«Мистер Нет» из советского МИДа

История СССР покрыта множеством либеральных мифов, разгребать которые дело довольно тяжелое. Но еще тяжелее разбирать мифы составляемые патриотами.

Борясь с либерализмом, граждане нашей страны временами героизируют совсем не тех людей которых надо делать героями в общественном сознании.

Один из самых крепких и живучих мифов--миф о "мистере нет", об Андрее Андреевиче Громыко, министре иностранных дел СССР

Суть мифа

Миф состоит в том что Андрей Громыко крепко накрепко отстаивал внешнеполитические позиции СССР, никогда не давал спуску американцам и всегда говорил "нет"

Не чета тем либералам вроде Шеварнадзе и Козырева, сливавшим все внешнеполитические позиции России. Вот в противовес либералам-предателям и родился миф о "мистере нет".

Но если трезво судить то это лишь миф и вот почему

Во первых--Анатолий Громыко при всем своем влиянии был только министром ИД и одним из членов Политбюро. Он не мзг принимать никакие решения шедшие в разрез с установками высшего руководства страны.
Так что нравилось Громыко или нет--а вот слово "нет" ему приходилось говорить на международных встречах

Во вторых--сейчас любят повторять, что американцы прозвали Громыко Мистер Нет – за его любимый ответ во время переговоров.

На самом деле сперва его называли Мистер Голос – за его низкий баритон, звучавший во время ооновских заседаний. Потом появились клички Андрей-волк, Робот-мизантроп, Человек без лица, Современный неандерталец и даже Человек-йог.
Мистер No появился позже. В 1962 году на американские экраны вышел первый фильм бондианы «Доктор No» – так в нем звали главного злодея. Вот это имя и приклеилось к Громыко, который в разгар Карибского кризиса был для янки витриной советской угрозы. Но не угрозо

Во третьих-жизненный быт, личные связи и пристрастия выдавали в Андрее Громыко либерала

Кем был Андрей Громыко

Если бы в НКВД не прошляпили анкетные данные деревенского паренька, то его карьера не была бы столь бозоблачной.

Андрей Громыко родился 5 июля 1909 года на Гомельщине, на белорусских землях в деревне Старые Громыки, Могилёвской губернии Российской империи (ныне Светиловичского сельсовета Ветковского района Гомельской области в Белоруссии)

В официальных биографиях указывалось крестьянское происхождение и то, что его отец был крестьянином, работавшим на заводе. Но это ложь, происхождение его было не такое уж и крестьянское, как сам Громыко указывал в биографии

Андрей Громыко начал свою карьеру с фальсификации биографии

Семью Андрея Андреевича называли Бурмаковыми. Происходили Бурмаковы из белорусского шляхетского рода, большая часть которого во времена Российской империи была переведена в податные сословия крестьян и мещан

А отец Громыко за шесть лет до рождения сына и вовсе уезжал на заработки в Америку.

Словом, сермяжно чистым пролетарием будущий министр точно не был. Даже любил вспоминать, как в три года бабушка Марфа дала ему соответствующее прозвище:
«Не помню, в чем я провинился, но она мне погрозила пальцем и сказала: «Ах ты демократ! Чего шалишь?»

Да и позже типично советским номенклатурщиком подросший «демократ» не стал. Шумным застольям предпочитал чтение книжек капиталистических авторов, регулярно ссорился с главой международного отдела ЦК Борисом Пономаревым, выступая за большую самостоятельность иностранных компартий, и даже при случае осенял себя совсем не партийным крестным знамением, чтобы избавиться, к примеру, от аэрофобии, которой страдал.

Словом, на ортодоксального коммуниста не тянул.

Работа

Громыко несказанно повезло. Репрессии расчистили ему стартовую площадку. Через несколько месяцев его вызвали к Сталину, что было фантастической редкостью.

Даже среди полпредов лишь немногие имели счастье лицезреть генерального секретаря. В кабинете вождя присутствовал Молотов. Он, собственно, и устроил эти смотрины — показывал Сталину понравившегося ему новичка.

В октябре 1939 года Громыко отправился в Вашингтон, где старательно изучал не только английский язык, но и историю, экономику и политику Соединенных Штатов. Андрей Андреевич не терял времени даром и не позволял себе наслаждаться заграничной жизнью. Это помогло ему стать выдающимся дипломатом и сделать блистательную карьеру. Конечно, к этому следует добавить его особое везение.

Советник полпредства в Вашингтоне Громыко руководил Бюро технической информации при полпредстве, созданном в 1939 году для сбора легальными средствами сведений, важных для отечественной промышленности, в первую очередь военной. Бюро было тем не менее засекречено.
Надо полагать, Сталин и Молотов посылали Громыко на смену тогдашнему полпреду Константину Уманскому, в котором они уже несколько разочаровались.

Но началась война, отношения с Вашингтоном внезапно приобрели особую важность, и послом (указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 мая 1941 года полпредов заменили чрезвычайные и полномочные послы) в Соединенных Штатах назначили Литвинова. Максиму Максимовичу молодой Громыко не понравился.

Во время работы в США Громыко завел дружбу с финансовыми олигархами, на фото он с Бернардом Барухом (слева)

Позже Громыко пошлет своего любимого сына Анатолия работать в США, Андрей Андреевич считал что сын просто обязан работать именно в США

Громыко проработал за океаном девять лет. В 1948 году его вернули домой.

Молотов назначил Андрея Андреевича еще одним первым заместителем министра. Вячеслав Михайлович открыто покровительствовал Громыко, а Вышинский столь же откровенно не любил быстро растущего соперника, который к тому же был на четверть века моложе.

Молотов считал его честным человеком, но он ошибался.

На фото слева направо:

государственный секретарь США Эдвард Стеттиниус (Edward Reilly Stettinius), посол СССР в США Андрей Андреевич Громыко, Нарком иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов и неизвестный сотрудник Наркомата иностранных дел СССР.

Молотов доверял Громыко, Громыко многим был ему обязан но.....Гроыко хладнокровно его предал.

Так "крестьянин" Громыко с 54 года начнет поддерживать другого "крестьянина" Хрущева

Андрей Андреевич понимал, что своей карьерой целиком и полностью обязан Молотову. Но чувство благодарности нисколько не помешало ему участвовать в устроенной Хрущевым кампании дискредитации Молотова.

На собрании партийного актива МИД в 1955 году первый заместитель министра Громыко резко критиковал своего начальника, говорил о необходимости обновления внешней политики. Молотов сидел в президиуме, вместе со всеми хлопал оратору и ничуть не обиделся на своего выдвиженца, поскольку в собственной долгой жизни сам часто поступал точно так же.

А уж когда Молотова громили на пленуме ЦК в 1957 году, его любимец Громыко поспешил бросить свою горсть земли в политическую могилу Вячеслава Михайловича.

