкивая себя мыслью о том, что Поднебесная в состоянии пережить очередной наплыв диковинных пришельцев (как это не раз было в прошлом). Японские лидеры продемонстрировали волю, творческий подход и решительность искоренить систему Токугава, установить новую, современную, отвечающую духу времени. Китайский порядок и ментальность остались таковыми как и две тысячи лет назад.

Весьма важно взглянуть на проблему ответа на внешний вызов, как это было продемонстрировано Японией эпохи Токугава и цинским Китаем в 19 в., в более широкой глобальной перспективе вплоть до сегодняшнего дня. Уроки указанных стран крайне поучительны для других развивающихся и переходных наций, вступивших или еще вступающих на путь конкуренции с более развитыми или превосходящими странами. Эта проблема адекватного ответа на "вызов Истории" является одной из главных сил, сформировавших 20 век.

Недавний опыт восточно-азиатских НИС (Сингапур, Тайвань, Гонконг, Южная Корея), стран Персидского залива (Кувейт, Саудовская Аравия, Оман, Бахрейн, Катар, ОАЭ), а также Брунея - все это примеры успешной стратегии "настройки" на вовлечение в мировую систему и использование шанса удачного применения своих возможностей. С конца 1970-х гг. Китай после Мао проводит аналогичный курс "открытых дверей" в мировое развитие, выведший его на уровень современной экономической державы. Поднебесная проиграла 19 век, но взяла реванш в конце этого столетия. Историческая ирония, может быть, в том, что сейчас мы наблюдаем за тем, как Китай переживает свое возрождение по пути китайского Мэйдзи, в то время как Япония превращается, в некотором смысле (особенно в контексте недавнего финансового коллапса), в маньчжурского динозавра.

Базовые термины
Мэйдзи - "Просвещенное правление", реставрация власти императора, период правления императора Муцухито (1868-1912).

Бакуфу - "Правительственный лагерь". Военная администрация сегуна (1192-1867).

Кокутай - концепция, согласно которой император воплощает в себе государство и управляет как глава семьи над своими подданными. Использовалась для оправдания абсолютистской имперской власти в период возвышения японского милитаризма.

Сакоку - "Политика закрытой страны". Правление сегуна в период самоизоляции Японии с 1630-х гг. по 1983-54 гг.

Сегун - "Главнокомандующий, подчиняющий варваров". Глава военного правительства Японии (1192-1867).

Дзайбацу - Японские деловые кампании или картели, ведущие свое происхождение от модернизации Мэйдзи. Обычно контролируются небольшими группами семей. Имеют важное влияние на национальную экономику.

Дайме - "Великие имена". Крупные феодалы при сегунах.

Генро - почтенные и влиятельные государственные мужи. Лидеры реставрации Мэйдзи.

Чжунго - "Срединное государство". Китай воспринимал себя как центр земли с находящимися за его пределами варварами, которые платили ему дань. Выражение культурного превосходства ханьцев.

