Маккартизм - это общественное движение в США. Жертвы маккартизма. В чем состояла сущность маккартизма. «Золотой год» маккартизма

«Коммунизм - это образ жизни, это зараза, которая распространяется как эпидемия. Чтобы не заразилась вся страна, как при эпидемиях, нужен карантин», - так считал Эдгар Гувер - директор ФБР, который сохранил свое место при восьми американских президентах. Не один он называл советский коммунизм прямой угрозой американской демократии в самый разгар холодной войны. Еще одним человеком, с которым связаны события, названные позднее охотой на ведьм, был Джозеф Реймонд Маккарти. Разница лишь в том, что сенатор был на виду, а все те, кто на самом деле руководил процессом, оставались за ним.

Антикоммунистические настроения

В военное время все увидели, насколько опасными могут быть некоторые политические настроения в стране и к чему может привести близость к радикальным течениям. Но война войной, на разбирательства не было времени. А ведь во времена ВОВ, когда США и СССР вместе воевали против Гитлеровской Германии, некоторые приверженцы коммунизма в Америке шпионили в пользу Советской России.

Германия капитулировала, мирные города перестали подвергаться авианалетам, а линия фронта стерлась. Но война продолжилась. Война без оружия, но с жертвами. Холодная война. Противостояние между двумя сверхсильными державами - США и СССР - за господство в послевоенном мире.

Основными причинами противостояния стали идеологические споры между капиталистической и социалистической моделью общества. во главе с Соединенными Штатами опасались усиления влияния СССР. Свою роль сыграли амбиции политических лидеров и отсутствие у победителей в ВОВ общего врага.

Период верхушки 1950-1954 годов получил название "Эпоха маккартизма". Сегодня эти годы называют также Охотой на ведьм. Маккартизм - это логичный ответ на опасность еще большего распространения коммунизма в мире, угрозу усиления влияния и мощи Советского Союза. На тот момент уже большая часть Европы находилась под влиянием Сталина, еще большего распространения «красной чумы» американские политические лидеры просто не могли допустить.

Историческая справка: термины и личности

Маккартизм - это общественное движение, которое удостоилось звания целой эпохи в американской истории, но отнюдь не лучшей. Политика была направлена против советских шпионов в Америке (в том числе мнимых, т. е. тех, кого обвинили в шпионаже необоснованно), левых деятелей и организаций, всех тех, кто хоть как-то был связан с коммунизмом. В чем состояла сущность маккартизма? Это против граждан, настроенных антиамерикански, и обострение антикоммунистических настроений.

Течение получило свое название по имени Джозефа Реймонда Маккарти - сенатора от штата Висконсин, который придерживался крайне правых взглядов. Маккарти был человеком очень целеустремленным. Его можно осуждать, но охотник на ведьм просто сколотил собственную карьеру из того, что было под рукой.

Начало маккартистского движения

Каждый год в начале февраля американские конгрессмены республиканцы разъезжаются по стране. По давней традиции они выступают в различных аудиториях по случаю дня рождения А. Линкольна. 9 февраля 1950 года Джозеф Маккарти приехал в Уилинг, что в Западной Виржинии. Ему предстояло держать речь перед активистками республиканской партии. Женщины ожидали разговора о сельском хозяйстве, Маккарти же заговорил о коммунистах в государственном департаменте.

«Назвать всех членов госдепартамента, которые состоят в коммунистической партии и входят в разветвленную сеть шпионов, у меня не хватит времени», - сказал сенатор. Но в руках у него был список из 205 имен людей, которые известны госсекретарю и которые продолжают работать и вершить политику США.

Пока Маккарти прибыл в следующую точку маршрута, где он тоже должен был произнести речь, список сократился до 57 человек. Правда, это уже не имело значения. Идеи сенатора уже распространили по всей стране журналисты, его слова стали сенсацией. Проблема политики была в том, что он совершенно ничего не знал ни о коммунистах, ни о коммунизме в целом, не было ни списка, ни конкретных имен.

Помощь пришла от директора ДБР Гувера, хотя его помощники знали, что в госдепартаменте не было ни десяти, ни одного коммуниста. По указанию Гувера, агенты ФБР перерывали тонны информации в поисках связей политиков с коммунистами.