Андрей Андреевич даже пытался шутить, чего за ним вообще не водилось. Он со всей силой обличал Молотова, Маленкова и Кагановича:

" Эти люди всех нас считают подростками, которые, как говорят, под стол пешком ходят. Верно, многие из нас моложе некоторых участников антипартийной группы. Но согласитесь, что это не наша вина. Если уж и есть чья-либо в этом вина, то скорее наших родителей…

Товарищи, даже буржуазия не может себе позволить такой роскоши, когда человек, потерявший всякую ценность для государственного руководства, занимает место. Пример: Черчилль. Он неплохо отслужил в интересах колониальной Британской империи, но, когда он потерял ценность, его отправили рисовать пейзажи.

Я думаю, что тройку, а может быть, и некоторых из тех, которые блокировались с этой тройкой, нужно тоже отправить рисовать пейзажи."

Зал весело смеялся.

Громыко говорил о том, что именно Хрущев руководит внешней политикой и все импульсы исходят от него и что он просто «преклоняется перед той огромной работой большой государственной важности», которую проводит Никита Сергеевич:
" Я не стесняюсь об этом говорить, хотя возглавляю в настоящее время наше дипломатическое ведомство. Если бы я не хотел и не желал об этом говорить, то ложно понимал бы престиж МИД"

И напоследок Громыко еще раз прошелся по своему крестному отцу:
" Хорошо, если бы Молотов мысленно отошел в середину зала и посмотрел на себя, говорящего с трибуны. Он увидел бы, какая это жалкая картина. Я не буду говорить о замечаниях Молотова; они надерганы в попытке вылить грязь на голову первого секретаря. Но Молотов не замечает, а может быть, сейчас и замечает, что он испачкался этой грязью сам с головы до ног."

Когда Молотова в июне 1956 года во второй раз убрали из МИД, Громыко рассчитывал, что на сей раз уж точно он станет министром. Но Хрущев прислал на Смоленскую площадь Дмитрия Трофимовича Шепилова.

Для Громыко это стало ударом. Его сын, Анатолий Андреевич Громыко, рассказывал мне, что в тот день отец, который был фантастически сдержанным человеком, дал волю своим чувствам — взял грабли и пошел убирать двор на даче во Внукове…

Открытому, веселому Шепилову скучноватый первый зам не понравился. В его секретариате ждали, что Андрея Андреевича вот-вот уберут. Громыко, говорят, уже стал подбирать себе место в Академии наук.

На работе он не был так компетентен и добросовестен.

Доходило даже до того, что еще до назначения министром, во время работы в Штатах послом и полпредом, Громыко либо затягивал отправление отчетов о своей работе в Москву, либо в письмах своему шефу Молотову относил Эйзенхауэра к «менее агрессивным элементам» в американском истеблишменте.
Того самого Эйзенхауэра, который в первые годы своего президентства развернул охоту на коммунистов. Так что если Громыко и был страшилкой для Запада, то лишь на словах. \
Громыко также стоял в стороне от Карибского кризиса
Андрея Громыко часто называют человеком, который спас мир во время Карибского кризиса от третьей мировой войны.

Рассказал бывший посол Союза в ООН Виктор Исраэлян:
" Громыко не был мастером находить выходы из спорных ситуаций
Неслучайно во время Карибского кризиса 1962 года Кремль поручил вести сложные переговоры с американцами не Громыко, а Кузнецову (замминистра).

То же самое произошло в 1968 году во время кризиса в Чехословакии. А в 1973-м, когда началась ближневосточная война, я сам стал свидетелем того, как Громыко уклонился от поездки в Каир, уступив эту незавидную миссию Косыгину. "

Косыгин и Громыко, их отношения были почти враждебные. Косыгину временами приходилось выполнять работу Громыко

Косыгин по убеждениям бы сталинистом, Громыко либералом

Считает и работавший в то время в секретариате замминистра Борис Поклад:
" В дело мирного разрешения Карибского кризиса неоценимый вклад внес Василий Кузнецов. Так же было во время венгерских событий 1956 года и чехословацких событий 1968 года, согласования и принятия резолюции Совбеза по Ближнему Востоку в 1967 году, проведения советско-китайских переговоров в 1969–1970-м… "

По идее министром должен был стать Кузнецов, но амбициозному Хрущеву было приятней видеть на посту главы МИД именно Громыко, неповоротливого, но исполнительного. Говорил даже:

«Заставь Громыко снять в морозный день штаны и сесть… на лед, он и это сделает».

Громыко вместе с Андроповым и Устиновым является одним из виновников афганской войны.

Именно его подпись стоит под документом о вводе войск в Афганистан. Поводы для этого вроде как были. В 1979 году НАТО решило напичкать Европу ракетами «Першинг», а тут еще и американцы взялись поддерживать оппозицию в Кабуле, угрожая интересам Союза не только с Запада, но и с Востока.

Вот Громыко и начал войну. Казалось бы, янки впору локти кусать, но нет.

Бывший советник президента США по национальной безо-пасности Збигнев Бжезинский вспоминал:

" Президент Картер подписал первую директиву о тайной помощи противникам просоветского режима в Кабуле 3 июля 1979 года. Мы не заставили русских вмешаться, мы просто увеличили возможность того, что они это сделают. Эта секретная операция была отличной идеей.

Ее целью было заманить русских в афганскую ловушку. В тот день, когда Советы официально перешли границу, я написал президенту Картеру вкратце: «У нас теперь есть возможность дать СССР свою вьетнамскую войну"

Ну и наконец выдвинул Горбачева.

Косыгин и Громыко

Между Алексеем Косыгиным и Анлреем Громыко царила очень тяжелая атомосфера

В январе 1966 года в Ташкенте Косыгин почти две недели пытался сблизить позиции президента Пакистана Айюб Хана и премьер-министра Индии Лал Бахадур Шастри. Две страны бесконечно воевали между собой. Советский Союз хотел играть роль посредника.

Косыгина, разумеется, сопровождал Громыко. Надо было ехать на переговоры, рассказывал Виктор Суходрев, вдруг Громыко вспомнил, что оставил в комнате папку – наверное, в первый и последний раз в жизни. Министр просил Косыгина минуту подождать и побежал за папкой.

Но Алексей Николаевич преспокойно сел в машину и уехал. Появился Громыко и обнаружил, что его никто не ждет. Он не знал, что делать... В результате ему пришлось ехать на «Волге» вместе с переводчиками. Косыгин посмотрел на появившегося Громыко с нескрываемым ехидством:
" Ну что? Папку забыл? Все секреты, небось, разгласил... "

Громыко не смел отвечать тем же, пока не стал членом политбюро, но сделал все, чтобы отодвинуть главу правительства от внешней политики. Знал, что Брежневу не нравится внешнеполитическая активность Косыгина.
Карен Брутенц находился в Волынском-1 и присутствовал при телефонном разговоре Брежнева с Зимяниным.

Леонид Ильич недовольно выговаривал главному редактору «Правды»:
"Зачем сообщение о ташкентской встрече дали на первой полосе?"

А ведь Косыгин выполнял важнейшую миссию – мирил Индию с Пакистаном. И ему удалось добиться успеха, была подписана Ташкентская декларация, но, к несчастью, в эту же ночь индийский премьер-министр умер.
Косыгину же в июне 1967 года поручили встретиться с американским президентом Линдоном Джонсоном – после шестидневной войны на Ближнем Востоке, когда Израиль разгромил арабские армии.