Каутоу - "битье головой". Церемония, признающая превосходство "сына Неба" (китайского императора) или какого-либо чина у власти. Конфуцианская концепция.
Литература
Johnson, H. (1973) Technological Change and Comparative Advantage: An Advanced Country"s View Point, Journal of World Trade Law, 9,1 .
Mikiso Hane, in: Borthwick, M. (1992) Pacific Century.The Emergence of Modern Asia. Boulder, CO: Westview Press, P. 156
Moulder, F. (1977) Japan, China, and the Modern World Economy. Toward a Reinterpretation of East Asia Development ca. 1600 to ca. 1918. Cambridge: Cambridge University Press, P. IX
Lehman, J.-P. (1982) The Roots of Modern Japan. Macmillan, P. 130. Фил Динс отмечает на полях, что "Леман также подчеркивает важность аргумента "breathing space": западные державы были более заинтересованы в Китае, и это снизило давление на Японию."
Mikiso Hane in: Borthwick, 1992: 158
В этой связи будет небезынтересно отметить книгу Карлоса Уайзмана об аргентинском рывке конца 19-начала 20 вв.:
"Во второй половине 19 в. Аргентина была полностью включена в международное разделение труда в качестве экспортера сельскохозяйственных товаров. Этот период с 1870-х гг. вплоть до "Великой депрессии" был одним из самых быстрых по темпам экономических и социальных перемен. В 1869 г. население страны составляло всего 1.7 млн., но после 1870 и до 1930 гг. оно увеличилось на 6 миллионов за счет притока европейских эмигрантов, из которых более половины постепенно осело в стране. К концу 19 в. Аргентина достигла относительно высокий уровень экономического развития." (Carlos H. Waisman, Reversal of Development in Argentina (Princeton: Princeton University Press, 1987, P. 5); Согласно Майклу Мулхаллу, доход на душу населения в Аргентине в 1895 г. был такой же как и в Германии, Голландии, Бельгии; выше чем в Австрии, Испании, Италии, Швейцарии, Швеции и Норвегии (там же); Энтони Льюис отмечает, что аргентинский экспорт рос в среднем на уровне 6 процентов в год, ставя Аргентину на один уровень по конкуренции за титул самой быстро растущей экономики в мире между 1870 и 1913 гг." (там же).
В этой связи весьма односторонне выглядит позиция академика С. Тихвинского, который рассматривает действия иностранных держав в Китае как попытки поставить в "зависимость", как враждебные против суверенной страны (См.: Тихвинский С.Л. Реформы и революции в Китае // Новая и новейшая история. Март-Апрель. - 1999. - N 2. - С. 3-15 .
Time, March 3, 1997, P. 31
Британский ориенталист Фил Динс (Кентский Университет в г. Кентербери) отмечает: "Это интересный аргумент, но я не уверен, что это методологически выдержано для сравнительного исследования, так как трудно сделать такое же равное сравнение с Японией." (Из рецензии на мое эссе, Август 1998).
"developmental state"
"laissez-fair"
Цит. по: Borthwick, M. 1992: 142
Более подробно о личности Ли и o его деятельности см. в: Borthwick, M. 1992: 142-145
Идея Микисо Хане (См. в: Borthwick, M. 1992: 157).
Лекция по модулю International Political Economy of East Asia, Кентский Университет в г. Кентербери, летний семестр, 1998, 5 июня.
"Sekai no chishiki no Tankyu" ("seek knowledge throughout the world"). Перевод с японского на английский сделан Шихо Мияги, которой я очень признателен.
Hsu, M. (1990) The Rise of Modern China. Oxford: Oxford University Press, P. 10
См.: Ochiro Ozawa (1996) The Third Opening. The Economist, March 9th, P. 21
Hsu, I. 1990: 10
ibid.
Fallows, J. (1995) Looking at the Sun. The Rise of the New East Asian Economic and Political System. New York: Vintage Books, P. 91. Как элегантно выразился Жан-Пьер Леман, с прибытием четырех паровых кораблей коммодора Перри "японцы не только были грубо разбужены от мирной спячки, но с тех пор они больше уже не спят". (Lehmann, J.-P. 1982: 137).
Более подробно об этом см.: Fallows, J. 1995: 91-94; Borthwick, M. 1992: 133. В своей речи на государственном банкете в Букингемском дворце во время своего визита в Великобританию японский император Акихито дал высокую оценку роли викторианской Англии в модернизации Японии периода Мэйдзи. Например, он отметил, что японское правительство приглашало многих преподавателей и инженеров из-за границы для того, чтобы жить и работать там, из них "около половины, как полагают, были британцами. В дополнении, многие японцы приезжали в эту страну учиться." (The Daily Telegraph, May 27 1998).
Фактически основная часть западной технологии и изобретений, известных японским реформаторам, проникла в Японию через Китай (Borthwick, M. 1992: 143).
Ochiro Ozawa, 1996: 21; говорят, что германский канцлер Отто Бисмарк советовал японцам не слушать американцев или англичан, но слушать только немцев (из лекции Фила Динса от 5 июня 1998 г. в Кентском Университете).
Fallows, J. 1995: 146