Народный герой спасший царя михаила. Чем знаменит Иван Сусанин? Иван Сусанин: биография, подвиг

Имя Иван Сусанин стало нарицательным, хотя не многие достоверно знают, кто такой Сусанин и в чем заключался его подвиг. Как многие , Сусанин стал героем художественных и литературных произведений.

Кто такой Иван Сусанин

По одним историческим данным, Иван Сусанин был простым крестьянином, по другим - приказчиком Марфы Ивановны (матери Михаила Романова), по третьим - вотчинным старостой. Жил он в деревне Деревеньки Костромской губернии, принадлежавшей Романовым. О его жизни почти ничего не известно. В те времена крестьянам давали не фамилии, а прозвища, обычно по имени отца. Можно предположить, что Иван рос без отца, поэтому получил прозвище по имени матери - Сусанна.

Сведения о его семье также не сохранились. Вероятнее всего, к 1612 году жена уже умерла. Сусанин имел дочь Антониду, которая была замужем за местным крестьянином Богданом Собининым.

Подвиг Сусанина

Зимой 1612-1613 гг. произошло историческое событие, героем которого стал Иван Сусанин. В то время Михаил Федорович Романов был главным претендентом на российский престол, а польский король Сигизмунд планировал посадить на него своего сына Владислава. Предвидя лихое, Михаила спрятали от поляков в Ипатьевском монастыре.

В поисках Романова отряд поляков потребовал от старосты провести их к месту укрытия будущего царя. Но, будучи патриотом русской земли, Сусанин повел поляков в противоположную от монастыря сторону - к Исуповским болотам. Пытаясь выбраться из болот, поляки до смерти замучили своего поводыря и впоследствии погибли сами.

За свое спасение царь Михаил наградил потомков Сусанина охранной грамотой, которая освобождала их от всех податей.

Иван Сусанин - (родился в XVI в. в селе Деревеньки Костромской губернии и погиб в 1613 году) - русский национальный герой, крестьянин из села Домнино Костромского уезда; известен как спаситель царя Михаила Фёдоровича Романова от польско-литовских войск Речи Посполитой.

После избрания на престол царь Михаил Фёдорович жил со своей матерью великой старицей Марфой в селе Домнине, которое являлось его родовой вотчиной. В скором времени (в 1612-1613 гг.) пришли на Костромскую землю воины Республики Короны Польской и Великого Княжества Литовского с целью убить новоявленного соперника польского королевича Владислава. Неподалёку от села Домнина попался им старик Сусанин, который вызвался за скромную плату проводить их до места, где якобы укрывается царевич, но вместо этого повёл их в другую сторону: там где дремучие леса и непроходимые болота. Перед уходом в лес послал он своего зятя Богдана Сабинина к царю с советом укрыться в Ипатьевском монастыре. На следующее утро, когда поляки стали догадываться о подвохе, Сусанин раскрыл им свой обман, но несмотря на жестокие пытки так и не выдал убежища царя и в конечном итоге был изрублен на "мелкие куски".

О самой жизни Ивана Сусанина практически ничего не известно, однако протоирей А.Д. Домнинский, ссылаясь на народные предания села Домнина сообщил, что Сусанин был не обычным крестьянином, а вотчинным старостой. До недавнего времени единственным документом и источником, подтверждающим подвиг Сусанина была жалованная грамота царя М.Ф. Романова, которой он даровал в 1619 году, по совету и прошению матери своей Марфы, крестьянину Костромского уезда Богдану Сабинину половину деревни Деревищ, за то, что его тесть Иван Сусанин, которого нашли польские и литовские войска и подвергли великим ужасным пыткам, для того, чтобы тот выдал где находится великий государь, царь и великий князь Михаил Фёдорович... зная про то, не сказал ничего и был замучен до смерти. В последующих жалованных и подтвердительных грамотах 1641, 1691 и 1837 гг., данных потомкам Сусанина повторяются слова изначальной грамоты 1619 года.

Прямыми потомками Сусанина переписная ландратская книга, хранящаяся в московском архиве министерства юстиции, под 1717 годом, называет Фёдора Константинова, Анисима Ульянова (Лукьянова) и Ульяна Григорьева, живших в селе Коробове, пожалованном дочери Сусанина - Антониде Ивановне в 1633 году.

Удивительно, но в письменных источниках (включая летописи и хроники) XVII в. практически нет упоминания о Сусанине и его великом подвиге. Тем не менее предания о нём существовали на Русской Земле и передавались из рода в род вплоть до наших дней. До начала XIX века в Сусанине не пытались увидеть спасителя великого государя. Таким он был представлен первоначально в литературе: сначала писателем Афанасием Щекатовым в "Словаре географическом Российского государства", затем С.Н. Глинкой в его "Истории", где тот прославил Сусанина как идеал народной доблести и отваги, после чего о нём написал и украинский историк Д.Н. Бантыш-Каменский в "Словаре достопамятных людей русской земли". В скором времени героическая личность и великий подвиг Сусанина стали любимой темой многих поэтов, посвятивших ему большое количество стихотворений, дум, повестей, рассказов и драм. В частности, этому национальному герою Руси посвящено замечательное стихотворение К.Ф. Рылеева - "Иван Сусанин":

Куда ты ведёшь нас?... не видно ни зги! -

Сусанину с сердцем вскричали враги: -

Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;

Нам знать, не добраться с тобой до ночлега.

Ты сбился, брат, верно, нарочно с пути;

Но тем Михаила тебе не спасти...

Куда ты завёл нас? - лях старый вскричал.

Туда, куда нужно! - Сусанин сказал. -

Убейте, замучьте! - моя здесь могила!

Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!

Предателя, мнили, во мне вы нашли:

Их нет и не будет на русской земли!

В ней каждый Отчизну с младенчества любит

И душу изменой свою не погубит!

Злодей! - закричали враги, закипев,

Умрёшь под мечами! - Не страшен ваш гнев!

Кто русский по сердцу, тот бодро, и смело,

И радостно гибнет за правое дело!

Ни казни, ни смерти и я не боюсь:

Не дрогнув, умру за царя и за Русь!

Умри же! - сарматы герою вскричали,

И сабли над старцем, свистя, засверкали! -

Погибни, предатель! Конец твой настал!

И твёрдый Сусанин весь в язвах упал!

Снег чистый чистейшая кровь обагрила:

Она для России спасала Михаила.

Не остались в стороне и музыканты, так, например, гениальный русский композитор Михаил Иванович Глинка написал оперу "Иван Сусанин".

Недостаток исторических источников и некоторые разногласия авторов, повествующих о подвиги Сусанина, побудили известного российского историка Н.И. Костомарова крайне критически отнестись к его подвигу. Он видел в Сусанине лишь одну из жертв, погибших от разбойников в Смутное время на Руси. Но в конце 1870-80 гг. были найдены новые документы о великом подвиге Сусанина, а также многочисленные рукописные предания XVII и XVIII веков, в которых он даже называется "мучеником". А в 1882 году В.А. Самарянов доказал, что поляки и литовцы большим отрядом действительно шли к селу Домнину с целью убить новоизбранного царя Михаила Фёдоровича и что тот "скрылся от ляхов" в Ипатьевском монастыре по совету именно Ивана Сусанина. Доказательства Самарянова подтверждены позднейшими документами, которые хранятся ныне в костромской архивной комиссии и в археологическом институте.

В 1838 году в Костроме, по приказу императора Николая I был воздвигнут памятник Сусанину в свидетельство о том, что благородные потомки видят в бессмертном подвиге Ивана - спасении жизни новоизбранного царя-государя Земли Русской через пожертвование жизнии своей - спасение русского царства от чужеземного господства и порабощения. Прежний памятник Сусанину был снесён после Февральской революции, по той причине, что он оскорблял национальные чувства русского народа: на мраморной колонне возвышался бюст царя Михаила Романова, а у подножья колонны с выражением рабской покорности сгибалась небольшая фигурка Сусанина. Новый 12-метровый монумент, прекрасно заметный с реки Волги, был сооружён по проекту московского скульптора Н.А. Лавинского и открыт в 1967 году.

В научно-популярной литературе существовало мнение, что прообразом Ивана Сусанина является украинский национальный герой, казак-разведчик Никита Галаган, который 16 мая 1648 года, в ходе Корсунской битвы, по заданию Богдана Хмельницкого дезинформировал шляхтичей (войска Речи Посполитой) и завёл их в непроходимые дерби, что дало возможность казакам атаковать врага в крайне невыгодных для последнего условиях. За обман казак был зверски замучен и убит.

Список использованных источников:

1. Самарянов - Памяти Ивана Сусанина, Кострома, 1884 г, 2-е издание.
2. Д.И. Иловайский - Смутное время Московского государства, М., 1894 г., 296 стр.
3. Н.И. Костомаров - Исторические монографии и исследования, М.: "Книга", 1989 г., 240 стр.
4. С.М. Соловьёв - История российская с древнейших времён (в 29 томах, 7 книгах), СПб.: Типография т-ва "Общественная польза", 1911 г., 6048 стр.

Примечание: в статье использованы картина художника М.И. Скотти - Иван Сусанин (1851 г.) и картина художника М.В. Фаюстова - Иван Сусанин (2003 г.).

Имя этого человека известно сегодня каждому отечественному школьнику. Биография Ивана Сусанина связывается прежде всего с его знаменитым подвигом, благодаря которому была спасена жизнь царя Михаила Федоровича. Да, речь идет о том самом событии, произошедшем с польскими интервентами и о котором каждый из нас хоть раз, да слышал в жизни. Именно биография Ивана Сусанина и станет основной темой этой статьи. А также сложности, связанные с ее восстановлением.

Иван Сусанин. Биография: краткое содержание

Этот крестьянин был рожден в деревне Деревеньки. По поводу его возраста исследователи не пришли к единому мнению. Одни утверждают, что ему было лет 30-35, другие - что он был в преклонном возрасте.

Согласно не подтвержденной легенде, зимой когда значительная часть тогдашнего Московского царства была оккупирована войсками крестьянин Иван Сусанин был нанят на службу отрядом польско-литовских войск. Он должен был стать их проводником в село Домнино, в котором тогда находился еще юный Михаил Федорович Романов. Однако крестьянин обманул захватчиков, указав им неверный путь. Он повел поляков в противоположную сторону, по направлению к селу Исупову, а в Домнино послал собственного зятя с известием о надвигающейся опасности (упоминание о зяте и натолкнуло историков на мысль о зрелом возрасте героя).

Когда обман был раскрыт, Ивана Сусанина подвергли жестоким пыткам, но герой так и не выдал местонахождение молодого царя. За это он был изрублен на мелкие куски, навсегда оставшись в том лесу. Вот, в общем-то, и все сведения, которыми располагает биография Ивана Сусанина.

Выдвигались версии о том, что он был крепостным помещика Шестова. Другие же исследователи считали, что этот человек был не обычным крестьянином, а деревенским старостой.

Биография Ивана Сусанина и проблемы историографии вопроса

И вот здесь-то выясняется, что не все так просто. Обычно для историков не представляет особой сложности восстановление жизнеописания более или менее известных деятелей новейшей эпохи. Сложнее обстоят дела с уточнением подробностей событий более ранних эпох, поскольку ни документов, ни материальных свидетельств в достаточном количестве, как правило, не сохранилось. А Иван Сусанин вовсе не был важной персоной.

Сегодня мы можем восстанавливать события из жизни средневековых царей и полководцев, сопоставляя их с реформаторской деятельностью, военными походами и другими деяниями, оставившими след в истории. Но кого в конце XVI века интересовали отдельные крестьяне? Довольно долго единственным документом, в котором упоминалось это имя, была грамота царя Михаила Федоровича. В ней упоминался сам Иван Сусанин, биография краткая этого человека, а также общее описание его подвига. Бумага датирована 1619 годом. Тогда же она была вручена родственникам героя. Существовали и другие, более поздние грамоты, но они лишь повторяли текст первой, ничего нового не привнося.

Интересно, что героизация образа этого крестьянина началась лишь на заре XIX века. Композитор Сергей Глинка, историк и литератор Дмитрий Бантыш-Каменский, известные поэты того времени описали его в своих произведениях как настоящего спасителя русского царя и национального героя.

Вместе с тем рядом исследователей подвергалась и подвергается сомнению даже реальность личности Сусанина. Одним из таких скептиков, например, был российский историк Николай Карамзин.

Дело в том, что подобный «сусанинскому» сюжет известен и во время войны, в которой участвовал Тогда украинский казак Никита Галаган завел польских шляхтичей в непроходимые дебри, обеспечив таким образом победу своему войску в битве под Корсунем в 1648 году. Есть мнение, что легенда об Иване Сусанине навеяна именно этим эпизодом.

Однако с XIX века началось неудержимое создание того образа, который нам известен сегодня. Сусанину начали посвящать стихи, пьесы, повести и драмы. Ему досталось почетное место в творчестве знаменитых деятелей культуры: Рылеева, Полевого, Глинки.

В 1838 году по велению императора Николая I был поставлен первый в России памятник Сусанину. Таким образом, пребывавший в забвении в течение двух веков после своего вероятного подвига крестьянин стал уже к началу XX века настоящим национальным героем.

«За службу к нам, и за кровь, и за терпение…»

Гибель Ивана Сусанина. Барельеф памятника царю Михаилу Федоровичу и Ивану Сусанину. 1901-1916.

(Иван Сусанин. Легенды, предания, история).

Иван Сусанин - один из наиболее уважаемых у нас героев отечественной истории, уважаемых искренне, вне зависимости от официального отношения к памяти о нем, менявшегося неоднократно. Его образ -неотъемлемая часть нашей культуры, искусства, фольклора, можно сказать, что он вошел в самую плоть и кровь нашего народа. К нему привыкли, так что трагичность фигуры Сусанина почти не ощущается. И тем не менее, образ этот глубоко трагичен, и не только потому, что Сусанин погиб смертью мученика, во многом трагична и посмертная судьба памяти об этом человеке. Главную роль здесь, к сожалению, сыграла политика: мало кто из деятелей нашей истории посмертно был жертвой стольких политических спекуляций, как Сусанин, - и до революции, и после.

Мы, видимо, никогда не узнаем того, что произошло на самом деле. то ли в конце 1612 года, то ли в начале 1613 года, примерно в 70 верстах к северу от Костромы в треугольнике, образуемом селами Домнино и Исупово и деревней Деревнище и занимаемом поныне огромным, овеянным преданиями Исуповским (или Чистым) болотом...

Как и любое событие, оставившее определенный след в истории и к которому прикоснулась политика, оно - это событие - породило, с одной стороны, много различных легенд, вплоть до самых фантастических, с другой, - официальный культ, веками связанный с именем Сусанина, который также не способствовал поиску истины. Объективных, не преследующих пропагандистско-политических целей работ по Сусанину мало. О многих фактах, связанных с этим событием, старались умолчать и до революции, и после.