В мире решили, что надо иметь дело именно с Косыгиным, он в Москве старший. К нему на прием просились послы, ему адресовали свои послания руководители других государств, его воспринимали как наследника Хрущева на посту главы правительства.

Косыгин почти открыто высказывал недоверие Громыко, считая что действия Громыко могут подрывать безопасность СССР

Когда умер президент Египта Гамаль Абд аль-Насер, на похороны в Каир прилетел Косыгин. Он сказал сопровождавшему его Борису Леонидовичу Колоколову, будущему заместителю министра иностранных дел России, руководившему тогда протокольным отделом МИДа:
– Надо сегодня же посетить вдову.
Египетские дипломаты обещали это устроить:
– Встреча состоится завтра утром ориентировочно в одиннадцать часов.
На следующее утро Косыгин попросил переводчика прочитать ему заголовки египетских газет. Выяснилось, что накануне руководители Алжира Хуари Бумедьен и Судана Джафар Мухаммед Нимейри уже побывали на вилле покойного Насера.
– А почему мы не посетили вчера семью Насера? – спросил Косыгин Колоколова.
Один из наших дипломатов подсказал: «В газете написано, что они посетили семью как братья».

Колоколов повторил.
" А мы кто? – возмутился Косыгин. – Мы разве не братья арабам? Вы понимаете важность всего происходящего?. Вы понимаете политическую несостоятельность вашей акции?".

После этих слов все присутствующие предпочли ретироваться. Остались только начальник Генерального штаба маршал Матвей Васильевич Захаров и помощник Косыгина Борис Терентьевич Бацанов.

" Я вам не могу доверять такое большое дело, – жестко заключил Косыгин. – Вам не следует заниматься больше протоколом"

Борис Колоколов помчался к египтянам. Оказалось, что Косыгин напрасно гневался. Президентов Алжира и Судана принял сын покойного Насера. Его вдова накануне ни с кем не могла разговаривать.

Утром она пришла в себя и, как обещала, встретилась с Косыгиным. Алексей Николаевич не счел нужным выразить сожаление по поводу неоправданной вспышки гнева...

Министр иностранных дел Громыко, не раздумывая, сделал ставку на Брежнева и не прогадал. Но утвердить себя в новом руководстве было не просто.

Когда Андрей Андреевич готовился к выступлению на первом при Брежневе XXIII съезде партии, то помощникам министра пришлось написать семнадцать вариантов речи. Он никак не мог сообразить, о чем правильнее и выгоднее всего говорить.

Андрей Громыко всегда стремился быть преданным прежде всего самому себе. Министр внешней торговли Николай Семенович Патоличев, который в середине 1950-х работал в МИДе, однажды сказал главному мидовскому германисту Валентину Михайловичу Фалину:

" Знай, Валентин, в правительстве не любят и не уважают твоего Громыко... Салтыкова бы Щедрина на него..."

Зато Брежнев оценил преданность Громыко. Они быстро перешли на «ты», и Леонид Ильич к министру иностранных дел очень прислушивался.
Косыгин отдавать иностранные дела не хотел, возмущался, если внешнеполитические вопросы обсуждали без него. Брежнев раздражался.

Громыко не любил, когда послы обращались к Брежневу, минуя министра, даже запрещал им это делать. Впрочем, могущественный Андрей Андреевич не всегда был властен над послами в крупных странах, позволявшими себе своевольничать. Некоторых послов назначали без участия Громыко.

Громыко и Шевченко

Аркадий Николаевич Шевченко — советский дипломат, Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР, в 1973—1978 годах заместитель Генерального секретаря ООН по политическим вопросам и делам Совета Безопасности ООН.. В 1978 году перешёл на Запад. Первый перебежчик — советский дипломат, чиновник самого высокого ранга из числа перешедших на Запад в годы Холодной войны. В СССР заочно был приговорен к высшей мере наказания за измену Родине

Аркадий Шевченко, лучший друг А.Громыко

был весьма честолюбивым человеком и переживал, что своим назначением в ООН он был обязан своей жене Леонгине, которая за это подарила супруге А. А. Громыко брошь с 56 бриллиантами. В итоге он получил место в ООН

В те времена недостаточно было быть талантливым человеком (Шевченко закончил МГИМО с красным дипломом). Для достижения высшего дипломатического ранга и поездки в хорошую страну, нужно было также иметь высоких покровителей или делать подарки.

Заместитель начальника службы безопасности МИДа, полковник КГБ И. К. Перетрухин вспоминает, что Лидия Дмитриевна Громыко

"по свидетельству очевидцев, многие десятилетия оказывала серьезное влияние на расстановку дипломатических кадров в министерстве своего мужа."

К тому же она была большой любительницей принимать различного рода подношения, особенно при поездках за границу». Но и высокие международные чиновники не гнушались принимать дорогие подарки.

На измену Шевченко пошел обдуманно и самостоятельно, отказавшись от работы в международном отделе ЦК КПСС и от поста главы делегации СССР в Комитете по разоружению в Женеве

Высокопоставленный сотрудник ЦРУ О. Эймс, завербованный в 1985 г. советской разведкой и разоблаченный в 1994 г., признал, что Шевченко имел невероятный доступ к секретнейшей советской информации. ЦРУ только задавало вопросы.

Конечно, в КГБ ощущали, что откуда-то «сверху» идет мощная утечка информации.

«Уже в 1975–1976 гг., — пишет резидент КГБ в Нью-Йорке Ю. И. Дроздов, — мы чувствовали, что в составе советской колонии в Нью-Йорке есть предатель… Круг осведомленных сузился до нескольких человек. Среди них был и Шевченко» .

Дроздов не называет других фамилий, но подозревали трех высокопоставленных дипломатов — постоянного представителя СССР при ООН О. А. Трояновского, посла СССР в США А. Ф. Добрынина и заместителя Генерального секретаря ООН А. Н. Шевченко.

Громыко раз за разом защищал Шевченко требуя прекратить следить за ним

Для Громыко Шевченко был просто самым важным советником по вопросам работы с КГБ и западными правительствами

В дальнейшем, как пишет посол О. А. Гриневский, Громыко не смог вспомнить, был ли у него помощник по фамилии Шевченко, в ответ на вопрос в Политбюро

Тогда заместитель начальника Второго главного управления КГБ СССР (контрразведка) положил на стол своего шефа семейные фотографии, изъятые при обыске на квартире у Шевченко, на которых он вместе с женой поедает шашлыки на даче у Громыко.

Действительно, как далее отмечает Гриневский, Шевченко был не помощником Громыко, а его доверенным советником, в том числе по связям с КГБ. Через него на стол министра попадали особо важные документы из этого ведомства. Такими советниками всегда были близкие люди Громыко, сделавшие потом блестящую карьеру.

Сын Шевчеко вспоминал:

"Интересно, что в 1976 г., когда отец уже год работал на ЦРУ, моя мама водила жену Громыко по магазинам Нью-Йорка и на деньги отца покупала ей дорогие подарки.