Закон «О внутренней безопасности»

Политика маккартизма проникла во все сферы американского общества. Попытка уменьшить советскую угрозу переросла процесс политических репрессий в США. Движение погубило тысячи жизней и блистательных карьер: сначала только политиков снимали со сколько-нибудь значимых должностей в Конгрессе, потом и Голливуд, университеты, автомобильные концерны и другие частные или государственные компании подобным образом стали изучать личности работников.

На волне настроений, предшествующих активности в Корейской войне, был принят закон «О внутренней безопасности». Официальная бумага от 23.09.1950 смогла пройти все уровни бюрократического рассмотрения и даже обойти вето президента. Закон обуславливал формирование нового Управления по контролю над антиамериканской и подрывной деятельностью граждан. Эта организация занималась не только поиском подозрительных личностей, но и дальнейшей расправой над ними.

Билль Маккарэна-Уолтера

Маккартизм в США продолжал набирать обороты. Летом 1952 года новообразованное управление приняло еще один закон, который получил название "Билль Маккарэна-Уолтера". Вместе с так называемым законом Смита он регулировал миграционную политику и условия предоставления гражданства Соединенных Штатов.

Нормативный документ формально отменил предрассудки по расовому признаку, но сохранил квоты по стране происхождения для иностранцев. Тех иностранных подданных, которые замечены в приверженности коммунистическим идеалам, лишали гражданства. В соответствии с законом у всех прибывающих иностранцев снимали отпечатки пальцев.

Билль Маккарэна-Уолтера вызвал волну протестов и вето президента Трумэна, но все же был принят.

«Золотой год» маккартизма

Маккартизм - это настоящий бич США 1950-1954 годов. В первые годы политическое движение сталкивалось с многочисленными протестами как со стороны простых американцев, так и от некоторых представителей власти. Но 1953-й можно по-настоящему назвать «золотым годом» для маккартизма. Никаких препятствий деятельности сенатора со стороны президента уже не было.

Приверженцы маккартизма стали частью лидирующей в Конгрессе партии, они теперь и сами могли управлять государством. Сам Джозеф Маккарти стал чуть ли не самым могущественным политиком в стране. Все это прямо говорило о глубоком кризисе государственной, политической и конституционной структуры Соединенных Штатов Америки.

Невероятные масштабы движения

Во время рассвета движения маккартисты обвиняли в антиамериканских идеях всех, кто давал повод к подозрениям. Антикоммунистическое движение приобрело огромные масштабы и формы.

«Чистка» в государственном аппарате освободила от должностей 800 человек только за один месяц, на следующий месяц еще 600 ушли сами, не дожидаясь обвинений. «Чистке» подверглись и другие личности: деятели искусства, научные сотрудники, интеллигенция, профессора, культурная элита страны. Шокирующим для мирного времени событием стала казнь супругов Розенберг, которые были обвинены незаконно. В ФБР потом признавались, что убивать «шпионов» на электрическом стуле они не собирались, нужно было просто узнать ответы на интересующие Управление вопросы.

Представители движения по-своему интерпретировали поправки к законам, под их контроль попали все суды. Маккарти, по сути, установил власть над всей страной. Под его руководством выпустили даже 14 пунктов, по которым можно было определить коммуниста. Список был настолько расплывчатым, что согласно ему объявить «угрожающим» можно было практически любого американца.

Финальный аккорд деятельности

В течение нескольких недель по центральному телевидению транслировались записи допросов военных. Маккарти подозревал даже героев войны, чем показал свое полное бесчестие. В ответ американские военные обвинили сенатора в подтасовке фактов. Свою последнюю резолюцию он внес в Сенат в 1955 году. Правительство игнорировало охотника на ведьм, сам он был опозорен и разоблачен. Такой ход событий сильно повлиял на политика. Маккарти стал чрезмерно употреблять алкоголь и в 1957 году скончался.

Маккартизм - это темная страница американского прошлого, которая с кончиной Джозефа Маккарти никуда не исчезла. Ужасные воспоминания о кровавой деятельности сенатора и последствия его охоты на ведьм остались в памяти навсегда.