Попробуем бросить объективный взгляд на сусанинскую историю при нынешнем состоянии исторических источников и литературы и выделить то, что мы знаем наверняка, что можем предполагать и что остается для нас тайной.

Чтобы перейти к Сусанину, вспомним вкратце то время, отдаленное от нас почти четырьмя столетиями.

Смутное время

Небывалые по своему трагическому масштабу катаклизмы - природные, классовые, религиозные - терзают страну. Страшный, невиданный голод 1601-1603 годов, почти фантастическая история, связанная с захватом русского престола, самозванцем, выдававшим себя за убитого в Угличе царевича Димитрия и бывшим уроженцем нашего края Григорием Отрепьевым, его свержение, избрание царем Василия Шуйского, крестьянская война под предводительством И. Болотникова, открытая польская интервенция осенью 1609 года, свержение Шуйского и переход власти к боярской думе, начавшей переговоры с польской стороной об избрании царем польского королевича Владислава, организация первого земского ополчения 1611 года и его распад, всеобщая неразбериха и ощущение краха...

Великая смута волнами расходится по стране, захватывая и костромскую землю. Вот только некоторые эпизоды кровавой истории тех лет: разгром Костромы зимой 1608-1609 годов войсками Лжедмитрия II («тушинцами»), захват ими же Галича; наступление на тушинцев ополчения северных городов (Солигалича, Вологды, Тотьмы, Великого Устюга) и освобождение ими вначале Галича, а затем и Костромы; осада Ипатьевского монастыря, в котором укрылись поляки и их сторонники, продолжавшаяся до сентября 1609 года; разгром поляками Кинешмы, Плеса, Нерехты; участие костромичей в первом земском ополчении 1611 года, прохождение в марте 1612 года по костромской земле вышедшего из Нижнего Новгорода ополчения Минина и Пожарского...

Затрагивали ли эти события - смута, междоусобная брань, вражеское нашествие, неизбежное взаимное ожесточение - Ивана Сусанина и его семью или до поры до времени обходили стороной, мы не знаем, но все это - время, в которое жил Сусанин.

Итак, ополчение Минина и Пожарского, пройдя от Костромы к Ярославлю и простояв в этом городе 4 месяца, в августе 1612 года приближается к занятой поляками Москве. Начинаются ожесточенные бои, ополченцы берут одну часть города за другой, осаждают московский кремль. Наконец, 27 октября блокированный польский гарнизон капитулирует. И вот здесь-то - казалось бы, на излете лихолетия - настал час, когда война и смерти подступили к самому дому Сусанина...

В числе других русских бояр, которых поляки держали у себя в качестве заложников, ратниками Минина и Пожарского были освобождены инокиня Марфа Ивановна Романова (урожденная Ксения Ивановна Шестова) и ее 15-летний сын Михаил. Испытаний в эти тяжелые годы на мать и сына Романовых выпало с лихвой. Еще в 1601 году, когда подверг род Романовых (как наиболее опасных своих соперников в борьбе за власть) суровой опале, Ксения Ивановна была насильственно пострижена в монахини (с этого момента она и известна уже под монашеским именем Марфа) и сослана в далекое Заонежье, в Толвуйский погост.

Глава семьи, Федор Никитич Романов, также был насильственно пострижен в монахи (что навсегда закрывало ему путь к царскому престолу) и, получив при этом монашеское имя Филарет, был сослан на север, в Антониев-Сийский монастырь. Супруги Романовы пробыли в ссылке в разлуке друг с другом и детьми 4 года - до паденья Годунова. Воцарившийся в Москве Григорий Отрепьев освободил всех оставшихся к этому времени в живых Романовых, в частности, Филарет стал главой огромной ростовской митрополии - ростовским митрополитом, и вся семья воссоединилась в Ростове.

В бурных событиях Смутного времени митрополиту Филарету довелось играть не последнюю роль, но его активная политическая деятельность оборвалась в апреле 1611 года под Смоленском, где все русское посольство, ведшее переговоры о вступлении на русский престол королевича Владислава, в том числе и Филарет, было арестовано, и отцу будущего первого царя из рода Романовых пришлось долгие годы провести в польском плену.

Марфа Ивановна пережила смерть четырех малолетних сыновей, совсем недавно, в июле 1611 года, она похоронила свою единственную дочь Татьяну. Из всех ее детей Михаил был последним оставшимся в живых.

Михаил (он родился в Москве в 1596 году) еще совсем маленьким был разлучен с родителями и вместе с сестрой Татьяной и теткой Настасьей Никитичной сослан все туда же на север - на Белоозеро. В 1602 году брата и сестру Романовых перевезли в вотчину Федора Никитича-в одно из сел Юрьев-Польского уезда. С родителями Михаил и Татьяна вновь увиделись в 1605 году. Последние годы Михаил с матерью провели в польском плену в качестве заложников.

Позади у матери и сына Романовых были ужасы боев в Москве и осады московского кремля, впереди - полная неопределенность и страх перед грядущим днем. Безусловно, Марфа Ивановна хорошо понимала, что ближайшим следствием победы над поляками будет созыв Земского Собора, которому предстоит выбрать царя, понимала она и то, что ее Михаил - один из наиболее вероятных претендентов, а значит, с ним (и с ней) в любую минуту может случиться все, что угодно. Вероятнее всего, этим объясняется отъезд Романовых сразу после освобождения из польского плена в Кострому, а не только тем, что в разоренной, долгое время бывшей театром военных действий Москве жить было, видимо, негде. В Кострому Марфа Ивановна и Михаил прибыли где-то в первой половине ноября 1612 года, в костромском кремле у Марфы Ивановны был свой т. н. «осадный двор». Что произошло дальше, не ясно - то ли мать и сын вместе поехали дальше - в с. Домнино, то ли Марфа Ивановна осталась в Костроме, а в Домнино отправился один Михаил. Вероятнее второе, т. к. в большинстве народных преданий Марфа Ивановна во всех событиях у Домнина не упоминается. По мнению автора капитальнейшего труда «Правда о Сусанине», потомственного священника с. Домнина протоиерея А. Домнинского, собравшего все известные ему народные предания, Сусанин будучи старостой Домнинской вотчины, приехал к Марфе Ивановне в Кострому и увез с собой Михаила, причем ночью и в крестьянской одежде 1 . Так это или нет - судить трудно. По некоторым данным, Романовы отправились в Макарьево-Унженский монастырь поклониться мощам преподобного Макария (видимо, по обету - за свое избавление от польского плена), но данные эти не проясняют - сразу ли из Москвы или уже из Домнина поехали они туда. Из монастыря Михаил, судя по всему, уехал в Домнино. Село Домнино было старинной вотчиной костромских дворян Шестовых. Нам известно, что им владели и отец Марфы Ивановны - Иван Васильевич, и дед - Василий Михайлович. По сообщению А. Домнинского, в начале XVII века в Домнине, хотя оно и считалось селом, крестьян не было, а были только барская усадьба Шестовых, при которой жил староста вотчины - Сусанин, и построенная Шестовыми же деревянная Воскресенская церковь, при которой жил священник 2 .

Литература

– Кострома. Типография М.Ф. Риттер. 1911 г. – 21 с.

Что нам известно о личности Ивана Сусанина? Крайне мало, почти ничего. У него была дочь Антонида, выданная замуж за крестьянина Богдана Сабинина (написание его фамилии различно - Собинин и Сабинин). Родились ли уже тогда дети Богдана и Антониды, внуки Сусанина -Даниил и Константин, - неизвестно. О жене Сусанина нам неизвестно ничего, но поскольку ни в документах, ни в преданиях она никак не упоминается, то, скорее всего, к этому времени она уже умерла. Судя по тому, что Сусанин имел замужнюю дочь, был он уже в зрелом возрасте. В ряде преданий Сусанина называют то старостой домнинской вотчины, то более поздним термином - бурмистром. Документальных сведений об этом нет, но верность этого утверждения убедительно обосновал протоиерей А. Домнинский 3 . Сусанин был крепостным дворян Шестовых. Крепостное право тогда уже существовало, хотя и в более мягких формах, чем позднее. Так что для Сусанина и Марфа Ивановна, и Михаил были господа. Согласно преданиям, родом Иван Сусанин был из близлежащей деревни Деревнище (позднее - д. Деревенька). Судя по названию, это достаточно старое селение, однажды уже бывшее заброшенным («Деревнище» - место, где была деревня) . Но сам Иван жил в Домнине, а в Деревнище жили Богдан и Антонида Сабинины. Ряд преданий сообщает нам отчество Сусанина - Осипович. Чтобы правильнее понять все, что происходило дальше, необходимо помнить, что, во-первых, шла война и Михаил для Сусанина был свой - русский, православный, много ни за что настрадавшийся подросток. Конечно, жители домнинской вотчины хорошо знали о судьбе и Марфы Ивановны (в народных преданиях она нередко называется «Оксиньей Ивановной», т. е. ее помнили и по мирскому имени), и ее мужа, и их детей. Во-вторых, надо учесть и известную патриархальность отношений крестьян и помещиков на протяжении веков, ведь первые не только боролись со вторыми, известно и много иных примеров. Вспомним хотя бы отношения пушкинских Савельича и Гринева. К тому же, если дело происходило в феврале 1613 года, то нельзя совсем исключить, что Сусанин мог знать о том, что дело идет к избранию Михаила царем.

Время действия

Версия I: поздняя осень 1612 года.

В нашем сознании (благодаря опере М. И. Глинки, многочисленным картинам, художественной литературе) прочно укоренился образ Сусанина, ведущего поляков лесом среди сугробов. Однако есть основания для предположения, что сусанинский подвиг пришелся совсем на другое время года - на осень.

В целом ряде народных преданий, записанных в XIX веке, повествуется, как Сусанин спрятал Михаила в ямнике недавно сгоревшего овина и даже будто бы прикрыл его обгоревшими бревнами. Еще в начале нашего века жители Деревеньки показывали яму, якобы, от этого самого овина. Версию о спасении царя в ямнике сгоревшего овина отрицали практически все исследователи. Но если в этом предании сгоревший овин не выдумка, а реальность, то это несомненным образом указывает на осеннее время года, поскольку овины топились в основном осенью и сгорали в основном тогда же. Убедительнее всего эту версию обосновал протоиерей А.Домнинский (представитель старинного рода домнинских священников, чей прямой предок - отец Евсевий - был священником в Домнине при Сусанине), писавший: «Историки говорят, что смерть Сусанина... случилась в феврале или в марте 1613 года; а мне думается, что это событие случилось осенью 1612 года, потому что в нашей местности, в феврале или в марте месяцах, никак невозможно ни пройти, ни проехать кроме проложенной дороги. В нашей местности к огородам и лесам наносит высокие бугры снега в сии месяцы... а историки, между тем, говорят, что Сусанин вел поляков все лесами и не путем и не дорогою» 5 . Целиком разделял это мнение А.Домнинского и покойный А.А.Григоров, полагавший также, что сусанинский подвиг был совершен осенью, а позднее, когда Михаил стал царем, оба эти события вольно или невольно совместили.

Но тогда любой слышавший о Сусанине, может спросить: что же это были за поляки, которые пытались захватить (или убить) Михаила осенью, если во всей литературе говорится, что это произошло позднее - после избрания Михаила царем в Москве на Земском Соборе в феврале 1613 года? А.Домнинский считал, что поляки искали одного из наиболее верных претендентов на русский престол. Это, в принципе, очень вероятно. Вычислить таких претендентов не составляло особого труда.

А.А.Григоров же полагал, что «осенние» поляки были какой-нибудь обычной группой, промышлявшей грабежом и разбоем, узнавшей каким-то образом про Михаила и решившей захватить его, например, для того, чтобы потребовать у родителей выкуп.

Место гибели Сусанина.

Версия I: д. Деревнище.

В ряде преданий, в которых описывается, как Сусанин укрыл Михаила в ямнике от сгоревшего овина в д. Деревнище, говорится, что здесь же, в Деревнище, поляки его пытали и, ничего не добившись, убили. Эта версия не имеет никакого документального подтверждения. Практически никто из серьезных «сусаниноведов» эту версию не разделял.

Версия II: Исуповское болото.

Версия III: село Исупово.

Версия гибели Сусанина в Исупове - единственная имеющая под собой документальную основу - самая реальная, да и вряд ли И.Л.Собинин, по времени еще не так отдаленный от Сусанина, не знал точно, где именно погиб его прадед. Что Сусанин был убит в Исупове, считал и один из наиболее серьезных историков, занимавшихся этой историей, В.А.Самарянов, писавший: «Сусанин после пыток и страданий... наконец изрублен в мелкие куски в с. Исупове... и следовательно не в глухом лесу, но в месте более или менее населенном» 8 . Историк П.Троицкий, разделяя это мнение, писал: «Итак, смерть Сусанина была не в глухом лесу... но... в селе Исупове, находящемся в 7 верстах на юг от Домнина... Возможно, что и сами поляки, чтобы показать русским, как они жестоко мстят тем, которые идут против них, принудили некоторых исуповских жителей присутствовать при мученической казни Сусанина» 9 .

Время действия.

Версия II: февраль 1613 года.

Предположение А.Домнинского о том, что подвиг Сусанина пришелся на осень 1612 года, замалчивалось в массовой литературе о Сусанине. Почему - ясно: если принять это предположение, то получается, что Сусанин спасал не царя, а всего лишь своего юного барина. В принципе, разница с общепринятой версией невелика, но оттенок несколько другой. Да и не только политические соображения играли здесь роль: при отнесении событий на осень вся история, казалось, утрачивала остросюжетный, захватывающий характер. Однако есть и еще некоторые соображения, которые указывают, кажется, на то, что подвиг Сусанина был совершен не в феврале. Вспомним, как развиваются события в стране после освобождения Москвы от поляков. Повсеместно начинается работа по подготовке Земского Собора (своего рода Учредительного собрания того времени). С конца декабря 1612 года в Москву стали съезжаться выборные люди. Первые заседания собора начались в первой половине января. Основной вопрос, который предстояло решить участникам собора, - избрание нового законного царя. В острой борьбе различных группировок стало ясно, что наиболее сильными позициями на соборе обладают сторонники Михаила Романова. Объясняется это многими причинами, не последнюю роль сыграл возраст Михаила (в отличие от своих более старших соперников Михаил не успел себя чем-либо запятнать в политической борьбе). Знали ли о всей этой политической «кухне» сам Михаил и Марфа Ивановна? Русский историк П.Г.Любомиров полагал, что знали 10 . Действительно, трудно поверить, что сторонники Михаила выдвигали его кандидатуру, не заручившись предварительно согласием Романовных, в противном случае отказ Михаила от престола, в случае избрания его собором на царство, грозил непредсказуемыми последствиями. 21 февраля 1613 года Михаил торжественно был избран Земским собором новым царем России. 2 марта из Москвы в сторону Костромы было отправлено специальное «великое посольство», которое должно было официально уведомить Михаила Федоровича Романова об его избрании и торжественно доставить в столицу русского государства.