Как отмечает контрразведчик полковник И. К. Перетрухин, дорогие вещи моя мама «чаще пересылала через других жене министра для последующей перепродажи в Москве по основательно завышенным ценам»"

Л.Д. Громыко, А.А. Громыко, И.С. Глазунов, Н.А. Виноградова-Бенуа

Эта фотография чистых либералов, Глазунов себя проявил как махровый антисоветчик, а жена Громыко очень любила отовариватся в магазинах Нью-Йорка на чудие деньг и

Еще раз о Горбачеве

Выбор Андрея Гомыко в пользу Горбачева был предопределен

Все это время американские друзья Горбачева заранее знали что он будет генеральным секретарем.Советский дипломат Исраэлян пишет о своей встреча с Д.Бушем в Швейцарии:

"Я в ту пору работал представителем Советского Союза на Женевской конференции по разоружению. Моим американским коллегой по конференции был посол Льюис Филдс, о котором говорили, что он протеже вице-президента Буша. Да и сам он при случае с удовольствием подчеркивал это.

В марте 1984 года Филдс отправился в Вашингтон для консультаций. Вернувшись, он сказал, что в апреле в Женеву прибывает вице-президент Буш. С Бушем я был достаточно хорошо знаком с начала 1970-х.
Он работал тогда постоянным представителем США при ООН, я же занимал пост первого заместителя представителя СССР в ООН. До сих пор мы поддерживаем связь с Барбарой и Джорджем Буш.

После сообщения о приезде Буша в Женеву, Филдс попросил меня о встрече. Я пригласил его в резиденцию нашей делегации, но он предложил встретиться «на нейтральной почве» в одном из загородных ресторанов. О предстоящем выступлении Буша, который должен был представить проект конвенции о запрещении химического оружия, Филдс говорил в самых общих чертах. После обеда он неожиданно предложил: «Давай пройдемся по парку.

Мне есть что тебе сказать. Боюсь, разговор, который нам предстоит, нельзя доверять даже стенам ресторана».
Когда мы вышли, посол продолжал: «В Вашингтоне хотели бы установить серьезный деловой контакт с кремлевским руководством. Вице-президент Буш готов встретиться в Женеве с одним из новых советских лидеров. Только эта встреча должна носить строго конфиденциальный характер».

Господин Филдс однозначно ответил, что вице-президент Буш хотел бы встретиться с Михаилом Горбачевым как наиболее вероятным будущим лидером Советского Союза.

По правде сказать, я удивился: почему американцы заинтересовались кандидатурой Горбачева, который в то время занимался, в основном, вопросами сельского хозяйства и почему такое важное предложение делалось не по обычным дипломатическим каналам – через посла Добрынина в Вашингтоне или посла Гартмана в Москве?

О том, что содержание нашей беседы будет сообщено в Москву, я сразу же сказал Филдсу. Не скрою, этим разговором я был крайне озадачен. Внешне ситуация выглядела простой – нужно было только передать в Москву изложенную Филдсом идею, и дело с концом.

Но когда я представил возможную реакцию центра на мою шифровку, у меня возникли колебания. Только что скончался Юрий Андропов.

У руля государства оказался Константин Черненко. Мой доклад о планах проведения встречи с «будущим советским лидером» оказался бы, по меньшей мере, несвоевременным. Опасался я и того, что американская идея может быть воспринята в Москве как провокация, направленная на раскол в советском руководстве, что осложнило бы и без того крайне натянутые отношения между нашими двумя странами.

Вот почему я решил повременить с официальным докладом в Москву, ожидая дальнейшего развития событий. Кстати, Филдс больше никогда не возвращался к теме встречи вице-президента США с Горбачевым.

К огда же в апреле 1984-го в Женеву прибыл Джордж Буш, накануне его выступления на конференции по разоружению (а именно 17 апреля) мне позвонил принц Садруддин ага-Хан и сказал, что со мной хотел бы встретиться «наш общий друг». Ага-Хан был видным международным деятелем, в течение многих лет выполнявшим различные ответственные и деликатные дипломатические поручения. Он был близок к Бушу.

Кстати, вице-президент США во время своих визитов в Швейцарию останавливался именно в резиденции Ага-Хана.

Беседу мы начали втроем. Буш кратко коснулся главной цели своего визита в Женеву – внести проект конвенции о запрещении химического оружия.

Затем он вспомнил наше совместное сотрудничество в ООН, общих знакомых.
Когда мы перешли к другим вопросам, принц покинул нас, и мы остались вдвоем. Джордж Буш сразу же перевел разговор на возможность проведения неофициальной советско-американской встречи.

Не могу забыть, как Джордж Буш сказал:

«Вашим следующим лидером будет Горбачев».

Джордж Герберт Уокер Буш был верен что следующим правителем СССР станет Горбачев

Джордж Буш весной 1984 года был твердо уверен что следующим главой СССР станет М.Горбачев. Андрей Громыко знал об этом и взял это на заметку.

"Мистер нет" это большой, живучий миф. Его образ в народе лжив, он был не патриотом, а искусным оборотнем. Он втерся в доверие к Сталину и Молотову, сумев обмануть их, а затем предал их.

Затем он в разной степени начал вредить внешнеполитическим интересам СССР, а к концу 70-х годов стал играть важную роль в внутренней политике СССР.

Он если не был агентом западных спецслужб, то точно был агентом влияния запада, агентом глубокого залегания, который должен был наносить вред интересам СССР

Кому-то это покажется чем-то невероятным, но это и есть ответ на вопрос почему Громыко поддержал Горбачева

Он блестяще общался по-английски с высшими лицами мировой политики, но по-русски до конца дней говорил с характерным мягко-шуршащим белорусским акцентом. 18 июля 1909 года родился Андрей Громыко, без малого полвека отдавший дипломатической службе, из них 28 лет - на посту министра.

Андрей Андреевич Громыко, уроженец гомельского села с замечательным названием Старые Громыки, происхождение, по ряду источников, имел благородное — из обедневшей белорусской шляхты. Но во всех анкетах твердо писал «из крестьян», как по факту на момент рождения и было. Национальность указывал как «русский» (более того, даже город Гомель именовал «старинным русским»), хотя до конца жизни говорил с сильным белорусским акцентом.

В образовании пошел по линии экономики сельского хозяйства, в 27 лет защитил диссертацию, стал старшим научным сотрудником НИИ сельского хозяйства, потом перешел в Институт экономики АН СССР. В конце 1930-х годов образованного, знающего иностранный язык выходца «из крестьян» приметили и направили на работу в Наркомат иностранных дел.

Карьера «по иностранным делам» получилась стремительная. В 1939 году Громыко пришел в наркомат, в 1943 году уже посол в США, с 1946 года — постоянный представитель СССР в Совбезе ООН.

В этот период Громыко сыграл серьезную роль в зарождении и формировании институтов ООН, он стал одним из «крестных отцов» этой организации.

Потом, на краткий период отбыв послом в Великобританию, Громыко был заместителем министра иностранных дел. В 1957 году он возглавил МИД и оставался на этом посту до 1985 года. По сути, советская дипломатия периода «холодной войны» — это дипломатия Громыко.

На Западе его звали «Мистер Нет». Принято считать, что дипломат не должен жестко отказываться от предложений визави, надо суметь сгладить отказ и оставить пространство для маневра.