Жертвы охоты на ведьм в США

Среди жертв деятельности Маккарти имена выдающихся деятелей науки и искусства, видных политиков, представителей культурной элиты Соединенных Штатов. Жертвами маккартизма стали:

1. Чарли Чаплин. Обвинен в антиамериканской деятельности. После депортации поселился в Швейцарии.
2. Артур Миллер. Драматург попал в «черный список» Голливуда. Его осудили и запретили заниматься профессиональной деятельностью.
3. «Отец атомной бомбы» по неосторожности выразил симпатию к коммунистам. Участника Манхэттансокго проекта лишили допуска к секретной работе.
4. Цянь Сюэсэнь. Ученый, разработчик межконтинентальных ракет, который работал в США, решил вернуться на родину после домашнего ареста и запрета на секретную
5. Альберт Эйнштейн. Известный физик, который родился в Германии, получил американское гражданство в 1933 году, был гуманистом, антифашистом и пацифистом. Ученый стал объектом пристального внимания спецслужб, но умер в 1955-м от естественных причин.

Это далеко не все жертвы охоты на ведьм. Еще были Ленгстон Хьюз - писатель и общественный деятель, Стэнли Крамер - режиссер, Аарон Копленд - композитор, дирижер, пианист, педагог, Леонард Бернстайн - тоже музыкальный композитор, и другие.

Период политической реакции 1950-1954-х годов получил в США название эпохи маккартизма (McCarthyism) – политического течения, направленного против левых и либеральных деятелей и организаций.

Свое название течение получило от фамилии Джозефа Маккарти (Joseph McCarthy, 1908-1957), который был сенатором США от штата Висконсин в 1947-1957 годах.

После Второй Мировой войны вся Америка была объята страхом и ужасом того, что «коммунизм», в лице СССР, может получить мировое господство, так как уже половина Европы находилась под влиянием Сталина. В связи с этим, в 1947 году 33-й президент США Гарри Трумэн приказал провести проверку всех государственных служащих. На этой волне возникло много желающих избавить страну от коммунистов, но самым успешным из всех оказался сенатор из штата Висконсин Джозеф Раймонд Маккарти. Ему удалось убедить американское общество, в том, что коммунистические шпионы находились повсюду, и что он – единственное спасение страны от них. 9 февраля 1950 г. никому не известный до того сенатор от штата Висконсин Джозеф Маккарти, потрясая листом бумаги, заявил на митинге в г. Уилинге (Западная Виргиния): «Я держу в руках список 205 лиц, которые известны государственному секретарю как члены коммунистической партии и которые, однако, продолжают работать и формулировать политику госдепартамента». Именно это событие и принято считать началом маккартистского движения и активной деятельности сенатора Маккарти. Многие политики и сенаторы-республиканцы были очень удивлены и шокированы выдвинутыми обвинениями Маккарти в адрес высокопоставленных лиц (кроме Дина Ачесона Маккарти также поставил под сомнение честность и преданность Дж. Маршалла, генерала и предшественника Ачесона на посту госсекретаря). Однако такие деятели как Роберт Тафт и Ричард Никсон, наоборот, одобрили действия сенатора и поддержали его. Так началось время гонений, развернулась кампания по расследованию «антиамериканской деятельности» в народе названная «охотой на ведьм» (Witch-hunting).

Популярности выражения способствовала антимаккартистская по своему подтексту пьеса американского драматурга Артура Миллера «Тяжкое испытание» (1953) – о процессе «салемских колдуний» («салемских ведьм»), который состоялся в 1692 г. Видимо, первым, кто стал использовать этот оборот как политический термин, был английский писатель Джордж Оруэлл (1903-1950). В своей книге «Памяти Каталонии» (1938) борьбу испанских коммунистов против «троцкистов» он назвал «бессмысленной охотой на ведьм», а сталинские «московские процессы» – «процессами в духе «охоты на ведьм» («Уэллс, Гитлер и всемирное государство», 1941). Иносказательно – о преследовании неугодных, политических или идеологических противников и т.д.

Правая печать и другие средства массовой информации подхватили обвинения Маккарти. Имя сенатора вскоре стало знаменем политической реакции и олицетворением самого позорного и мрачного периода в истории США, а понятие «маккартизм» прочно вошло в политическую лексику для обозначения усиливающегося кризиса буржуазной демократии в США, методов насильственного подавления рабочего и демократического движения.

Маккартистская истерия была логическим завершением поворота вправо, который осуществили правящие круги США в первые послевоенные годы. Действие факторов, определивших этот сдвиг в период маккартизма, еще более усилилось. Процесс революционной ломки старых порядков в ряде стран Европы и Азии, начавшийся сразу после разгрома фашизма, приобрел необратимый характер. Укрепление оборонно-экономического потенциала СССР, образование и успешное развитие мировой системы социализма, рост международного рабочего и коммунистического движения, распад колониальной системы ослабили капитализм, сузили сферу его влияния.