По общепринятой версии, именно в это время - со второй половины февраля по начало марта - и была послана поляками, говоря современным языком, «группа захвата» с целью взять Михаила Романова живым или мертвым, чтобы сорвать процесс стабилизации в России и продолжать войну за русский престол. В этой версии нет ничего невероятного - поляки во время работы Земского собора стояли не так далеко от Москвы. Своих информаторов у них наверняка было достаточно, так что узнать о решениях собора и о вероятном местонахождении нового царя было не так уж и сложно. Все это очень и очень могло быть. Ведь если допустили мы факт контактов каких-нибудь посланников от собора с Романовыми (неважно где - в Домнине или Костроме), то почему не допустить и польскую «группу захвата»? Я думаю, что истины в этом вопросе мы не узнаем никогда.

Но все-таки (как я уже говорил) есть еще соображение, позволяющее отнести сусанинский подвиг не на февраль, а на осень. Как известно, Михаил Романов и его мать встретили московское посольство утром 14 марта 1613 года в Ипатьевском монастыре. Почему именно там, а не в кремле, например, где был свой осадный двор, где были власти, где была главная святыня костромской земли - Федоровская икона Божьей Матери? Предположения о том, что Романовы переехали в монастырь накануне приезда посольства ради того, чтобы его, это посольство, принять поприличнее, не имеют веских доказательств. Но другие предположения есть. Вот что писал И.В.Баженов - один из крупнейших историков костромского края: «...с 21 февраля того года наступил Великий пост, на какое время цари и бояре, по благочестивому древнему обычаю, нередко помещались в монастырях для душеспасения, для сохранения или поддержания доброго христианского покаянного настроения» 11 . Однако, если это так и Романовы находились в монастыре на покаянии (а это, наверное, так, если учесть известную набожность Михаила Федоровича), то названный факт тоже, вроде бы, указывает на то, что Михаил находился в монастыре, по крайней мере, с 21 февраля, а это означает, скорее всего, то, что он пребывал в Костроме с поздней осени. Маловероятно, чтобы, чудом избежав смерти в феврале, он сразу же стал поститься в монастыре.

Впрочем, как я говорил выше, мы, видимо, никогда не узнаем, как оно было все на самом деле - слишком много деталей нам неизвестно, а те, что известны, мы, вероятно, трактуем неправильно.

В любом случае, в любом варианте и времени, и места гибели Ивана Осиповича Сусанина роль его подвига нисколько не умаляется. Спасение Михаила Романова, которому волею судеб суждено было в то трагическое время стать символом русской государственности, - это был великий подвиг, показывающий, как много может даже один мужественный человек.

Ведь наверняка Сусанин мог бы, спасая свою жизнь, указать полякам, где находится его молодой господин, ведь могло быть, что люди и не узнали бы об этом. Думается, что все упоминаемые в преданиях и документах жестокие пытки, которым подвергали Сусанина поляки, не выдумки для пущего эффекта.

Пример с Сусаниным заставляет вспомнить и наших предков, еще когда сказавших: близ царя - близ смерти. Действительно, сколько смертей последовало за попыткой стать царем Федора Никитича Романова и как опять загуляла смерть вокруг его сына Михаила, едва-едва только он приблизился к царскому трону. И оказавшийся близ царя Иван Сусанин воистину оказался близ смерти.

Могила Сусанина

Здесь самое время спросить: а где могила Сусанина? Вопрос об этом вставал редко - какая может быть могила у человека, погибшего на болоте! Однако, если допустить, что Иван Сусанин действительно погиб в селе Исупове (или где-то возле него), то вопрос о месте его захоронения встает совершенно логично.

Вся Жизнь наших предков была связана с церковью своего прихода - в ней их крестили, венчали, отпевали, на кладбище у приходского храма, если не случалось человеку умереть уж очень далеко от родной земли, его обычно и погребали. Приходской церковью для жителей Домнина и Деревнище была Воскресенская церковь села Домнина - деревянный шатровый храм, стоявший на склоне домнинской возвышенности над долиной речки Шачи. И тело крестьянина-мученика, если оно не стало добычей болота, должно было быть похороненным на кладбище Воскресенской церкви - наверняка рядом со своими предками. Судя по всему, так это и есть. Первым, кажется, об этом написал протоиерей А.Домнинский, сообщивший: «Сусанин погребен под церковию, и туда каждого дня ходили в старину петь панихиды... Это я слышал от домнинских крестьян, кои содружны были с моим родителем» 12 . В 1897 году на заседании Костромской губернской ученой архивной комиссии с сообщением, посвященным, в частности, разысканиям о местонахождении могилы Сусанина, выступил председатель комиссии Н.Н.Селифонтов. В докладе Селифонтова говорилось: «В настоящее время в распоряжении комиссии... имеется официальный рапорт благочинного священника 4-го Буевского округа отца Василия Семеновского Его Преосвященству епискому нашему Виссариону, от 8 июня 1896 г., за № 112, из которого видно, что «по ходячим в народе слухам предание сходится к тому единству, что Сусанин похоронен при тогда бывшей деревянной церкви села Домнина, но могила и самое ее место в народном предании изгладилось. Большинство, - говорит далее отец благочинный - в числе коего главный с. Домнина старожил крестьянин Дмитрий Марков, имеющий от роду более 75 лет, уверяют, что (как слыхал от своего отца и теток, старших отца) могила Сусанина должна быть на том месте, где была прежняя деревянная церковь, которая за ветхостью уничтожена, а настоящая каменная церковь на несколько сажен отдалена прежней деревянной; на могиле, будто, была плита с надписью, но оная плита между другими каменьями, находившимися на могилах, по недостатку камней для бута, при постройке каменной церкви, употреблена на бут» 13 . Священник и краевед И.М.Студитский уточнял, что могила Сусанина находилась в юго-западном углу ограды домнинской Успенской церкви 14 .

Деревянный шатровый Воскресенский храм в Домнине был построен, по-видимому, в конце XVI века, перестроен в 1649 году и существовал еще в начале XIX века. Действующая и поныне каменная церковь Успения Божьей Матери начата в 1810 году, а окончена в 1817 году. По преданию, каменный храм был возведен на том месте, где стоял барский дом Шестовых (об этом напоминает каким-то чудом уцелевшая памятная доска внутри церкви). Таким образом, как это было нередко, каменный и деревянный храмы некоторое время сосуществовали. В 1831 году древняя Воскресенская церковь «по ветхости» была разобрана и материал ее был использован для обжига кирпичей строящейся церковной ограды 15 . По свидетельствам местных жителей, при закрытии домнинской церкви в самом начале Великой Отечественной войны и устройства в ней зерносклада (к счастью, это кощунство продолжалось сравнительно недолго - то ли в самом конце войны, то ли сразу по ее окончании церковь удалось открыть вновь) все кладбище при церкви было уничтожено - «спланировано» так, что от могил не осталось и следа.

Таким образом, немногие достоверные известия показывают на то, что сусанинская могила находилась в Домнине. Отметим, что известные факты (захоронение под церковью, каменная плита на могиле) совершенно явно указывают, что отношение к Сусанину сразу было в высшей степени почтительное - под церковью хоронили не всякого помещика или государственного деятеля. Об этом же говорит, кстати, и наименование Сусанина в приводимых ниже царских грамотах 1619 и 1633 годов Иваном Сусаниным, в отличие от упоминаемых там же «Богдашки Сабинина» и «Антонидки Сабининой», называемых в уничижительной форме, как и подобало называть тогда в официальных документах крестьян.

Нельзя не упомянуть о том, что где-то здесь же - на домнинском погосте - был похоронен и умерший до 1633 года зять Сусанина Богдан Сабинин.

Говоря о сусанинской могиле, нельзя не коснуться версии о том, что тело Сусанина позднее было перевезено и похоронено в Ипатьевском монастыре. Известие это отвергалось практически всеми, исследователями как необоснованное и надуманное. Действительно, очень маловероятно, чтобы при том внимании, которое уделялось династией Романовых Ипатьевскому монастырю (в том же XVII веке, когда только и могло произойти перезахоронение Сусанина, не зафиксированное дошедшими до нас источниками), его монахи «потеряли» или «забыли» о бывшей бы столь важной во всех отношениях для монастыря такой святыне, как могила человека, спасшего родоначальника этой династии.

Потомки Сусанина

Михаил с матерью и «великим московским посольством» в марте 1613 года уехали из Ипатьевского монастыря в разоренную Москву. Впереди были большие труды по восстановлению разлаженной смутой и годами продолжающейся войны с Польшей машины русской государственности... После Деулинского перемирия отец Михаила Филарет в обмен на одного польского полковника был выпущен в июне 1619 года из плена, и в том же месяце на соборе Москвы Филарета избирают патриархом всея Руси. Вскоре, в сентябре, Михаил Федорович (видимо, по обещанью - по случаю возвращения из плена отца) посетил Кострому и съездил на богомолье в Макарьев-Унженский монастырь (собор, избравший Филарета патриархом, канонизировал и преподобного Макария). Перед поездкой в монастырь Михаил Федорович на несколько дней съездил в Домнино. Результатом этой его поездки и была жалованная грамота царя родным Ивана Сусанина. Вот текст этой грамоты: «Божиею милостью, Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович, всея Русии Самодержец, по нашему Царскому милосердию, а по совету и прошению матери Нашея, Государыни, великия Старицы инокини Марфы Иоанновны, пожаловали есма Костромского уезда, Нашего села Домнина, крестьянина Богдашка Собинина, за службу к нам и за кровь, и за терпение тестя его Ивана Сусанина: как Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович всея Русии в прошлом 121 (1613) году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд Польские и Литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина в те поры Литовские люди изымали и его пытали великими, немерными пытками и пытали у него, где в те поры Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович всея Русии были, и он Иван ведая про нас, Великого Государя, где Мы в те поры были, терпя от тех Польских и Литовских людей немерные пытки, про нас, Великого Государя, тем Польским и Литовским людям, где мы в те поры были не сказал, а Польские и Литовские люди замучили его до смерти. И Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович всея Русии пожаловали его, Богдашка, за тестя его Ивана Сусанина к нам службу и кровь, в Костромском уезде Нашего дворцового села Домнина половину деревни Деревнищ, на чем он, Богдащка, ныне живет, полторы чети выти земли велели обелить с тое полудеревни, с полторы чети выти, на нем, на Богдашке, и на детях его, и на внучатах, и на правнучатах, Наших никаких податей и кормов, и подвод, и наметных всяких столовых и хлебных запасов, и в городовые поделки, и в мостовщину, и в иныя ни в какие подати имати с них не велели; велели им тое полдеревни во всем обелить и детям их, и внучатам, и во весь род неподвижно. А будет то наше село Домнино в который монастырь и в отдаче будет, тое полдеревни Деревнище, полторы чети выти ни в который монастырь с тем селом отдавать не велели, велели по Нашему Царскому жалованью владеть ему, Богдашке Собинину, и детям его, и внучатам, и правнучатам, и в род их во веки неподвижно. Дана сия наша Царская жалованная грамота в Москве лета 7128 (1619) ноября в 30 день» 16 .

По этой грамоте Богдан Сабинин и его потомство стали так называемыми «белопашцами» - т. е. крестьянами, не несущими никаких повинностей в чью-либо пользу. Грамота 1619 года долгое время служила тем, кто считал и считает, что никакого подвига Сусанина не было, что выдача грамоты была сделана с Целью укрепления авторитета молодой династии для того, чтобы показать, как любит ее простой народ и т. д. Да, наверное, такие соображения имели место, но преувеличивать все это нельзя. Безусловно, что подвигу Сусанина и тогда, когда он был совершен, и в 1619 году еще не придавали того политического значения, как много позднее. Михаил поступил так, как не мог не поступить, будучи царем (ведь существовала своеобразная царская этика). Думается, что тогда, в 1619 году, Романовы смотрели на пожалование родным Сусанина во многом как не дело домашнее. Однако в 1630 году перед смертью Марфа Ивановна наряду со многими землями завещала и свою домнинскую вотчину Новоспасскому монастырю в Москве, долгое время служившему местом погребения почти всех Романовых. После кончины матери царя, последовавшей в 1631 году, архимандрит Новоспасского монастыря в соответствии с завещанием «очернил» потомков И.Сусанина (т.е. распространил на них все обычные повинности в пользу монастыря). Почему была нарушена царская грамота 1619 года? Думается, что вряд ли сама «Великая старица» причастна к этому, скорее всего произошло какое-то недоразумение. То ли Богдан Сабинин, то ли уже его вдова подают на имя Михаила Федоровича челобитную. Эта челобитная нам неизвестна, но известна ответная грамота царя, датированная 30 января 1633 года: «Божией милостию, Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович... пожаловали есма Костромского уезда, села Домнина Богдашка Сабинина за службу к нам и за терпение тестя его Ивана Сусанина... в Костромском уезде нашего дворцового села Домнина половину деревни Деревнищ, чем он Богдашка жил... Оное село Домнино и с деревнями и с тою деревнею отдано в монастырь к Спасу на Новой по нашей матери, Великой Государыне, инокине Марфе Ивановне, и Спасский архимандрит его полдеревни очернил, и всякие доходы на монастырь емлет, и Мы, Великий Государь, Царь и Великий Князь Михайло Феодорович всея Русии пожаловали вместо тое деревни Деревнищ того Богдашка Сабинина жену его вдову Антонидку и с детьми ея с Данилком да с Костькою, за терпение и за кровь и за смерть отца ея Ивана Сусанина в Костромском уезде, села Красного, приселка Подольского пустошь Коробово в отчину и в род их во веки не подвижно, велели обелить, на ней Антонидке и на детях ея, внучатах и на правнучатах, на них никаких податей... имать не велели. А буде то наше село Красное во отдаче и тое пустоши никому ни в поместье, ни в вотчину не отдавать и у них не отъимать, а владеть им по сей Нашей Царской жалованной грамоте ей Антонидке и детям ея и внучатам и правнучатам и в роде во века неподвижно...» 17 .

Итак, в ответ на челобитную родных Сусанина царь, который не мог нарушить предсмертную волю матери, взамен Деревнища пожаловал им пустошь Коробово (ныне - д. Коробово в Красносельском районе). В Коробове потомки Сусанина (или как их ещё называли - «коробовские белопашцы») и жили впоследствии несколько веков. В Коробове поселились Антонида и два ее сына - Даниил и Константин, от последних пошло два колена потомков Сусанина, и еще в XIX веке жители Коробова помнили, кто они - «Даниловичи» или «Константиновичи».