Известен старинный анекдот: «Если дипломат говорит „да“, это „может быть“, если говорит „может быть“, это „нет“, если дипломат говорит „нет“, то это не дипломат». Во второй половине XX века концовка анекдота получила развитие: «…то это Громыко».

Стиль был действительно нетипичен для мировой дипломатии, хотя Громыко не стал «инноватором». Точно так же вел себя другой министр иностранных дел СССР — Вячеслав Молотов, у которого Андрей Андреевич учился работать. Мягкой обходительности князя Горчакова от Громыко ждать было сложно. В работе это был стопроцентный функционер, застегнутый на все пуговицы, работоспособный, исполнительный, скрупулезный до мелочей и эмоционально выдержанный.

Но через этот панцирь советского «железного канцлера» пробивался незаурядный ум, потрясающая эрудиция и тонкое чувство юмора.

Это был не просто технократ дипломатической службы. Громыко был великолепно образован, прекрасно знал русскую и мировую литературную классику, историю, философию, художественное искусство. Причем все это образование он получил своими силами. Без такого культурного базиса считаться национальной элитой и представлять ее на мировой сцене в любом случае невозможно, и Громыко своему уровню соответствовал полностью.

Канцлер ФРГ Вилли Брандт вспоминал, что в личном общении накоротке Громыко совершенно не походил на бронзовую статую «Мистера Нет», на этот тщательно культивируемый образ. На самом деле, Громыко был «Мистером Нет» и в этих беседах. Просто его жесткий образ сменялся деликатной неуступчивостью.

Нет ничего более ошибочного, чем превалирующее во многих оценках представление о нем как о во всем послушном аппаратчике, — писал О Громыко Ганс-ДитрихГеншер, который ровно те ​​же 28 лет был главой МИД ФРГ, — Громыко был выдающейся личностью, и он был сильной личностью. Он имел твердые убеждения. Это делало сотрудничество с ним особенно трудным там, где наши убеждения были диаметрально противоположны «.

Сразу после войны американская пресса отмечала высочайшую компетентность молодого советского дипломата, работавшего в ООН.

А уже в начале 1980-х годов Громыко удостоился от британской прессы резолюции: „возможно, это самый осведомленный глава МИД в мире“.

Громыко презирал „кавалерийские наскоки“, он неоднократно говорил, что сильный жест в дипломатии хорошо смотрится, но редко приводит к серьезному выигрышу.

Его стилем было вцепляться в оппонента и методично вытаскивать из него уступку за мелкой уступкой, пока их сумма не переходила в качество выигранной позиции.

Это поведение сравнивали с бормашиной зубного врача. А потом этот невозмутимый человек мило улыбался и переходил к светской части.

Работать с Громыко было очень сложно, как вспоминали переводчики и референты: он мог выдавать на переговорах сложные тирады длительностью по несколько минут, при этом требовал переводить с сохранением всех смыслов и контролировал работу переводчика на слух. Госсекретарь США Генри Киссинджер как-то заметил, что проще сразу застрелиться, чем идти на переговоры с Громыко, не подготовившись как следует.

Он разорвет оппонента на части. Он похож на тяжелый локомотив, который идет в заданном направлении и, подминая под себя силой своей аргументации, упорно стремится достичь поставленной цели», — говорил Киссинджер.

В 1985 году Громыко перешел на пост председателя Президиума Верховного Совета СССР — с формально точки зрения это был высший государственный пост в Союзе. Начиная с 1977 года, после смерти Николая Подгорного, ближайшего соратника Брежнева, на эту должность назначались только генеральные секретари ЦК КПСС. И в мае 1988 года, когда Громыко по состоянию здоровья ушел с поста, его сменил Михаил Горбачев.

Творившуюся в стране «перестройку» Громыко воспринимал сложно, считая, что советская дипломатия стала излишне уступчивой, а за эти весомые уступки в политической и военной сфере страна не получает ничего.

В июле 1989 года Андрей Громыко скоропостижно скончался от последствий разрыва аневризмы брюшной аорты. Похоронен он, кстати, против ожиданий, не в Кремлевской стене, а на Новодевичьем кладбище — так упросили родственники «Мистера Нет».

Пока тут капал дождь, ты прятался во взглядах в лужах.
Я уходил искать свой мир, а сам терял и рушил.
Бежали капли с крыши. Ты мне скажи, как выжить?
Я всё пытался залечить, но нож достал и режет.
Не переврать во мне мой лайв. Мне передайте.
Ёб*нный мозг меня садил на кайф. Садил на кайф.
Переписать спокойный "кек"? Вам угодить так просто.
Но я еб*л потребность в рот. Мы все хотим так звёзды.

Я сам себя создал. После - изгнал себя же.
И мистер зло с десяток дней тут появлялся реже.
Но, сука, бл*дь, он выжил. Я прислонился - дышит.
Я приказал закрыть вам рты и бесконечно слушать.
Детка, скажи два слова. Детка, открой нам двери.
В моих глазах теперь темно, но вы пришли мне верить.
Весь этот мир живёт во мне, заходит вам, как выстрел.
Когда закончится куплет, сложу все в банку мысли.

Все мои трэки были зло. Все мои трэки будут.
Сколько бы ветром ни несло, мистер тут будет грубым.
И небо будет сыпать слюни. Разберутся люди.
На первых, на вторых, на третьих, на обед и ужин.
Старался сам себя понять, но сколько б не был - труден.
Вот я стою, смотрю в глаза, что отразились в лужах.
Скажи мне пару номеров, где здесь остались психи.
Едут бумажки в записной. Горит от криков крикет.
Я не спокоен всей душой, будто бы провод стоком.
Ставили вены и пошёл кровавый литр сока.
Мистер тут может быть за главных, примерять костюмчик.
Таскать блестящий револьвер и запереть сто сучек.

Так исписать сто ручек, вам рассказать, кто круче.
Потом включить плаксивый бит и написать про тучи.
Кто тут устал от криков. Poor against to world.
Как я уехал и вернулся покорять свой город.
В его ладонях влажных плеер, он еб*т в них время.
Он вам писал эти листы не чтобы прыгать в телек.
Мистер с плаката тычек фак всем слабым точкам жизни.
Когда сжимают мысли, словно еб*чий рестлер.
И я спешу прожить свой день, насыщенный, как тизер.
Как саундтрэк моего я, который часто грузит.
Я оказался мега-грязь. Вроде невинным с виду.
Но чем ты лучше меня, мразь? Тыкаешь пальцем в спину.

Здесь обрастал поступком человек. Летали бомбы.
Ноты, альбомы, голоса встряли во мне, как тромбы.
Тут кое-кто когда-то мне. Теперь я сам вещаю.
Тут выбор: жить или твой рэп. сука, я совмещаю.
И под закрытыми глазами сотни рук в софитах.
Здесь мой душевный ночной клуб. Сегодня он забитый.

Это не кто-нибудь иной. Откройте. Жарко.
Это выходит жечь ноумо. На "ready" зажигалки.
Сгорай со мной. Гори во мне. "camera, action" стонет.
И привели нас сюда ноги, чтобы делать стори.
П*здострадальный рэп? Ноу. Про любовь? Ноуп.
Ты жала мои руки в кровь, я нажимал на кольт.
И уходил закат. Но боль возвращала долг.
И заставляла меня боль, тыкая скальпель в бок.
И вот лежал я на земле, смотря на небо синее.
Сжимая пачку своих лет и собираясь с силами.
Из дождей издождники. Из тучи изтучники.
Чтобы играла музыка, воткну в землю наушники.

Нам не прожить две жизни в такт. Всё моё зло летит.
Сквозь фак. По этажам тащу рюкзак, каждый, как факт.
Вам. Но только капал дождь. Мне ничерта не грустно.
Мой день рожденья стал другим. День этот, нету гроз там.
И я бегу от цифр в мозг, огромный мозг.
Пуская ветер меж волос, падают с неба звёзды.

Плэйлист. Оооооо станьте моими ladies.
И пока капли строят танец, микрофон сожму я.
Где посиневший палец. Я стою, глаза зажмурив.
Привет застывшим плээрам. Я набирал вам.
Плэйлист. Станьте моими ladies.

«Лучше десять лет переговоров, чем один день войны» — такой была философия Андрея Андреевича Громыко (1909-1989), одного из самых «долгоиграющих» руководителей внешнеполитического ведомства в истории нашей страны.

Путь в дипломаты был для молодого Андрея Громыко, с одной стороны, необычным, с другой — достаточно характерным для того времени. Уроженец небольшой деревни на Гомельщине, из бедняцкой семьи, он с тринадцати лет ходил вместе с отцом на заработки. После окончания школы и техникума в 1931 г. поступил в Минский сельскохозяйственный институт. Одновременно с учебой ездил в командировки в колхозы, одно время даже работал директором сельской школы. Был старателен и активен. Еще студентом Андрея Громыко пригласили в аспирантуру при Академии наук Белорусской ССР. Затем его перевели в Москву, где в 1936 г. он защитил кандидатскую диссертацию. Здесь Громыко остался работать в Академии наук СССР. Карьера молодого ученого складывалась очень удачно.

Под стать шли и семейные дела: в 1931 г. Андрей Громыко женился на однокурснице по техникуму Лидии Гриневич. В 1932 г. у них родился сын Анатолий (ныне известный африканист, член-корреспондент РАН), в 1937 г. — дочь Эмилия, ставшая кандидатом исторических наук.

В конце 1930-х гг. в результате репрессий во многих советских государственных учреждениях образовался кадровый вакуум.

Не исключением был и Наркомат иностранных дел. Руководство страны решило набрать в это ведомство новых сотрудников из числа хорошо зарекомендовавших себя коммунистов, среди которых оказался и Громыко. В начале 1939 г- он предстал перед комиссией под председательством наркома иностранных дел В. М. Молотова, успешно прошел собеседование и получил назначение на должность заведующего Американским отделом НКИД. Позднее он вспоминал: «На новую работу шел с каким-то неопределенным чувством. Уж очень все было неожиданно». Но судьба мистическим образом связала Андрея Громыко с ключевыми событиями истории XX в.

1939-1946: Становление дипломата

Осенью 1939 г. Громыко впервые вызвали к И. В. Сталину. Руководитель страны сообщил молодому дипломату о новом назначении — советником посольства СССР в США — и дал указание наладить с Соединенными Штатами «неплохие отношения». Работа в этой стране заложила фундамент будущей дипломатической карьеры Громыко, который в 1943 г. занял высокую должность советского посла в США (прежний советский представитель М. М. Литвинов впал в немилость и был отозван).

Громыко сыграл значительную роль в укреплении советско- американских отношений в годы Великой Отечественной войны.

Но главным на тот момент делом было формирование послевоенного устройства мира. Громыко принял участие в подготовке и проведении знаменитых конференций в Тегеране, Ялте и Потсдаме. В Думбартон-Оксе, где в 1944 г. союзники по антигитлеровской коалиции приняли решение о создании Организации Объединенных Наций, Громыко возглавлял делегацию Советского Союза. На конференции в Сан-Франциско (1945 г.) от имени СССР подписал Устав ООН. Западные журналисты отмечали, что молодой советский дипломат «необычайно остроумен, искусный диалектик, специалист по ведению переговоров».

К слову, не оставил он и занятий наукой. В эти годы Громыко начал писать книгу «Экспорт американского капитала» (опубликована в 1957 г.), за которую ученый совет МГУ присвоил ему степень доктора экономических наук.

1946-1957: На переднем крае холодной войны

В год начала холодной войны Громыко стал первым представителем СССР при Организации Объединенных Наций именно был назначен заместителем министра иностранных дел. С первых дней деятельности ООН этой структурой в своих интересах стали манипулировать Соединенные Штаты. В таких условиях Громыко был вынужден регулярно использовать право «вето», за что западные дипломаты стали называть его «Мистер Нет». В августе 1947 г. фотография Громыко была впервые помещена на обложке журнала «Time» вместе с ругательной статьей о нем. Андрей Андреевич относился к американской критике с иронией, говоря, что на самом деле от представителей Запада он слышал «nо» гораздо чаще, чем сам говорил им «нет».

Послевоенный период был трудным для Громыко и во «внутриполитическом» плане. В 1949 г. на пост министра иностранных дел вместо В. М. Молотова был назначен А. Я. Вышинский, который, в отличие от первого, не благоволил к Громыко. Хотя после возвращения из США в 1949 г. Андрей Андреевич был назначен первым заместителем министра иностранных дел, через три года с подачи Вышинского он лишился этой должности и был отправлен послом в Великобританию.

На этом посту Громыко вновь проявил себя как искусный дипломат, защитник интересов своей страны. После смерти Сталина министром иностранных дел СССР был вновь назначен Молотов, и Громыко вернулся в Москву на прежнюю должность.

1957-1985: Министр иностранных дел сверхдержавы

В знаменательный для всего человечества «космический» 1957 г. Громыко был назначен министром иностранных дел СССР. Началась долгая эпоха, во время которой наша страна заняла в мире, пожалуй, сильнейшие позиции за всю свою историю. Произошло укрепление и расширение социалистического лагеря, в сфере советского влияния оказались многие страны мира, в том числе в далекой Африке и Латинской Америке. Будучи руководителем советского внешнеполитического ведомства, Громыко оставался верен твердой позиции, апробированной им в период работы в ООН.

Своим серьезным достижением во внешней политике Громыко считал заключение международных договоров в области разоружения: в этой сфере от имени СССР он выдвинул более ста инициатив. Эти договоренности снизили градус напряженности в мире, отдалили опасность новой мировой войны. К заслугам Громыко можно отнести и реальные шаги по нормализации отношений СССР и других стран социалистического лагеря с Западной Германией.

В1970-1973 гг. наконец-то были подписаны договоры о взаимопонимании и признании границ между Западной Германией и СССР, ГДР, Польшей и Чехословакией. В 1973 г. оба германских государства были приняты в ООН.