В числе других поселений деревня Коробово входила в приход, центром которого была церковь в близлежащем селе Прискокове. На кладбище у этой церкви, согласно преданиям коробовцев, и находится могила Антониды, умершей после 1644 года. Здесь же, наверняка, похоронены и внуки Сусанина - Даниил и Константин, и правнуки, и значительная часть других потомков Ивана Сусанина.

Постепенно численность «коробовских белопашцев» росла, во многом это была обычная деревня - большинство ее жителей занималось обыкновенными крестьянскими делами, некоторые -ювелирным ремеслом, некоторые летом уходили на Волгу в бурлаки. Коробовцы имели целый ряд льгот, в частности, в начале XIX века даже начальнику губернии, костромскому губернатору, если бы он захотел приехать в Коробово, пришлось бы брать разрешение на это в Петербурге, у министра двора.

В начале 50-х годов XIX века в Коробове по распоряжению Николая I за счет казны была построена каменная церковь во имя Иоанна Предтечи - святого, в честь которого был назван и Иван Сусанин. Освящена эта церковь была 11 декабря 1855 года. Для колокольни церкви отлили набор колоколов с барельефными изображениями членов царской семьи (где-то они теперь, эти колокола?).

Начиная с 1834 года, в программу встреч царей, периодически посещавших Кострому, неизменно входит и встреча с потомками Сусанина. В августе 1858 года Коробово специально посетил совершающий поездку по стране император Александр II. Последняя встреча коробовцев с царем Николаем II состоялась 20 мая 1913 года в парке губернаторского дома на Муравьевке (нынешняя поликлиника) во время пребывания его в Костроме по случаю торжеств в связи с 300-летием правления дома Романовых.

Сусанин и дореволюционная Россия

В XVIII веке Сусанина вспоминали (в искусстве, в политике) крайне редко. В условиях национального подъема, вызванного Отечественной войной 1812 года, интерес к личности легендарного крестьянина заметно возрастает. Вскоре после окончания войны с Наполеоном итальянцем К.Кавосом была написана опера «Иван Сусанин», премьера которой состоялась в Петербурге 19 октября 1815 года. Вскоре, в 1822 году, появилась и известная о Сусанине. Вторая опера, где героем был Сусанин - первая русская классическая национальная опера, - создана М.И.Глинкой в середине 1830-х годов. Первоначально она, как и опера Кавоса, называлась «Иван Сусанин», но Николай I дал ей другое название - «Жизнь за царя». Премьера оперы Глинки состоялась в Петербурге 27 ноября 1836 года.

После пребывания в Костроме в 1834 году императора Николая II было решено соорудить памятник Сусанину в нашем городе. Памятнк был заложен на центральной площади, переименованной по такому случаю из Екатеринославской в Сусанинскую, 2 августа 1843 года, а торжественно открыт 14 марта 1851 года (напомню, что 14 марта - это день, в который Михаил Федорович дал свое согласие на царство). Автором памятника был известный скульптор того времени В.И.Демут-Малиновский, ректор Академии художеств. На гранитной колонне памятника находился бронзовый бюст Михаила Романова, а у подножья колонны - коленопреклоненная фигура Ивана Сусанина. О монархическом духе, в котором был выдержан монумент, немало писали после революции. И это правда, иным он, наверное, быть и не мог, но как явление искусства этот памятник-колонна был весьма интересен, он на редкость удачно вписался в ансамбль Сусанинской площади.

И , и в памятнике в Костроме наглядно были отражены противоречия эпохи. Ведь национальный подъем после воины 1812 года переплетался с кризисом крепостнической системы, образ знаменитого крестьянина в этих условиях использовался различным общественными силами в политической борьбе.

Крестьянская реформа 1861 года в этом плане ничего существенно не изменила. Правящие круги по-прежнему творили настоящий, культ личности Сусанина, делая основной упор на монархическую, политическую сторону его подвига, провозглашая Сусанина символом «царелюбивого русского народа». Роковые последствия покушения революционера Д.В.Каракозова 4 апреля 1866 года на Александра II у решетки Летнего сада в Петербурге сыграли в этом свою известную роль. Дело в том, что, по официальной версии, Каракозов, стреляя в царя, промахнулся из-за того, что его толкнул оказавшийся рядом крестьянин Осип Иванович Комиссаров, происходивший из-под села Молвитина, т. е. приходившийся ближайшим земляком Сусанина. Так это было или не так - сказать трудно, но, вероятнее всего, спасение Александра II Комиссарову приписали. Среди задержанных оказался земляк Сусанина, и не обыграть это было нельзя. Каракозов, естественно, был повешен, его выстрел привел только к массовым арестам среди демократической общественности и усилил позиции реакции. Комиссарову же, провозглашенному «вторым Сусаниным», было пожаловано дворянство, к фамилии его была прибавлена почетная приставка «Костромской», его имя всячески восхвалялось. На общем фоне политической борьбы этого времени надо рассматривать и известное, повторенное в нескольких работах положение историка Н.И.Костомарова 18 . Не отрицая существования личности Ивана Сусанина, Костомаров утверждал, что его подвиг - это позднейший вымысел. В самом выдвижении такой версии не было никакого криминала, право на самую необычную гипотезу - святое право каждого историка. Сам тот факт, что стало можно совершенно легально выдвигать такие предположения, - свидетельство того, как сильно изменилось русское общество после 1861 года. Но в конкретной ситуации 70-х и 80-х годов прошлого века реакция на выступление Н.И.Костомарова была преимущественно не научная, а политическая, был поднят большой шум, на историка навешали немало политических ярлыков (типа того, что вот дали свободу, теперь посягают на наши святыни). Хотя нельзя не заметить, что и сам Н.И.Костомаров, видимо, не удержался от того, чтобы не допустить политику в свое научное творчество. Один из основателей на Украине тайного «Кирилло-Мефодиевского братства» (членом которого был, например, и великий поэт Т.Г.Шевченко), Костомаров почти год просидел в Петропавловской крепости, а затем на 9 лет был сослан в Саратов; он получил возможность заниматься научной и преподавательской работой только после смерти Николая I. Все, что он написал о Сусанине, надо рассматривать как реакцию и на казенный культ знаменитого крестьянина, и на всю официальную историографию того времени. В главном Н.И.Костомаров был неправ, хотя этот случай лишний раз подтвердил пользу плюрализма мнений в науке. В полемике с оппонентом историки костромского края еще раз пересмотрели все материалы по сусанинской тематике, ввели в научный оборот много новых материалов.

Во время трагических событий 1-й русской революции имя Сусанина слишком часто мелькало «по ту сторону» баррикад. Наряду с Мининым имя Ивана Сусанина часто было знаменем крайне правой черносотенной реакции. К тому же в условиях кризиса начала XX века официальный культ личности Сусанина, как и любой культ, порождал снизу отрицательное (нигилистическое) отношение и к личности, и к подвигу этого человека. (Вроде: Сусанин - это холуй, который спас основателя кровавой романовской шайки). Так реальности начала XVII века переносились на реальности совсем другой эпохи. В начале XX века существовавшее в Костроме Александровское православное братство, занимавшееся благотворительной деятельностью в местах Костромской губернии , связанных с первыми Романовыми, приняло решение о возведении в Деревеньке близ Домнина на том месте, где, по преданию, стояла сусанинская изба, памятной часовни. Строительство ее началось в 1911 году, а торжественно освящена она была 20 октября 1913 года (на пояснительной доске, укрепленной ныне на часовне, ошибочно значится, что церковь построена в 1915 году) местным благочинным с причтами ближайших церквей - Домнина и Хрипелей. До революции ежегодно 29 августа (11 сентября по н. стилю) на Усекновение главы Иоанна Предтечи служилась панихида об упокоении души Ивана Сусанина 19 .

Празднование 300-летия подвига Сусанина почти совпало с 300-летием правления Дома Романовых. В мае 1913 года в Костроме, в бывшем кремле, на том примерно месте, где в XVII веке находился двор Марфы Ивановны Романовой, был заложен монумент в честь романовского юбилея. На этом монументе среди многих других фигур должна была находиться и бронзовая фигура умирающего Сусанина, над которым склонялась фигура женщины - аллегорическое изображение России (к сожалению, начавшаяся через год война не дала возможности закончить до революции этот во всех отношениях интересный памятник).

Первые годы после революции отношение к Сусанину формально оставалось лояльным (хотя бы пример со стариком-сибиряком Ф. С. Гуляевым, заведшим в августе 1919 года отряд колчаковцев в болото и наряду с орденом Красного Знамени награжденным постановлением ВЦИК почетной фамилией «Сусанин»), но, по сути дела, новый строй выбрасывал память о Сусанине на свалку истории.

В сентябре 1918 года Сусанинская площадь в Костроме была переименована в площадь Революции. Тогда же, в сентябре, согласно Декрету Совнаркома от 12 апреля 1918 года «О снятии памятников, воздвигнутых в честь царей и их слуг...», за подписями Ленина, Луначарского и Сталина, был наполовину разрушен и находящийся на площади знаменитый памятник Демут-Малиновского. С памятника была снесена колонна и обе фигуры - и Михаила, и Сусанина, - а взамен на постамент был установлен четырехгранный шатер, увенчанный красным флагом, и установлено четыре портрета: Маркса, Бебеля, Лассаля и Ленина.

Примерно тогда же была отправлена в переплавку за Волгу на завод ПЛО (вскоре получивший название «Рабочий металлист») наряду, с другими и бронзовая фигура Сусанина с почти оконченного романовского монумента, спустя несколько лет преображенного в памятник Ленину...

И все-таки официальное отношение к Сусанину в первые два десятилетия после революции было не то чтобы враждебное - к нему относились скорее как к чему-то допотопному, невообразимо далекому и чуждому новой социалистической эпохе. У нового времени были свои герои. Пренебрежительное отношение к Сусанину надо рассматривать на фоне общего негативного отношения к истории России, выразившегося в таких формах, как гонения на краеведов, разгром музеев, закрытие и массовое разрушение храмов, в том числе и тех, так или иначе связанных с памятью о Сусанине.

В 30-е годы была превращена в зерносклад сусанинская часовня в Деревеньке. Как писалось выше, была закрыта и также превращена в зерноскал Успенская церковь в Домнине (вновь, к счастью, открытая после войны), и при этом было уничтожено все находящееся при церкви старинное, кладбище, на котором, как думается, покоится прах нашего национального героя. В это же время осквернена и полуразрушена Троицкая церковь в с. Исупове, разрушена Преображенская церковь в с. Хрипели (от нее уцелела одна только колокольня, возвышающаяся над долиной речки Шачи). Такую же участь разделили и все церкви с. Молвитина - будущего Сусанина, включая и такую жемчужину русской культуры, как церковь Воскресения, с которой были сбиты все главы, а в храме устроен зерносклад.

Заброшена и осквернена была церковь в с. Прискокове (где, напомню похоронены дочь Сусанина Антонида и почти все другие его потомки), порушена церковь Иоанна Предтечи в Коробове - этот храм-памятник Ивану Сусанину.

Но времена менялись, к середине 30-х годов режим, все более и более напоминающий древневосточную деспотию, вспоминил кое-кого из исторических фигур, казалось бы, навсегда канувших со старой Россией в Лету: Александра Невского, Дмитрия Донского, Суворова, Кутузова, Петра I, Ивана Грозного... Причин для их возвращения было много: приближалась война, и нужно было вспомнить людей, защищавших Отечество в боях с иноземным врагом (прежние официальные герои - участники гражданской войны - для таких целей годились мало), но были и более глубинные причины, связанные с преобразованием самого режима.

Пришел черед возвращения и Ивана Сусанина. В газетах и журналах вновь замелькали материалы о Сусанине, в которых нигде не упоминался Михаил Романов и подвиг трактовался как обыкновенный патриотический поступок без конкретной подоплеки. Срочно (за 4 месяца) была восстановлена, точнее, переделана опера М.И.Глинки, с революции не шедшая на территории СССР. Из оперы были выброшены, естественно, все упоминания о царе Михаиле Федоровиче, об Ипатьевском монастыре и т. д. Премьера этой оперы, получившей название «Иван Сусанин», состоялась в Москве в Большом театре 27 февраля 1939 года.

27 августа 1939 года (в литературе встречается ошибочная дата - 1938 год) указом Президиума Верховного Совета РСФСР старинное село Молвитино, центр Молвитинского района, «по просьбам трудящихся» было переименовано в с. Сусанино.

Учитывая сложившуюся к концу 30-х годов систему власти в СССР, можно уверенно предположить, что все это делалось по прямому указанию И.В.Сталина.

Видимо, конкретным поводом к «возвращению» Сусанина были антипольские соображения: готовился раздел польского государства, готовился Пакт с Германией, решением Исполкома Коминтерна (на самом деле - по решению Сталина) в 1938 году была распущена польская компартия, действующая в Польше в подполье, тысячи и тысячи поляков, живших в СССР были арестованы только за свою национальность (хотя бы генерал Рокоссовский)... В этом раскладе старик Сусанин мог принести режиму пользу.

Нельзя не увидеть, что «возвращенный» в конце 30-х годов образ Сусанина, несмотря на всяческое умалчивание о царе Михаиле, был, по сути дела, глубоко монархичен и в чем-то воскрешал дореволюционные традиции восприятия Сусанина. Хотя сама легализация имени героя-крестьянина в целом была делом положительным.

Отечественная война вернула Ивана Сусанина новым поколениям окончательно, его образ в числе многих других теней славных предков помогал нашему народу в борьбе с германским фашизмом. Сусанин бесповоротно был возведен в разряд национальных героев, о нем нельзя было говорить иначе, как с добавлением почтительных эпитетов: «патриот земли русской», «народный герой», «мужественный русский крестьянин» и т. д. Можно говорить о возвращении определенного культа Сусанина - казенного и холодного, умалчивающего слишком о многом.

При внешних казенных почестях, воздаваемых имени героя, оставались полуразрушенными храмы сусанинской земли; в начале 50-х годов было начато осушение Чистого болота; подточенная коллективизацией, войной и послевоенным временем, исчезла с лица земли сусанинская Деревенька...

Несмотря на сопротивление части костромской общественности, в 1967 году в Костроме был установлен памятник И.Сусанину (скульптор Н.Лавинский) - холодный и малохудожественный, так и не ставший своим в ансамбле центра нашего древнего города.

Поворот к реальному, а не показному уважению нашего прошлого, в том числе и памяти о Сусанине, происходил медленно. В 1977 году получило статус «памятника природы» Чистое болото, чем оно было спасено от торфоразработок. Тогда же была отреставрирована мемориальная часовня в Деревеньке, начата и сейчас уже завершается реставрация церкви Воскресения в п. Сусанине, где ныне находится музей подвига Сусанина. В 1988 году, когда отмечалось 375-летие подвига, на возвышении над Чистым болотом, на месте бывшей деревни Анферово, был установлен памятный знак - огромный валун с надписью: «Иван Сусанин 1613», на редкость вписавшийся в пейзаж.

В последние годы окончательно сняты все негласные запреты на упоминание вместе с именем Сусанина имени первого царя из рода Романовых. В 1989 году была восстановлена постановка оперы «Жизнь за царя». 15 июля 1990 года впервые за более чем семь десятилетий отслужен был молебен у часовни в Деревеньке. Но и сделать, еще предстоит немало.

Самое главное состоит в том, что в отношении к Сусанину необходимо отказаться от каких-либо политических крайностей. Этого человека, жившего на рубеже XVI и XVII веков, надо воспринимать реально, т. е. таким, каким он был, без стыдливых оговорок, что, де, он, хотя и спас царя, но все-таки герой. Необходимо и здесь подходить с общечеловеческих позиций. Необходимо, наконец, и покаяние перед его памятью - и за все крайности в дореволюционное время, и за все, что было сделано после революции. Действительно, как бы сам Иван Осипович - православный, верующий крестьянин - посмотрел на разрушение храмов, на осквернение кладбищ, на исчезновение сел и деревень, на оскудение земли его родных мест?

Ну, а тайна, которая, вероятно, всегда будет витать над этим событием, над каждой его деталью - этот неотъемлемый спутник каждого исторического события, - станет будить мысль, поощрять к поиску.

Фаюстов М.В. Иван Сусанин

Подробный рассказ о том, что правда, а что всё-таки вымысел в этой истории, не должен оставить равнодушным.

1
«Сусанинская история», фигурировавшая в XVII и XVIII вв. исключительно в юридических актах, в самом начале XIX в. обрела свою литературную ипостась. Опера М.И. Глинки «Жизнь за царя» (1836) зафиксировала окончательный вариант истории костромского крестьянина, спасшего в 1613 г. Михаила Федоровича Романова от поляков. Со второй половины XIX в. и до сих пор ведутся споры вокруг исторической достоверности самого сюжета, сопутствовавших ему событий и идеологических наслоений. В своей недавней статье, наиболее полно излагающей историю «сусанинского вопроса», Л.Н. Киселева прослеживает прямой путь от статьи о селе Коробове, где и происходили события, из «Словаря географического Российского государства» А. Щекатова (в соавторстве с Л. Максимовичем) через оперу Шаховского-Кавоса «Иван Суссанин» (так в оригинале. — М.В., М.Л.) 1815 г. до «Жизни за царя» Глинки . В.М. Живов полагает, что «Сусанин появляется только в 1804 г. в «Словаре географическом Российского государства» Афанасия Щекатова» , то есть до 1804 г. Сусанин «пребывал в небытии» .

Однако имеющиеся сведения об источниках данного исторического сюжета можно существенно дополнить, основываясь на сообщении одного из творцов литературного мифа о Сусанине — С.Н. Глинки. Если следовать его примечанию к статье «Письмо Старожилова о памятнике, поставленном в селе Громилове крестьянину Ивану Сусанину, пострадавшему для спасения жизни Царя Михаила Федоровича», опубликованной в № 10 «Русского вестника» за 1810 г., то окажется, что рецепция сюжета шла по иному каналу: «О сем происшествии упомянуто в Указе Екатерины Второй 1767 года; в Зерцале Российских Государей на стр. 459; в Друге просвещения в первой книжке 1805 года, стр. 27» .
Вернувшись еще раз к теме сусанинского подвига в 1812 г., издатель «Русского вестника» сообщил: «Цари Иоанн и Петр воздали честь Ивану Сусанину в 1690 году, а Екатерина Вторая в 1767» . Новые данные позволяют более полно проследить историю создания канона и указать пути, по которым шло восприятие «сусанинской истории» с максимально возможной точностью, во всяком случае в отношении русскоязычных источников. Источники сведений о подвиге Сусанина четко делятся на три группы. Первая состоит из юридических документов — грамот XVII в., которые логично завершает указ Екатерины II 1767 г. Этот указ полностью отвечает политическим и идеологическим амбициям императрицы: он легитимизирует Екатерину как генетическую и фактическую преемницу московских государей. Вторую группу текстов можно назвать справочно-исторической. В нее входят «Собрание исторических известий, относящихся до Костромы» И. Васькова, «Зерцало российских государей» Т. Мальгина и «Словарь географический Российского государства» А. Щекатова. Эти источники базируются на грамотах и указах XVII-XVIII вв. и дают расширенное описание подвига Сусанина. В литературу же, как нам удалось установить, «сусанинский сюжет» входит через третью группу источников — «Русcкий анекдот», напечатанный в «Друге просвещения», и тексты С.Н. Глинки. Эта третья линия сюжетно восходит к указу 1731 г. и ведет к пьесе Шаховского, «Думе» Рылеева и опере М.И. Глинки.

Скотти М.И. Иван Сусанин

2
История подвига Ивана Сусанина в XVII в. фиксировалась трижды: в указах 1619 (7128), 1633 (7141) и 1691 (7200) гг. Первый документ — обельная грамота спасенного царя Михаила Федоровича (1619 г., 30 ноября) — так повествует о произошедших в Костромском уезде событиях:
Как мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси в прошлом во 121 году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд Польские и Литовские люди, а тестя его Богдашкова Ивана Сусанина в те поры Литовские люди изымали и его пытали великими немерными пытками. А пытали у него, где в те поры мы Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси были, и он Иван ведал про нас Великого Государя, где мы в те поры были, терпя от тех Польских и Литовских людей немерные пытки, про нас Великого Государя тем Польским и Литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, и Польские и Литовские люди замучили его до смерти.

Аналогичный рассказ о подвиге Сусанина содержит и указ от 30 января 1633 (7141) г. Он был издан по случаю переселения дочери Ивана Сусанина Антониды «с детьми ея с Данилком да с Костькою» на дворцовую пустошь Коробово того же Костромского уезда в обмен на владения в деревне Деревеньки Домнинской вотчины, переданные в Новоспасский монастырь за упокой души матери Михаила Федоровича Марфы Ивановны .

Последний в XVII в. указ, касавшийся потомков Сусанина, появился в правление царей Ивана и Петра в сентябре 1691 (7200) г. Под этой датой указ опубликован в Полном собрании законов . Именно этот документ назван Глинкой в примечании к статье 1810 г. и отнесен к 1690 г., что, возможно, связано с неправильным переводом им даты по летосчислению от Сотворения мира в дату от Рождества Христова: разница для сентября должна составлять 5509 лет. Как источник, подтверждающий реальность подвига Сусанина, указ 1691 г. под датой 1644 г. упомянул В.И. Буганов . В действительности изданный 5 августа 1644 (7152) г. указ переводил всех белопашцев, в том числе и потомков Сусанина, в ведомство приказа Большого дворца . Описание подвига Сусанина в указе царей Ивана и Петра Алексеевичей 1691 (7200) г. полностью совпадает с данными документов 1619 и 1633 гг. Царский указ 1691 г. подтверждал права потомков Сусанина, детей его дочери Антониды и зятя Богдана Сабинина, на пустошь Коробово, полученную Сабиниными в 1633 г. («владеть им Мишке и Гришке и Лучке и их детям и внучатам и правнучатам и в род их во веки неподвижно»), а также их привилегии и статус белопашцев: «…никаких податей, кормов и подвод и наместных всяких запасов и в городовые проделки и в мостовщину и в иные ни в какие подати с тое пустоши имати не велели» . Указ, и в частности рассказ о подвиге Сусанина, полностью принадлежал традиции XVII в., ни в чем от нее не отступая.

Первые отклонения от этой традиции описания «героических действий» Сусанина появляются в XVIII в., в указе от 19 мая 1731 г.:
…в прошлом во 121 году приходил из Москвы из осад на Кострому блаженной и вечной достойный памяти великий Государь Царь и великий князь Михайло Федорович, с матерью своей с великой государыней инокиней Марфой Ивановной и были в Костромском уезде в дворцовом селе Домнине, в которую бытность их Величеств в селе Домнине приходили Польские и Литовские люди, поймав многих языков, пытали и расспрашивали про него великого Государя, которые языки сказали им, что великий Государь имеется в оном селе Домнине и в то время прадед его оного села Домнина крестьянин Иван Сусанин взят оными Польскими людьми, а деда их Богдана Сабинина своего зятя оный Сусанин отпустил в село Домнино с вестью к Великому государю, чтоб Великий государь шел на Кострому в Ипацкий монастырь для того что Польские и Литовские люди до села Домнина доходят, да он Польских и Литовских людей оный прадед его от села Домнина отвел и про него великого государя не сказал и за то они в селе Исуповке прадеда его пытали разными немерными пытками и, посадя на столб, изрубили в мелкие части, за которое мучение и смерть оного прадеда даны деду его Богдану Сабинину Государевы жалованные грамоты…

Здесь прежняя версия «сусанинской истории» подверглась существенному изменению. Во-первых, появилось указание на «многих языков», которых предварительно допросили поляки, чтобы убедиться в присутствии Михаила в Домнине. Во-вторых, как действующее лицо возникает зять Сусанина Богдан Сабинин: он был якобы послан своим тестем в Домнино, чтобы предупредить Михаила и его мать. В-третьих, указывается, что Сусанин «отвел» поляков от Домнина и был убит в Исуповке, соседнем селе, лежащем через болото от Домнина . Наконец, в-четвертых, впервые встречаются подробности «немерных пыток» крестьянина: Сусанин был посажен на столб и изрублен «в мелкие части».

Эти изменения в рассказе о подвиге Сусанина, будучи связаны с происхождением указа, имеют принципиальное значение для дальнейшего развития «сусанинского сюжета» в литературе и идеологии. В феврале 1731 г. потомок Сусанина Иван Лукоянов сын Сабинин подал прошение с целью получить подтверждение своего привилегированного статуса: живя на купленной у непашенного бобыля Василья Ратькова земле, в селе Сидоровском, он оказался включенным в общий расклад податей непашенных бобылей: они его «положили с собой в тягло в равенстве» . Ивану Лукоянову необходим был документ, обосновывавший его право не нести тягла.

сцена из оперы Глинки «Иван Сусанин» («Жизнь за царя»)

В.И. Буганов, пытаясь опровергнуть концепцию Н.И. Костомарова о происхождении истории о «заведении» поляков в лес или болото от «книжников» XIX в., утверждал, что сведения указа 1731 г. и являются полным описанием подвига Сусанина. Предшествующие же указы, начиная с обельной грамоты 1619 г., по его мнению, не давали подробного описания, так как задача их составителей заключалась не в этом — они оформляли акт владения землей и освобождения потомков Сусанина от налогов и повинностей. О причине пожалования, как и полагалось в подобных случаях, сказано лишь самое необходимое . Факт появления зятя Сусанина в повествовании о подвиге не смущал Буганова. Он считал, что написанное Иваном Лукояновым в прошении 1731 г. «согласуется» с данными источников XVII в. (то есть указами 1619, 1633 и 1691 гг.; возможно, имелась в виду и грамота Земского собора 1613 г.) и «дополняет» их. В то же время сведения Лукоянова во многом «совпадают» с теми преданиями, которые якобы передавали друг другу крестьяне Домнина в XIX в. и которые Н.И. Костомаров отвергал . Однако в статье «Иван Сусанин: легенды и действительность» историк-краевед Н.А. Зонтиков, соглашаясь с Н.И. Костомаровым в том, что зять Сусанина «выпросил» грамоту себе за услуги тестя, доказывает, что если бы Богдан Сабинин участвовал в спасении царя, об этом бы шла речь в грамоте 1619 г. Действительно, рассказ о появлении человека, предупредившего царя об опасности, вовсе не явился ненужной подробностью. Как вполне логично пишет Зонтиков, чтобы род Сабининых не остался бы в стороне от этой истории, «воображение потомков» посылает их предка Богдана Сабинина «к царю с вестью о грозящей опасности» . Мы склонны согласиться с Зонтиковым в том, что фигура зятя как действующего лица была создана фантазией его потомков. Малоубедительной кажется аргументация Буганова, согласно которой важная для рассказа о подвиге составляющая была намеренно — для краткости — выпущена при составлении грамоты 1619 г. и позднейших документов.

Зонтиков при этом полагает, что «вождение» Сусаниным поляков по болотам или чащам — не выдумка «книжников» XIX века . Реалистичность этого эпизода подтверждается, по его мнению, местными топографическими подробностями. Так, в прошении Ивана Лукоянова, а затем и в указе 1731 г., упоминается село Исуповка, лежащее в 10 верстах от Домнина. Туда можно попасть только через пресловутое болото, и именно там был убит, согласно тексту прошения, Сусанин. Такие подробности, как справедливо полагает Зонтиков, не были известны никому в столицах, и их можно было бы не упоминать, но так как Исупово все же названо в этом контексте, оно и является подлинным местом гибели Сусанина. Зонтиков исходит из того, что топография этих мест не могла быть известна и потомкам Сусанина, жившим уже ровно сто лет вдали от Домнина, и именно поэтому указание на Исупово могло возникнуть только на основе реальных событий.

Впрочем, речь шла о важнейшем, если даже не центральном, эпизоде семейной истории, поэтому вполне вероятно, что детали топографии передавались из поколения в поколение. Кроме того, за сто с лишним лет история о Сусанине могла обрасти среди местных жителей деталями, на возможность существования которых ссылается и сам Зонтиков . Потомок Сусанина Иван Лукоянов, дополнив рассказ введением фигуры зятя, мог украсить его еще и топографическими подробностями. Если отсутствие упоминаний о зяте в указах XVII в. свидетельствует о позднейшем возникновении этой фигуры в воображении потомков, то почему отсутствие упоминаний Исупова не может свидетельствовать о том же? Соглашаясь с Зонтиковым в том, что введение в рассказ о подвиге Сусанина фигуры зятя в большей степени, чем в случае с упоминанием места гибели костромского героя, продиктовано прагматическими соображениями, мы тем не менее склонны рассматривать оба эти элемента в рамках одной логической цепи. Иначе говоря, зять возникает в сюжете в момент «отвода» врагов (он предупреждает Михаила об опасности), что, в свою очередь, неразрывно связано с необходимостью дать хотя бы схематично топографию местности.

Указ 1731 г. значительно обогатил подробностями «сусанинскую историю». Вне зависимости от их происхождения, эти подробности предоставили впоследствии материал для литературной обработки сюжета.