Еще один успех — Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1975 г., закрепившее политические и территориальные итоги Второй мировой войны, утвердившее принципы взаимоотношений между странами Европы, США и Канадой.

Кроме того, Громыко был вовлечен в налаживание отношений между Индией и Пакистаном в 1966 г. При участии советского министра иностранных дел в 1973 г. было подписано Парижское соглашение о прекращении войны во Вьетнаме, а также проведена конференция в Женеве, в рамках которой впервые встретились стороны арабо-израильского конфликта.

В 1970-е гг. Громыко стал одним из наиболее авторитетных деятелей мировой дипломатии. Госсекретарь США Сайрус Вэнс говорил о советском министре иностранных дел, что «мало кто в современном мире может с ним сравниться… в дипломатии он скрупулезный профессиональный практик, это человек величайших способностей и высокого интеллекта, обладающий всеми другими чертами государственного деятеля». Необходимо отметить, что Громыко создал свою школу советской дипломатии, сделав ставку не на «потомственных» дипломатов, а на подбор и взращивание кадров «из народа». В 1969 г. в МГИМО был создан подготовительный факультет, что должно было упростить доступ талантливой молодежи в этот вуз. Во времена Громыко выдвинулись такие известные дипломаты, как Ю. М. Воронцов, А. Ф. Добрынин, Ю. А. Квицинский, Г. М. Корниенко, О. А. Трояновский и другие.

Министр находил время для пестования молодых дипломатов, обучал их работать по своим «золотым правилам дипломатии сверхдержав». Чтобы, по воспоминаниям дипломата Н. М. Лунькова, «молодые росли», он брал их с собой в качестве экспертов на заседания Политбюро ЦК КПСС. Посол Б.Д. Пядышев отмечал, что Громыко, «несмотря на свою внешнюю суровость и угрюмость, был доброжелательным человеком». Друзья и коллеги Громыко восхищались его тягой к истории и культуре. Он много читал, интересовался живописью, общался и дружил с деятелями культуры и искусства. Роль Громыко в управлении страной существенно возросла на рубеже 1970-х и 1980-х гг., когда Брежнев по состоянию здоровья стал отходить от дел. К власти в Советском Союзе фактически пришел «триумвират» в составе председателя КГБ Ю. В. Андропова, министра обороны Д. Ф. Устинова и министра иностранных дел А. А. Громыко. Лондонская «Times» в 1981 г. писала, что Громыко — «один из самых активных и работоспособных членов советского руководства». В марте 1983 г. Громыко был назначен первым заместителем председателя Совета Министров СССР.

Венцом внешнеполитической деятельности Громыко стала его встреча с Р. Рейганом, прошедшая по инициативе США в сентябре 1984 г. в Вашингтоне. Это были первые за три с половиной года переговоры американского президента с представителем руководства СССР. На встрече с Громыко Рейган признал за Советским Союзом статус сверхдержавы.

Громыко закончил свою 28-летнюю карьеру на посту министра иностранных дел в 1985 г. — году начала перестройки, по сути прервавшей ту историю Советского Союза, с которой Громыко был так тесно связан. При Горбачеве «Мистера Нет» на посту министра сменил Э. А. Шеварднадзе, которого стали называть «Мистер Да».

Можно ли считать деятельность Андрея Громыко безусловно удачной, были ли спорные моменты? Некоторые историки именно Громыко винят в неудачах советской политики в странах третьего мира, особенно на Ближнем Востоке. Однако линия на сближение с арабскими странами в противовес нормализации отношений с Израилем была заложена еще до прихода Громыко на пост министра иностранных дел. Поэтому, хотя разрыв дипломатических отношений с Израилем произошел уже при Громыко (в 1967 г.), это было следствием не его личных пристрастий, а общей политики руководства СССР.

Неоднозначна роль Громыко и в принятии решения о вводе войск в Афганистан. В частности, в марте 1979 г. на заседании Политбюро он высказался против такой акции, ссылаясь на ее негативные международные последствия и невозможность юридически ее обосновать. И поэтому остается загадкой, почему к декабрю 1979 г. Громыко поддержал противоположное решение.

Косвенной неудачей Громыко, которую он сам признавал, можно считать выдвижение М. С. Горбачева на пост Генсека ЦК КПСС в 1985 г. Некоторые исследователи называют этот шаг «роковой ошибкой Мистера Нет». Хотя сама эта идея была благой: будучи наиболее авторитетным членом Политбюро, Громыко совершенно справедливо решил, что руководителем страны после «эпохи пышных похорон» нельзя снова избирать старика. И у кандидатуры Горбачева, который был самым молодым членом Политбюро, фактически альтернатив не было. Позднее Громыко увидел, что Горбачев возложенных на него надежд не оправдал: «Не по Сеньке оказалась шапка государева, не по Сеньке!»

Другие материалы по теме:

14 комментариев

александр г.аша челяб.обл. 30.09.2016 07:35

«…сделав ставку не на «потомственных» дипломатов, а на подбор и взращивание кадров «из народа».» А по другому и нельзя в строительстве коммунистического общества. Ввод войск в Афганистан с позиций настоящего времени не был ошибкой, другое дело, что не было вообще идеологического обоснования. Так называемая «идеология» обосновывалась на примитивном уровне, бытовом понимании государственной секретности. А в кадровом вопросе именно и проявляется бесталанность в деле именно коммунистического строительства. В.И.Ленин именно в этом и просил не ошибаться, когда говорил, что надо учиться, учиться и учиться делу строительства коммунизма.

кот Леопольд 30.09.2016 10:52

Ставка ТОЛЬКО на возраст мне представляется ВЕРХОМ СЛАБОУМИЯ. И тут был, на мой взгляд, РАСЧЕТ скорее на хохлатско-казачье происхождение Горби, с которым можно «по-свойски» договариваться о дальнейшей службишке на ПРИВЫЧНОМ месте.

Ан ПРОСЧИТАЛСЯ, «мистер нет», посадив на ПРЕСТОЛ самую что не на есть БЕЗМОЗГЛУЮ, да еще и ПОДКАБЛУЧНУЮ ИНФУЗОРИЮ!!! Да и у самих «патриархов» во власти в послесталинский период СССР, идеологическое ВЫРОЖДЕНЧЕСТВО уже приняло НЕОБРАТИМЫЙ характер!!!

александр г.аша челяб.обл. 02.10.2016 12:41

«ПРЕЗИДИУМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР

О ВОССТАНОВЛЕНИИ В ГРАЖДАНСТВЕ СССР ПОДДАННЫХ
БЫВШЕЙ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ, А ТАКЖЕ ЛИЦ, УТРАТИВШИХ
СОВЕТСКОЕ ГРАЖДАНСТВО, ПРОЖИВАЮЩИХ НА ТЕРРИТОРИИ ФРАНЦИИ

1. Установить, что лица, состоявшие к 7 ноября 1917 года подданными бывшей Российской империи, а также лица, состоявшие в советском гражданстве и утратившие это гражданство, а равно их дети, проживающие на территории Франции, могут восстановить гражданство СССР.
2. Лица, указанные в статье 1 настоящего Указа, изъявившие желание восстановить гражданство СССР, могут быть восстановлены в гражданстве СССР в том случае, если они в течение срока до 1 ноября 1946 года обратятся в Посольство СССР во Франции с соответствующими заявлениями, к которым должны быть приложены документы, удостоверяющие личность заявителя и его принадлежность в прошлом к подданству бывшей Российской империи или к советскому гражданству.
3. Ходатайства о восстановлении в советском гражданстве рассматриваются Посольством СССР во Франции. В случае признания представленных заявителем документов удовлетворяющими требования настоящего Указа, Посольство выдает заявителю советский вид на жительство.
4. Лица, не возбудившие в течение срока, установленного статьей 2 настоящего Указа, ходатайств о восстановлении гражданства СССР, могут быть приняты в гражданство СССР на общих основаниях.» Это к сведению политическим спекулянтам.