Памятник Ивану Сусанину в Костроме

3
Второе и последнее в XVIII в. подтверждение прав и привилегий потомки Сусанина (а именно — Василий Сабинин) получили по екатерининскому указу от 8 декабря 1767 г. На этот документ как на источник сведений о подвиге Сусанина С.Н. Глинка сослался в обеих упомянутых выше статьях — 1810 и 1812 гг. Описание сусанинского подвига здесь соответствует традиции XVII в. и не учитывает «сведений» указа 1731 г.: …как он Великий Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович в прошлом во 121 году изволил быть на Костроме и в те поры приходили в Костромской уезд польские и литовские люди, и тестя его Богданова Ивана Сусанина поймав пытали великими пытками и спрашивали, где Его Царское Величество: и он Иван, ведая про Его Царское Величество, где в те поры находиться изволил, не сказал; и польские и литовские люди замучили его до смерти . «Сусанинская история» тем не менее оказалась включенной в контекст идеологии екатерининского царствования. Привилегии Сабининых были подтверждены в конце 1767 года — важнейшего для первой половины царствования Екатерины II. В том же году был издан «Наказ Комиссии о сочинении проекта нового Уложения», а в конце 1766 г. — «Обряд выбора» в Уложенную комиссию. Началу заседаний Комиссии предшествовало знаменитое путешествие Екатерины по Волге, которое началось 2 мая 1767 г. в Твери и завершилось 5 июня в Симбирске.

По словам Р. Уортмана, путешествия Екатерины II по империи служили распространению церемоний двора в пространстве провинции . Более того, сам вояж Екатерины II по Волге 1767 г. можно рассматривать как ритуал, то есть, в терминологии Уортмана, воспроизведение базового мифа происхождения власти . Последнее обстоятельство имеет в данном случае особое значение, если учесть, что Екатерина II не имела прав на российский престол ни по наследству, ни по завещанию. Следовательно, путешествие получало также и функцию легитимации, что в полной мере проявилось во время визита императрицы в Кострому в середине мая 1767 г.

Во время встречи Екатерины II в Костроме преемственность ее власти по отношению к Михаилу Федоровичу Романову акцентировалась как минимум трижды. В первый раз об этом зашла речь в приветствии костромского архиепископа Дамаскина на следующий день после прибытия императрицы в Кострому, 15 мая, перед поездкой в Ипатьевский монастырь . В речи архиепископа история воцарения Михаила представлена как центральное событие всей костромской истории — никакие другие события в ней не упоминались. Как нельзя кстати здесь пришелся и рассказ о Сусанине. Выражая радость местных жителей по поводу приезда государыни, архиепископ, обращаясь к Екатерине, говорил:
…Предок Вашего Императорского Величества (курсив наш. — М.В., М.Л.), Михаил Федорович, от Литовских и Польских людей искомый, в пределе того крестьянином Иваном Сусаниным утаен бысть и сей же, про прошению духовных и мирских, нарочно от Царствующего Града Москвы, присланных чинов, принял скипетр Российского Государства, но радость оная ово тогдашнего ради смятения и мучения оными людьми реченного Сусанина ведавшего где, и не сказавшего им про него даже до смерти, ово ради матери его Государыни Великой Старицы Марфы Иоанновны, о младом своем сыне во столь многомятежное Всероссийское время на рамени свои восприемлющем, с плачем растворялась .

Принципиальным здесь является именование царя Михаила «предком» императрицы, что, разумеется, не соответствовало действительности и носило чисто символический характер: Екатерина, таким образом, провозглашалась наследницей не столько Петра I и имперской традиции, сколько московских царей и всей московской власти. Кострома, «обитель сия», по словам архиепископа, была освящена «памятию предка» императрицы, и призыв Дамаскина «войти» в нее, прозвучавший в Успенском соборе Костромы, был как нельзя более символичен:
…вниди в град сей, вниди путем, им же прием скипетр Всероссийского Царства, шествовал достохвальный прадед твой (курсив наш. — М.В., М.Л.) Михаил Федорович .

В тот же день в самом Ипатьевском монастыре, после литургии, генерал-поручик А.И. Бибиков — что примечательно, будущий маршал Уложенной комиссии — в обращенной к императрице речи произнес:
Преславно и знаменито время здешней стране и граду, в которое Всевышнему судилось возвести на Всероссийский престол вечно прославления достойного Государя Царя Михаила Федоровича, прапрадеда Вашего Императорского Величества (курсив наш. — М.В., М.Л.), и тем избавить многими мятежами уже изнуренную Россию от всеконечного ее разрушения .

Слова архимандрита Дамаскина и генерала Бибикова, очевидно, заранее получили высочайшее одобрение. Эти речи констатировали публичное признание и духовной, и светской элитой государства Екатерины II как законного правителя, как продолжательницы династии Романовых.

О том, что Екатерина II полностью осознавала значение посещения ею Костромы и Ипатьевского монастыря как важного акта легитимации власти, свидетельствуют строки из ее письма к Н.И. Панину от 15 мая 1767 г.:
…я пишу в Ипатском монастыре, который прославлен в истории нашей тем, что из него царь Михаил Федорович на царство веден в Москву, и истинно сие место и видом и богатством украшений в церквах почтенно .

Обращение к истории избрания Михаила Романова на царство и в связи с этим — к Ивану Сусанину как «спасителю династии» произошло в 1767 г. К этому времени у императрицы оформилось представление о характере будущих реформ, которые, по ее мнению, должны были заключаться во всеобщем законодательном «перерегулировании» всей организации государства и общественных связей. Результатом реформ должно было стать не обновление и систематизация права, а утверждение на основе «фундаментальных законов» «законной монархии», единственно способной реализовать идею «общего блага» . Подобно тому, как с избранием на царство Михаила Романова Земским собором в Москве в 1613 г. (а его правление не могло бы состояться без подвига костромского крестьянина) начался новый период русской истории, заседавшая в Москве Уложенная комиссия созданием нового законодательства должна была открыть новую эпоху — главенства закона.

Как отмечает А.Б. Каменский, идея Екатерины II о созыве такой комиссии никак не наследовала традиции Земских соборов, но была плодом осмысления западноевропейских идей и опыта . Этот тезис абсолютно верен с точки зрения общей идеологии екатерининского царствования. Однако интерпретация соборов «всея земли» как оппозиционных монарху или предпарламентских учреждений возникла в текстах славянофилов и западников в XIX в. : первые видели в них воплощение моральной силы народа, противостоящей воле царя, а вторые — сословное представительство в Московской Руси. Между тем эти «соборы» не представляли всю «землю», то есть не были представительными органами, и не составляли оппозиции царю, более того, сам термин «Земский собор» впервые появился лишь в середине XIX в. в трудах С.М. Соловьева . По словам В.О. Ключевского, соборы были «совещанием правительства со своими агентами», то есть должностными лицами . Поэтому — если оставить в стороне зародившееся уже в 1830-е годы понимание функции этого государственного института — можно говорить о существовании символической связи между Уложенной комиссией 1767 г. и собраниями «всех чинов» Московского государства. Доказательствами тому служат и созыв Комиссии в Москве, а не в Петербурге, и наименование будущего кодекса законов Уложением, а не другим, более европеизированным термином. Для государственной политики начала екатерининского правления легитимация императрицы как наследницы московских государей была совершенно необходимой, и история восшествия на престол первого Романова занимала в этом процессе центральное место. «Сусанинский сюжет» оказался включенным в контекст екатерининской идеологии.

ПАМЯТНИК Михаилу Федоровичу Романову и Ивану Сусанину в Костроме (разрушен в 1918)

4
Первое известное нам появление «сусанинской истории» за пределами государственного законодательства относится к 1792 г. Подвиг костромского крестьянина был описан Иваном Васьковым в труде «Собрание исторических известий, относящихся до Костромы» следующим образом:
…села Домнина крестьянин, Иван Сусанин в 1613 году, во время впадения в Костромской уезд поиском против особы Михаила Федоровича, Поляками и Литовцами был пойман, разными истязан муками и в страдании умерщвлен; но твердый его дух, зная о месте пребывания искомого врагами, сокрыл испытываемую ими тайну, и принес жизнь в жертву для целости особы, к утверждению государства сохраняемой .

Скорее всего, Васьков не знал документа 1731 г. (или по каким-то причинам не доверял ему) и воспроизвел рассказ в соответствии с екатерининским указом 1767 г. — отсутствие влияния других законодательных источников здесь очевидно. С.Н. Глинка не сослался на Васькова в статьях 1810 и 1812 гг. и, по всей видимости, не был знаком с этим трудом по истории Костромского края.

Следующий по хронологии из известных нам рассказов о Сусанине находим в «Зерцале российских государей» Тимофея Мальгина — этот источник был указан Глинкой в 1810 г. «Зерцало» — сочинение, посвященное генеалогии и истории правителей России, переиздавалось несколько раз. История о подвиге Сусанина появилась в издании 1794 г.: Достойно примечания, что по избрании сего государя (Михаила Федоровича. — М.В., М.Л.) гонимые из всех Российских городов злоковарные Поляки обратясь к Костроме, и узнав, что избранный государь находился не в городе, а в вотчине своей Костромского же уезда, устремилися в оную для погубления его; однако по Божию защитительному покровительству чрез верного крестьянина дворцового села Домнина Ивана Сусанова, Поляками ради выведывания о государе замученного до смерти, спасен благонамеренным сокрытием… В первом издании «Зерцала» 1791 г. рассказ о Сусанине отсутствует, поэтому можно предположить, что он появился в 1794 г. вследствие обращения автора к соответствующему фрагменту из труда И. Васькова 1792 г. Однако у Мальгина фигурирует «избранный государь», в то время как у Васькова Михаил называется просто «особою», и происшествие приурочивается, таким образом, ко времени до избрания Михаила царем. Кроме того, у Мальгина, в отличие от Васькова, Домнино названо дворцовым селом, как и в указах 1633, 1691, 1731 и 1767 гг.: известно, однако, что этот статус оно приобрело только по воцарении Михаила .

В 1804 г. был издан третий том «Словаря географического Российского государства» Афанасия Щекатова, который Л.Н. Киселева и В.М. Живов считают главным источником «сусанинского сюжета», но который, однако, не был упомянут Глинкой ни в примечании к публикации 1810 г., ни в тексте статьи 1812 г.:
Когда избрание Российского государя упало на Боярина Михаила Феодоровича Романова, тогда гонимые из всех Российских стран Поляки, уведав, что избранный Государь находится не в городе Костроме, а в отчине своей, бывшей в Костромском уезде, почли сей случай к погублению его удобнейшим. И так, собравшись в немалом числе, бегут прямо к селению, не сомневаясь найти в нем молодого боярина. По прибытии в оное, встречается с ними Дворцового села Домнина крестьянин Иван Сусанов, хватают его и спрашивают о месте пребывания искомой особы. Поселянин приметил на лицах их начертанное злонамерение, отговаривается незнанием, но Поляки, удостоверены быв прежде, что избранный государь подлинно находится в оном селении, не хотят крестьянина отпустить из рук живого, естьли он искомого места не объявит. Злодеи его мучают и отягчают несносными ранами; однако все сие не сильно было принудить к открытию толь важной тайны верного крестьянина, которой еще указывает им другие места, дабы далее тем от послов их удержать. Наконец, по претерпении многих мучений от сих злодеев, страдалец наш лишается жизни, коею однако ж спасает жизнь своего Государя, между тем счастливо скрывшегося .

Так же как и Мальгин, Щекатов называет поляков «гонимыми» из всех российских городов («стран»). Кроме того, автор «Словаря» говорит о «злонамерении» поляков, которое Сусанин якобы «приметил», в то время как Мальгин назвал их «злоковарными». В «Словаре» присутствует также подробность, известная только по указу 1731 г.: поляки, пытая Сусанина, уже знали, что Михаил находится в Домнине: «удостоверены быв прежде, что избранный государь находится в оном селении» (ср. в указе 1731 г.: «Польские и Литовские люди, поймав многих языков, пытали и расспрашивали про него великого Государя, которые языки сказали им, что великий Государь имеется в оном селе Домнине»). Впервые появившаяся в указе 1731 г. сюжетная линия, связанная с зятем Сусанина, у Щекатова не использована. Однако ее воспроизводит Глинка; и это, несомненно, свидетельствует в пользу того, что источником публикации 1810 г. послужил указ 1731 г.

Третий из указанных Глинкой источников подтверждает важность примечания к статье 1810 г. для истории формирования «сусанинского канона». Это небольшой текст, озаглавленный «Русский анекдот», посвященный подвигу Ивана Сусанина и опубликованный в первой книжке «Друга просвещения» за 1805 г. Рассказ предваряется стихотворением графа Д.И. Хвостова «Надгробие крестьянину Ивану Сусанину», обращенным к М.М. Хераскову:
Горация Римлян Корнель изобразил,
Херасков Русского Горация открыл.
Награда подвигам, бессмертной право лиры,
Из мрака исторгать, производить в кумиры.
Сусанина здесь прах, крестьянин он простой,
Но друг Отечества и мужеством герой!
Когда Царя разить пришла Литовска сила,
Он жизнью жертвует, спасает Михаила!

После строки «Херасков Русского Горация открыл» следует примечание Хвостова:
Смотри анекдот в сем журнале, сего же месяца помещенный. — Жалею токмо, что стихи мои недостаточны изобразить славу достопочтенного Ивана Сусанина .

Далее читатели могли убедиться в адекватности хвостовских оценок славы Сусанина. Мы приводим «Русский анекдот» целиком:
Когда известными патриотами нашими: Пожарским и другими пораженные Поляки изгнаны были из Москвы; то рассеяся по окрестностям и достигнув даже до Костромских пределов, искали юного Царя МИХАИЛА ФЕОДОРОВИЧА, которой не знал еще о избрании своем и скрылся в одном из своих поместьев. Поляки, для восстановления своего могущества, желали его погубить. Повстречав по случаю крестьянина Ивана Сусанина, спрашивали у него: «где Царь находится?», и оный Сусанин проникнув их злоковарное намерение и зная род Романовых, решился пожертвовать собою для спасения отечества, вызвался сам проводить поляков и поведя их совсем в противную сторону, нашел случай с дороги уведомить юного Царя о предстоящей опасности, которой, получа известие, немедленно скрылся в город Кострому, в Ипатский монастырь, где имел свое пребывание до самого восшествия своего на престол. Сусанин, расчисля по времени, что МИХАИЛ ФЕОДОРОВИЧ уже в безопасности, и заведя злодеев довольно далеко, не мешкая, лишил их надежды в тщетном их поиске. «Злодеи! Сказал он им: вот вам голова моя, делайте что хотите, а кого вы ищете, тот вам не достанется!» Обманутый и раздраженный неприятель таковым мужественным поступком, ярость свою обратил на Ивана. — Сего великодушного крестьянина и ревностного отечеству и Царю сына пытали, мучали и, не получа желаемого успеха, предали смерти. Царь МИХАИЛ ФЕОДОРОВИЧ семейству его, которое в 1787 году уже состояло из 76 мужеска и 77 женска пола душ, пожаловал в Костромском уезде дворцового села Домнина половину деревни Деревнице, земли полторы четверти Выти; а после того на место оной деревни в том же уезде села Красного приселках Подольского пустошь Коробово в вотчину в род их не подвижно, в которой дачи по писцовым 140 года (1631. — М.В., М.Л.) книгам осьмнадцать четвертей, сенных покосов семьдесят копен, и обелил землю. — По чему потомство Ивана Сусанина, ныне целое селение составляющее, называется: Белопашцами. — В 1767 году ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА ЕКАТЕРИНА II жалованную в 1741 (так в тексте. — М.В., М.Л.) году оному потомству грамоту ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ подтвердила во всем, как и предки ЕЕ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА ВЕЛИКИЕ ГОСУДАРИ Цари и ВЕЛИКИЕ КНЯЗЬЯ ИОАНН АЛЕКСЕЕВИЧ и ПЕТР АЛЕКСЕЕВИЧ подтверждали.

Бессмертный песнопевец Россияды, посвятивший поздному потомству подвиги и добродетели многих соотчичей наших, пересказывал вышеописанное происшествие одному из издателей Друга Просвещения и позволил напечатать. — Мы уверены, что читатели наши, равно как мы, примут с чувством благоговения анекдот сей. — Он касается до родоначальника САМОДЕРЖЦЕВ наших, следственно касается до славы и благоденствия России. Он показывает, что россиянин, во всяком состоянии, во все времена, не убоится смерти для спасения Царя и отечества .

Тематически рассказ о Сусанине встраивается в ряд историй, публиковавшихся в каждом номере «Друга просвещения» под общим названием «Русский анекдот». В этом разделе журнала часто печатались истории, повествовавшие о доблести и верности русских крестьян. Стихотворение же Хвостова, помимо функции «введения в тему», было отчетливо связано с особой патриотической задачей издателей. Их целью был подбор примеров из отечественной истории и современных происшествий, которые бы воплощали античный героический канон. Так, Сусанин становится Горацием, а на соседней с «Надгробием Ивану Сусанину» странице встречаем стихотворение того же Хвостова «Надпись к портрету К. Я.Ф. Долгорукова» : «Се, Россы, ваш Катон, Князь славный Долгоруков! / Се верный образец отечества сынов».

В стихотворении Хвостова прежде всего обращают на себя внимание два факта. Во-первых, упомянутое сравнение Сусанина с Горацием: Сусанин Хераскова и Гораций Корнеля — герои, «спасшие отечество». Гораций в бою с Куриациями совершил маневр, позволивший ему взять вверх над противником, но воспринятый его отцом как бегство. Сусанин также обманывает своих врагов, уводя их в противоположную сторону, однако его судьба оказалась более печальной. Интересно, что А.А. Шаховской в своей пьесе «Иван Суссанин» реализует «корнелевский» потенциал истории о Сусанине: русское войско успевает спасти крестьянина и уничтожить силы поляков.

С источниковедческой точки зрения весьма примечательна вторая строка стихотворения Хвостова: «Херасков Русского Горация открыл!» (курсив наш. — М.В., М.Л.) . Таким образом, Хераскову принадлежит первенство именно в открытии сюжета. Следовательно, логику примечания Глинки 1810 г. можно реконструировать следующим образом: изначально сюжет появился в законодательном источнике (жалованная грамота 1619 г. и последующие указы), затем был кратко упомянут у Мальгина и, наконец, развит и беллетризирован, «открыт» для широкой публики «Другом просвещения». Книга Васькова и словарь Щекатова из этой схемы выпали.

В тексте «Русского анекдота» приведены сведения о том, что к 1787 г. семейство Сусанина «уже состояло из 76 мужеска и 77 женска пола душ», то есть составляло 153 человека. Указание на 1787 г. — явная опечатка, подобно неверно приведенной дате указа, выданного Ивану Лукоянову сыну Сабинину, — 1741 вместо 1731 г. Под «семейством» здесь имеются в виду жители Коробова, в котором, согласно грамоте Екатерины II 1767 г., упомянутой в тексте, в 1767 г. проживало именно такое количество белопашцев .

Данные о населении Коробова приводили также Васьков и Щекатов. Первый указал 71 душу «мужеска полу» , «Словарь географический» — «до 146 человек мужеска и женска пола». Данные обоих источников соответствуют показанным в Коробове во время IV ревизии (1782-1785 гг.) 71 душе мужского пола и 75 — женского, что составило 146 человек. При этом следует отметить, что переписных книг первых трех ревизий в Костроме не было . Хвостов/Херасков использовали законодательные источники, в то время как костромской краевед и составители географического словаря — данные ревизий.

Обращаясь к самому тексту Хвостова/Хераскова, отметим прежде всего его литературные достоинства. Это уже не краткий пересказ истории, почерпнутой из указов, но самостоятельное повествование с четко очерченной интригой и драматическими элементами. Сусанин и поляки произносят реплики, и анекдот, несмотря на краткость, разительно отличается от предшествующих описаний подвига Сусанина. Значительные расхождения видны и на уровне сюжета. Прежде всего, в рассказе Хвостова/Хераскова присутствует важный для дальнейшей традиции факт отвода врагов «в противную сторону» — факт, известный нам лишь по грамоте 1731 г. (у Щекатова Сусанин «указывал им другия места»). Во всех предыдущих версиях подвиг Сусанина состоял в том, что он не выдал местонахождения Михаила Федоровича, хотя его пытали и мучили. Здесь же он спасает царя не только и не столько своим молчанием, сколько намеренным отводом врагов в противоположном направлении. Это принципиально важно еще и в свете позднейшей рецепции сюжета — ведь именно эта часть истории и стала предметом дальнейшей разработки.

Отличается текст «Друга просвещения» от ранних версий сюжета и более мелкими подробностями. Михаил еще не знает, что он избран на царство, также ничего не говорится о том, что полякам, равно как и самому Сусанину, известно местоположение Михаила. Конечно, Сусанину удалось уведомить царя о грозящей ему опасности: это косвенно свидетельствует о том, что Сусанину было известно, в каком конкретно «поместье» находился Михаил. Однако у Хвостова/Хераскова, в отличие от Васькова и Щекатова, не акцентирован факт знания. Очевидно, таким образом, что именно текст, помещенный в «Друге просвещения» в 1805 г., и стал первой значимой ступенью в разработке «сусанинского мифа»: анекдот стилистически и сюжетно отличался от вариантов Васькова, Мальгина и Щекатова. «Сусанинская история», по характеру своему «монархическая», повествует о начале династии, что, несомненно, провоцировало дальнейшее развитие сюжета именно в этом ключе.

Следует оговорить также и авторство Хераскова. Хвостов в стихотворении называет творца «Россиады» создателем «сусанинского сюжета». Однако, согласно тексту «Анекдота», один из издателей «Друга просвещения», без сомнения, тот же Д.И. Хвостов, услышал устный пересказ этой истории и получил разрешение на его публикацию: словесное обрамление, таким образом, принадлежит Хвостову. Одновременно этот текст был авторизован Херасковым, о чем свидетельствует разрешение на публикацию, поэтому уместно определить двойное авторство указанного фрагмента.

Иван Сусанин не фигурирует ни в одном из произведений М.М. Хераскова, кроме указанного анекдота. В трагедии «Освобожденная Москва» (1798), сюжет которой основан на традиционном для Хераскова соположении исторической и любовной интриг (борьба Пожарского, Минина и московских бояр с поляками в 1612-1613 гг. — с одной стороны, и романтические отношения между сестрой князя Пожарского и сыном польского воеводы Желковского — с другой), подвиг Сусанина не упоминается, хотя в финале трагедии происходит избрание и венчание Михаила Федоровича на царство. В восьмой песне более ранней «Россиады» (1779), где описывается Смутное время, также нет и намека на подвиг русского крестьянина, при всей привлекательности подобного сюжета для эпического поэта. Из этого следует, что сама история, возможно, стала известна Хераскову только в самом начале 1800-х. Можно предположить, что некоторые сведения (например, «проникновение» Сусанина в «злоковарные намерения» врагов) Херасков мог почерпнуть из словаря Щекатова или «Зерцала» Мальгина. Однако принципиально новое разрешение конфликта говорит о самостоятельной разработке темы.

В то же время сама сюжетная схема — поиск врагами героя и спасение его обманным путем — присутствует в произведениях Хераскова. Так, во второй части романа «Кадм и Гармония» (1786) старец Гифан укрывает у себя Кадма и Гармонию от их преследователей, а затем обманывает воинов, посылая их по ложному следу. Объясняя свой поступок Кадму и его жене, Гифан произносит фразу, вполне созвучную и сусанинскому сюжету: «Я употребил ложь перед ними ко спасению вашему, но сия ложь богам противною быть не может: она на преданности моей к венчанным главам основана…» С этой же схемой мы сталкиваемся в стихотворной повести 1800 г. «Царь, или Спасенный Новгород». Мятежник Ратмир в поисках главы новгородских бояр Гостомысла является к мужу его дочери Изонару, но тот не открывает истины и говорит:
О Гостомысле я известен;
Но ведайте, как я сужу:
Явлюся сам себе безчестен,
Когда, где скрылся он, скажу;
Нарушить тайны не удобен…
В ответ на это
Враги смутились раздраженны,
От слов правдивых обуяв.
Как агнца волки окружают,
Сперлись, стеснились, присуждают
Позорну Изонару казнь .

Эта сцена соответствует окончанию сусанинского сюжета, однако содержит принципиальное отличие в финале: Изонар чудесным образом спасается. Кстати, история зятя, верного своему тестю, возникнет позже и в «Иване Суссанине» Шаховского.

Таким образом, представленный в «Русском анекдоте» конфликт вполне традиционен для Хераскова. Принципиально новым становится развитие интриги, а именно — заведение врагов в «противную сторону». Подобного рода идея могла быть заимствована только из грамоты 1731 г. В «Русском анекдоте» Хвостов/Херасков демонстрируют свое знание этого важного источника, впрочем, перепутав год издания указа:
В 1767 году ГОСУДАРЫНЯ ИМПЕРАТРИЦА ЕКАТЕРИНА II жалованную в 1741 году (курсив наш. — М.В., М.Л.) оному потомству грамоту ВСЕМИЛОСТИВЕЙШЕ подтвердила…

В указе 1731 г. читаем:
Польских и Литовских людей оной прадед его от села Домнина отвел (курсив наш. — М.В., М.Л.) и про него великого государя не сказал…

Именно идея «отвода» поляков и стала новым фактом в истории развития сусанинского сюжета.

5
Обнаруженный нами источник «сусанинской истории» позволяет по-новому взглянуть и на статьи С.Н. Глинки 1810 и 1812 гг. в «Русском вестнике». О первой из них Л.Н. Киселева пишет: «…это был следующий шаг после сочинений Васькова и Щекатова, но все же статья С.Н. Глинки — скорее публицистическая, чем художественная версия сусанинской темы» . Сопоставление текста Глинки с публикацией Хвостова/Хераскова в «Друге просвещения» показывает, что материал «Русского вестника» восходит именно к «херасковской» версии сюжета.

Прежде всего, налицо прямое цитирование Глинкой «Русского анекдота»: кульминационная фраза Сусанина, обращенная к врагам , —
«Злодеи! Вот голова моя; делайте со мною что хотите; кого вы ищете, тот вам не достанется» , —
почти дословно совпадает с репликой из текста Хвостова/Хераскова:
«Злодеи! Сказал он им: вот вам моя голова, делайте что хотите, а кого вы ищете, тот вам не достанется!»

Кроме того, оба текста совпадают в некоторых нюансах сюжета. Так, в версии «Друга просвещения» Михаил Федорович после заочного избрания на царство еще не знает об изменении своего статуса . У Глинки первый царь из династии Романовых в 1613 г. также скрывался, «не помышляя о Царстве» . Далее, Сусанин, согласно обеим версиям, осознав намерение врагов, соглашается отвести их к царю и обманывает их. Он уводит врагов в противоположную сторону, а затем дает знать Михаилу, который успевает спрятаться. Сусанин — дальше в обоих текстах следует одна и та же реплика, — «расчисля по времени» , что Михаил находится в безопасности, произносит цитировавшуюся выше фразу, после чего подвергается пыткам и мужественно умирает.

Таким образом, фабула рассказа, приведенного в «Друге просвещения» за 1805 г., повторяется в 1810 г. у Глинки, который мог и не учитывать труда Щекатова. Еще большей трансформации и беллетризации сюжет подвергся в том же «Русском вестнике» в 1812 г. Накануне войны Глинка опубликовал ряд статей, объединенных под общим названием «Опыт о народном нравоучении». В майском номере журнала появилась первая часть «Опыта», которая содержала материал, посвященный Сусанину . Эта версия была неразрывно связана с дидактическими и пропагандистскими задачами Глинки и облечена в форму небольшой повести, не отягченной лишними деталями, в отличие от рассказа о «селе Громилове и его обитателях». Нас в данном случае интересуют прежде всего сюжетные изменения в тексте по сравнению с публикацией 1810 г.

В публикации 1812 г. существенной новацией явилось полное осознание Михаилом своей роли как нового царя. У Глинки сказано, что Романов знал об избрании его на царство и с «сокрушением сердечным» принял престол . Это явно усугубляло конфликт, доводя его до максимального драматизма, — враги преследовали не отрока, не знающего о своем новом статусе, а «настоящего» русского царя.

Далее, в тексте «Русского вестника» 1812 г. развивается полноценный детективный сюжет. Враги, будучи на расстоянии от Михаила в одну ночь перехода, встречают Сусанина и задают ему традиционный вопрос: «Где находится Михаил?» Сусанин «проникает мыслью в замыслы врагов» и решает спасти Михаила. Крестьянин ведет их «по дремучим лесам и по снегам глубоким» , однако наступает ночь, и враги после пьяной оргии останавливаются на ночлег. Затем следует не совсем логичный пассаж: Сусанин вдруг слышит «стук у дверей гостиницы» (видимо, Глинка подразумевал, что враги, побродив с Сусаниным по «дремучим лесам», переночевали в ближайшем населенном пункте). Впрочем, такое вопиющее логическое несоответствие нисколько не смущает Глинку и вообще не столь важно для него. Выясняется, что старший сын Сусанина нашел отца и сообщает ему, что жена и малолетние дети плачут из-за его долгого отсутствия. Сусанин посылает сына предупредить Михаила об опасности. Сын не решается бросить отца, но удаляется только после внушения Сусанина о «божественном» статусе событий: Бог, а не Сусанин требует оповестить нового царя.

Отметим, что старший сын Сусанина, как и другие дети, — плод воображения Глинки. Из указов 1691 и 1767 гг. Глинка должен был знать, что у Сусанина была единственная дочь и не было сыновей, а впоследствии все привилегии были пожалованы зятю Сусанина Богдану Сабинину. В версии «Друга просвещения» ничего не говорится о том, кто именно оповестил Михаила о грозящей ему опасности. В тексте Глинки 1810 г. указано, что Сусанин передал нужную информацию «через людей Русских» . Участие родственников Сусанина в деле спасения государя единственный раз упоминается в законодательном акте — жалованной грамоте 1731 г., — где сказано, что Богдашка Сабинин, зять Сусанина, был послан в Домнино предупредить Михаила. Однако у нас нет никаких данных, свидетельствующих о том, что Глинка был знаком с этим источником. Возможно, Глинка вводит в сюжет семью Сусанина, исходя из собственных педагогических теорий .