Александр 03.10.2016 23:39

Право вето в ООН — заслуга Андрея Андреевича, и именно этим он особенно гордился. Горбачева, видимо, усиленно тянули определенные груги не без помощи КГБ и лично Андропова. Вспомним убийство Машерова (» Автомобильная катастрофа «), вспомним сплетни по поводу свадьбы дочери Романова — Романов лично обращался к Андропову чтобы пресечь сплетни — Андропов вопрос оставил без внимания. Вспомним, что перед выбором Горбачева Щебицкого отправили в командировку за границу — был бы Щербицкий при голосовании — выбрали бы Романова. » Последним проголосовал Громыко. Не знаю почему, но он почему то проголосовал за Горбачева «- вспоминал В. М. Жухрай (историк, работал в личной контрразведке И. В. Сталина). Отвечу почему. Видимо сыграли родственные связи: Родная сестра жены А.А. Громыки после войны удочерила дочку известного партизана. Мой отец рассказывал о встрече с А. А. Громыко в 1949 году. Он вез свою жену, мою маму, из Белоруссии, из города Речица к себе домой в подмосковье. По дороге заехали к маминому деду — М.А.Громыко. М.А.Громыко и оцет А. А. Громыко — родные братья, то есть А. А. Громыко моему прадеду приходится племянником. Гостя из Америки очень ждали. К его приезду зарезали теленка. Но за столом дядька (мамин дед) с племянником всерьез разругались. Дело в том, что Андрей Андреевич за столом стал восторгаться, как хорошо в Америке налажено сельское хозяйство и надо поучиться у Американцев. » Надо свое развивать! » — возразил мамин дед — » И чтобы ноги здесь больше твоей больше не было!». Так они поссорились до конца жизни. Мой прадед дожил до 98 лет, до глубокой старости читал без очков. … А. А. Громыко действительно, заслужил большое уважение среди людей.

В Министерстве иностранных дел России вспоминали многолетнего главу советского МИДа Андрея Громыко. Он даже получил у западных дипломатов прозвище Мистер Ноу за свою неуступчивость на переговорах.

Сегодняшнее собрание прошло накануне 100-летия со дня его рождения. Выражение «свидетель эпохи» к Громыко не подходит. Он имел непосредственное отношение к принятию судьбоносных решений, участвовал в важнейших международных событиях.

До последнего отстаивал интересы Советского Союза в холодной войне, а потом с такой же убежденностью поддержал выдвижение Горбачёва.

Обозреватель НТВ Владимир Кондратьев предался воспоминаниям.

В высотке на Смоленской площади Андрей Громыко проработал 28 лет, а именно с 1957 по 1985 год, установив тем самым абсолютный рекорд пребывания на посту министра иностранных дел.

А всего дипломатической службе он отдал полвека, придя на нее в годы сталинских чисток, с сельскохозяйственным образованием и сделав прямо-таки образцовую карьеру: заведующий американским отделом, советник посольства в Вашингтоне, посол в Соединенных Штатах, постоянный представить при ООН, замминистра иностранных дел, посол в Лондоне, первый замминистра.

С того момента, как он сменил Шипилова, про которого шутили, что он человек с самой длинной фамилий, многие помнят фразу « и примкнувший к ним Шипилов», Громыко надолго стал символом советской внешней политики, снискав прозвище Мистер Ноу. То есть Господин Нет за свою неуступчивость и твердость.

Сегодня коллеги в МИДе на торжественном собрании вспоминали выдающегося дипломата, работающего при 6 генсеках, которого на Западе называли самым информированным министром иностранных дел в мире, которого уважали за профессионализм.

Андрей Громыко, в 1957 — 1985 гг. — министр иностранных дел СССР, в 1985- 1988 гг. — председатель президиума Верховного совета (запись от 1988 года): «Мою просьбу об уходе по соображениям возраста на отдых Пленум центрального комитета партии поддержал. Что хотелось бы сказать еще, собственно говоря, моя работа хорошо известна».

Громыко всю жизнь исповедовал принцип: лучше что раз не сказать то, что нужно, чем сказать один раз то, что не нужно. Но он был единственным престарелым в советском Политбюро, кто мог говорить не по бумажке.

Андрей Громыко в свое время сидевшим рядом со Сталиным на Ялтинской и Потсдамской конференциях, пришлось вынести довольно унизительную сцену в ООН, когда Хрущёв вдруг неожиданно снял ботинок и начал стучать им по столу в знак протеста против выступления британского министра иностранных дел. Громыко сначала подумал, что Хрущёву плохо. Но потом против своей воли он тоже начал стучать кулаками, делая вид, что поддерживает лидера страны.

Хрущёва, заявлявшего американцам прямо: вы вас похороним, Громыко явно недолюбливал. Из политиков он, прежде всего, ценил Молотова и Андропова.

В Горбачёве, которого сам выдвинул на Политбюро в генсеки, Громыко потом разочаровался. Главной заслугой своей жизни он считал подписанный им Устав ООН, сделавший страну великой державой. И на тот момент нерушимые европейские границы.

Анатолий Громыко, сын Андрея Громыко, член-корреспондент РАН: «Но, к сожалению, после того, как распустили Советский Союз, это моя точка зрения, что его распустили, посыпалось Хельсинское соглашение в значительной степени, границы в Европе стали меняться, воины стали происходить. Мой отец этого уже не застал».

Сергей Лавров, министр иностранных дел РФ: «Конечно, Андрей Андреевич был человеком своего времени, а у того времени были достаточно жесткие идеологические постулаты, была логика противостояния. Она была нередко в духе игр с нулевым результатом, со всеми их просчетами и предрассудками, но чем больше эта эпоха становится историей, тем отчетливее видна политическая философия Андрея Андреевича. Ее суть в том, чтобы твердо отстаивать интересы своей страны, заботясь одновременно о поддержании глобальной стабильности».

Когда в 1985 году Громыко покидал пост министра иностранных дел и стал председателем Верховного совета СССР, никакой церемонии прощания в мире не было. Сотрудники просто смотрели из окон, как от здания в последний раз отъехал правительственный лимузин.

Тогда закончилась целая эпоха. Громыко не увидел конца Советского Союза и тем самым краха дела всей своей жизни. Его имя навсегда останется связанным с тем периодом, когда страна при всех ее проблемах была второй по экономической мощи в мире, а по военной мощи никому не уступала.