Когда поляки просыпаются, они велят Сусанину вести их дальше. Он заводит их еще до рассвета в середину глухого леса, «где не видно было никакого следа» , а затем объявляет изнемогшим врагам, что Михаил спасен, те же пытаются подкупить его: сначала лестью, затем деньгами, а затем сулят ему боярский чин, однако Сусанин категорически не желает менять свое фиксированное положение в социальной иерархии даже на более высокое и произносит сакраментальную фразу:
Спасен наш Царь!.. вот голова моя; делайте со мною, что хотите: поручаю себя Богу! Сусанин в муках умирает, но «вскоре и мучители его погибли» .

Таким образом, текст Глинки 1812 г. впервые дал развернутое литературное описание подвига Сусанина. Именно ему во многом следовал Шаховской в своем либретто. В.М. Живов полагает, что первые черты биографического нарратива Сусанин приобретает лишь в опере Шаховского-Кавоса, написанной в 1812 г. и поставленной в 1815 г.: именно в тексте Шаховского появляются дочь и приемный сын, а у дочери еще и жених . Однако возвращение Сусанина у Шаховского в собственную избу после вождения поляков по лесу, когда его приемный сын бежит и приводит помощь, отсылает нас к «гостиничной» остановке поляков и Сусанина в версии Глинки 1812 г. Помимо изменения финала, которое связано с жанровыми и идеологическими мотивировками , Шаховской вводит в историю дополнительные элементы. Главным сюжетным нововведением оперы можно считать участие в ходе событий зятя Сусанина. Его происхождение связано с текстом Хвостова/Хераскова 1805 г., где был упомянут указ 1731 г., содержащий информацию об участии зятя Сусанина в событиях. Херасков использовал лишь часть сведений этого указа — «отвод» врагов в «противную сторону». Шаховской, скорее всего, ознакомившись с указом, ввел в действие и фигуру (будущего) зятя Сусанина.

Л.Н. Киселева считает, что и приемный сын Сусанина становится неотъемлемым атрибутом сюжета «с легкой руки» Шаховского . Это утверждение можно дополнить: идея участия семьи, а именно сына Сусанина, в деле избавления Михаила от смерти принадлежит С.Н. Глинке, а приемного сына — Шаховскому. Однако версии Глинки и Шаховского расходятся: Глинка упоминает большое семейство Сусанина, тогда как Шаховской говорит лишь о трех членах семьи (дочери, будущем зяте и приемном сыне). Киселева, ссылаясь на «Взгляд на историю Костромы» А. Козловского (1840), замечает, что Богдан Сабинин, реальный зять Сусанина, видимо, не участвовал в событиях. Возможно, так оно и было, но именно в грамоте 1731 г. акцентировалось участие зятя Сусанина в спасении Михаила, причем Сабинин выступает там в той же функции, что и в тексте Шаховского.

Об источниках пьесы А.А. Шаховского «Иван Суссанин» Л.Н. Киселева пишет: «…очевидно, что Шаховской не имел никаких дополнительных сведений, помимо словаря Щекатова, где имена (членов семьи Сусанина. — М.В., М.Л.), кроме главного, не называются» . Однако в его словаре вообще не упоминаются какие-либо родственники Сусанина, как не упоминается и сюжет с извещением новоизбранного царя. Киселева отмечает, что опера Шаховского-Кавоса «имеет подзаголовок «Анекдотическая опера», и ее источником несомненно являлся цитировавшийся нами «Словарь» Щекатова (обратим внимание на ключевое слово «анекдот», с которого Щекатов начал свой рассказ)» . Однако, на наш взгляд, слово «анекдот» указывает не столько на «Словарь» Щекатова, сколько на «Русский анекдот» об Иване Сусанине, опубликованный в «Друге просвещения» и наверняка известный Шаховскому в силу его «партийных» пристрастий. Более того, сама сюжетная канва у Щекатова была иной: например, поляки были осведомлены о местонахождении Михаила заранее, однако, как уже было указано, в произведениях Хвостова/Хераскова, Глинки и Шаховского эта подробность отсутствует, более того — на факте неосведомленности поляков о местопребывании царя и строится все повествование. Шаховской, создавая либретто оперы, имел в качестве источника текст С.Н. Глинки, опубликованный в мае 1812 г. (обратим внимание на то, что эпиграф к опере датирован 20 мая 1812 г. !). В.М. Живов полагает, что именно Шаховской «в качестве мифологического аксессуара… придумывает лес, по которому Сусанин водит поляков (лес, впрочем, осенний, и поляки из него благополучно выбираются)». Доведение этой подробности до мифологического стандарта В.М. Живов оставляет все же за «Русской историей в пользу воспитания» С.Н. Глинки, изданной в 1817 г. Именно здесь, по его мнению, лес «превратился в непроходимую чащу, заваленную снегом; снег, очевидным образом, воплощал известный набор из остервенения народа, зимы и русского бога, и в этом гибельном локусе «Сусанин умер в лютых муках истязаниях. Вскоре и убийцы его погибли»». В.М. Живов, несомненно, прав, приписывая мифологическую стандартизацию сюжета С.Н. Глинке, однако время появления этой «стандартизированной» версии — отнюдь не 1817 г. Впервые вполне биографически состоятельная версия появляется у Глинки в мае 1812 г., еще до постановки и публикации оперы Шаховского-Кавоса. Собственно, лес придумывает не Шаховской, а Глинка, только у первого события происходят осенью, а у второго — зимой. Глинка же в 1817 г. воспроизводит собственный нарратив пятилетней давности: кстати, фраза, процитированная Живовым, присутствует уже в версии 1812 г.

«Словарь» Щекатова как источник литературного сюжета, на наш взгляд, во многом сконструирован историографией вопроса. Об этом свидетельствуют имеющиеся в нашем распоряжении указания С.Н. Глинки и очевидное сюжетное сходство «сусанинских» текстов именно с публикацией Хвостова по мотивам рассказа Хераскова. «Словарь», безусловно, содержал в себе информацию, на базе которой мог быть возведен сюжет, однако генетически схемы Глинки, Шаховского и более поздние варианты явно восходят к обнаруженному нами источнику.

Сусанин С.Н. Глинки героически спас действительного царя, причем акт спасения мотивируется в тексте волей Бога, стоящего за русского монарха. Глинка явно развивает идею единения общества накануне войны. Это общество представляется патерналистским, каждый подданный четко знает свое место в социальной иерархии и свято его блюдет. Несомненен также и дидактический пафос, свойственный почти всем текстам издателя «Русского вестника» того периода. Глинка развивает монархическую составляющую сусанинского сюжета, впервые беллетризованного графом Д.И. Хвостовым и М.М. Херасковым. Именно эта линия продолжается в «Жизни за царя» М.И. Глинки, а затем ложится в основу канонического описания героических действий Сусанина.

* Мы искренне благодарим А.Л. Зорина и А.Л. Осповата за помощь при подготовке настоящей статьи.
1) Киселева Л.Н. Становление русской национальной мифологии в николаевскую эпоху (сусанинский сюжет) // Лотмановский сборник. Вып. 2. М., 1997. С. 279-303.
2) Живов В.М. Иван Сусанин и Петр Великий. О константах и переменных в составе исторических персонажей // НЛО. 1999. № 38. С. 51.
3) Там же. С. 54.
4) Русский вестник. 1810. № 10. С. 3-4.
5) Крестьянин Иван Сусанин, Победитель мести и Избавитель Царя Михаила Федоровича Романова // Русский вестник. 1812. № 5. С. 92.
6) Цит. по: Самарянов В.А. Памяти Ивана Сусанина. Рязань, 1884. С. 98. Грамота, пожалованная Царем Михаилом Феодоровичем 30 ноября 7128 (1619) года крестьянину Богдану Сабинину с потомством его.
7) Там же. С. 99. Грамота Царя и Великого Князя Михаила Феодоровича, пожалованная вдове Богдана Сабинина Антониде с детьми на пустошь Коробово 30 января 1633 (7141) года.
8. Полный Свод Законов Российской Империи — I (далее — ПСЗ РИ I). СПб., 1830. Т. III. № 1415.
9) Буганов В.И. Вопреки фактам // Вопросы истории. 1975. № 3. С. 203.
10) Самарянов В.А. Указ. соч. С. 102.
11) ПСЗ РИ I. Т. III. № 1415.
12) Цит. по: Самарянов В.А. Указ. соч. С. 77.
13) Зонтиков Н.А. Иван Сусанин: легенды и действительность // Вопросы истории. 1994. № 11. С. 23.
14) Бобыль — крестьянин, не имеющий земли и не ведущий своего хозяйства.
15) См.: Самарянов В.А. Указ. соч. С. 77.
16) Буганов В.И. Указ. соч. С. 204.
17) Там же. С. 205-206.
18) Зонтиков Н.А. Указ. соч. С. 27.
19) Там же. С. 26.
20) Там же. С. 27.
21) Цит. по: Самарянов В.А. Указ. соч. С. 102.
22) Уортман Р.С. Сценарии власти: Мифы и церемонии русской монархии. Т. I. От Петра Великого до смерти Николая I. М., 2002. С. 168.
23) Ибнеева Г. Путешествие Екатерины II по Волге в 1767 году // Ab Imperio: Теория и история национальностей и национализма в постсоветском пространстве. 2002. № 2. С. 87-88, со ссылкой на: Wortman Richard. Ceremony and Empire in the Evolution of Russian Monarchy // Казань, Москва, Петербург: Российская империя взглядом из разных углов. М., 1997. С. 31.
24) Л.Н. Киселева называет эту речь «первым публичным упоминанием о Сусанине в официальной ситуации» (Киселева Л.Н. Указ. соч. С. 299).
25) Цит. по: Козловский А. Взгляд на историю Костромы. М., 1840. С. 174-175.
26) Там же. С. 181.
27) Там же. С. 177.
28) Список с письма Екатерины II к Н. Панину «об удовольствии от приема Костромского дворянства» (15 мая 1767 года) // Сборник Русского исторического общества. Т. Х. СПб., 1872. С. 191.
29) Об этом см. в: Омельченко О.А. «Законная монархия» Екатерины II. М., 1993. С. 70.
30) Каменский А.Б. От Петра I до Павла I: Реформы в России XVIII века (Опыт целостного анализа). М., 1999. С. 415.
31) Впоследствии эти традиции были восприняты советской историографией. См., например: Черепнин Л.Н. Земские соборы Русского государства XVI-XVII веков. М., 1978.
32) Торке Х.Й. Так называемые земские соборы в России // Вопросы истории. 1991. № 11. С. 3-11.
33) Ключевский В.О. Лекции по русской истории. Т. II. М., 1937. С. 408.
34) Васьков И. Собрание исторических известий, относящихся до Костромы, сочиненное Иваном Васьковым. М., 1792. С. 49.
35) Мальгин Т. Зерцало российских государей. СПб., 1794. С. 459-460 (см. примеч.).
36) В восьмом томе (1792) Никоновской летописи, посвященном истории Смутного времени, рассказ о подвиге Сусанина отсутствует.
37) Зонтиков Н.А. Указ. соч. С. 27.
38) Максимович Л., Щекатов А. Словарь географический Российского государства. Т. 3. М., 1804. С. 747.
39) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 23.
40) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 27-29.
41) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 22.
42) Херасков также «исторг из мрака» Сусанина и затем «произвел в кумиры».
43) Самарянов В.А. Указ. соч. С. 103. См. также: Виноградов Н. Данныя для статистики белопашцев села Коробова // Костромская старина. 1911. № 7. С. 86.
44) Васьков И. Указ. соч. С. 49.
45) Виноградов Н. Указ. соч. С. 86.
46) Творения М. Хераскова. Т. VIII. М., 1801. С. 93.
47) Херасков М.М. Царь, или Спасенный Новгород. М., 1800. С. 94.
48) Там же. С. 95.
49) Самарянов В.А. Указ. соч. С. 77.
50) Киселева Л.Н. Указ. соч. С. 287.
51) Хвостов называет преследователей Михаила «Поляками», а Глинка — «врагами».
52) Русский вестник. 1810. № 10. С. 11. Курсив С.Н. Глинки.
53) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 28.
54) Михаил Федорович «не знал еще об избрании своем и скрылся в одном из своих поместьев» (Друг просвещения. 1805. № 1. С. 27).
55) Русский вестник. 1810. № 10. С. 9.
56) Друг просвещения. 1805. № 1. С. 28; Русский вестник. 1810. № 10. С. 11.
57) Статья седьмая. Крестьянин Иван Сусанин, Победитель мести и Избавитель Царя Михаила Федоровича Романова. Нравственное и историческое повествование // Русский вестник. 1812. № 5. С. 72-94.
58) Там же. С. 76.
59) Там же. С. 78. Это место имеет свой источник в тексте «Друга просвещения»: Сусанин, «проникнув их злоковарное намерение», решается пожертвовать собой для спасения отечества (Друг просвещения. 1805. № 1. С. 28).
60) Русский вестник. 1812. № 5. С. 79.
61) Там же. С. 80.
62) Русский вестник. 1810. № 10. С. 10.
63) См.: Киселева Л.Н. Система взглядов С.Н. Глинки (1807-1812) // Учен. зап. Тартуского гос. ун-та. 1981. Вып. 513. С. 56-61.
64) Русский вестник. 1812. № 5. С. 86.
65) См.: Киселева Л.Н. Система взглядов С.Н. Глинки (1807-1812).
66) Русский вестник. 1812. № 5. С. 90.
67) Там же.
68) Живов В.М. Указ. соч. С. 52.
69) Киселева Л.Н. Становление русской национальной мифологии в николаевскую эпоху (сусанинский сюжет). С. 286-287.
70) Там же. С. 300.
71) Там же. С. 285.
72) Там же. С. 284.
73) Шаховской А.А. Иван Суссанин: Опера в двух действиях. СПб., 1815.
74) Живов В.М. Указ. соч. С. 52.

В январе 2003 года ученые-археологи вели раскопки в костромской деревне Исупово. По преданиям именно в эти болотистые места в 1613 году Иван Сусанин завел отряд польской армии, чтобы спасти жизнь царя Михаила Федоровича Романова. На Исуповском некрополе археологи обнаружили сотни человеческих останков.

Принадлежат ли эти останки польскому отряду, и есть ли среди них останки Сусанина? Был ли Сусанин реальной исторической личностью? В чем состоял его подвиг? И где же, все-таки, захоронен Иван Сусанин?

На эти и другие вопросы «Искатели» попытаются ответить в этой программе, пройдя весь путь Ивана Сусанина, по которому он вел польский отряд.