Резко негативное отношение правящего класса США к коренным изменениям в соотношении сил на мировой арене в пользу мира, демократии и социализма явилось исходным и важнейшим фактором формирования климата маккартизма. В орбиту своего влияния маккартизм втянул и значительную часть либеральных кругов.

Маккартизм проник во все главные сферы жизни американского общества и, на взгляд маккартистов, виной всех проблем были коммунисты и коммунизм. Однако нужно заметить, что маккартизм был движением не только против ненавистного коммунизма. Прикрываясь своими антикоммунистическими настроениями, маккартисты боролись с либеральной интеллигенцией, с деятелями культуры и науки, передовыми профсоюзами. Сосуществовать с президентом-демократом Гарри Трумэном и его либеральным окружением маккартистам-республиканцам было непросто, и на этой почве возникала масса противоречий. Они обвиняли Трумэна в том, что он был слишком «мягок» в отношении к коммунистам, и что военная мощь США не используется в полной мере для подавления советского влияния, а Трумэн в свою очередь, не одобрял действий Маккарти. Однако эти разногласия не мешали маккартистам «продвигать» свою линию. 23 сентября 1950 года, на волне настроений, сопутствующих горячей фазе Корейской войны, им удалось принять закон Маккарэна «о внутренней безопасности», который смог преодолеть даже президентское вето. В этом законе говорилось об образовании нового Управления по контролю над подрывной или антиамериканской деятельностью, которое должно было расследовать и обнаруживать коммунистические организации, для дальнейшей расправы с ними. А в июне 1952 года они приняли билль Маккарена – Уолтера об ограничении миграции, также несмотря на многочисленные протесты и наложенное на него вето Трумэна. Когда на выборах 1952 года, наконец, победили республиканцы, влияние маккартизма усилилось еще больше, и он был на грани превращения в официальный государственный курс страны. Просто для того, чтобы заручиться поддержкой республиканцев, Эйзенхауэр активно общался с маккартистами и естественно и с самим Маккарти, поддерживая и одобряя их деятельность, хотя по-настоящему особой любви к Маккарти он не испытывал. Поэтому все ожидания народа, что с приходом к власти нового республиканского президента «охота» прекратится, не оправдались, а даже наоборот. Казалось, что Эйзенхауэр теперь был полностью во власти Маккарти. Ярким примером тому может служить случай, когда выступая с речью, Эйзенхауэр исключил из нее абзац о заслугах Маршалла лишь из-за того, что Маккарти считал иначе. 1953-й год стал «золотым годом» для маккартизма, ведь никаких препятствий со стороны президента уже не было. А став частью правящей партии, маккартисты пытались сами управлять государством, а Маккарти становился едва ли не самым влиятельным человеком в стране. Все это на самом деле говорило о наступившем кризисе государственно-политической и конституционной системы страны.

В основном свои расследования маккартисты теперь проводили через различные комиссии Конгресса. Маккарти был во главе сенатской комиссии по правительственным операциям и постоянной подкомиссии по расследованиям. А его главные соучастники Г. Велд и У. Дженнер стали контролировать подкомиссию Сената по внутренней безопасности и комиссию Палаты Представителей по расследованию антиамериканской деятельности. Маккартисты превращали институт расследований в преследование всего прогрессивного и демократического. Кроме того, их деятельность уже наступала и на исполнительную власть государства. Особенно ярко это проявилось, когда один из маккартистов, Д. Брикер, внес в сенат поправку к конституции относительно ограничений полномочий президента при заключении международных договоров.

Деятельность маккартистов приобрела невероятные масштабы и формы. Они обвиняли в антиамериканизме и измене всех, кто давал хоть малейший повод к подозрениям, естественно, зачастую необоснованным. Они крушили профсоюзы, увольняли служащих и государственных деятелей. Государственный аппарат подвергался невероятной «чистке». Только за первые месяцы было уволено около 800 человек, еще 600 ушли в отставку сами, не дожидаясь никаких решений. Помимо государственных служащих, «чистке» подверглись и многие знаменитыепрогрессивные деятели, значительная часть которых также была уволена, осуждена или занесена в «черные списки». В те годы на скамье подсудимых побывало около 140 коммунистов, десятки деятелей профсоюза, многие ученые, такие как Роберт Оппенгеймер и Уильям Дюбуа, режиссеры, актеры и другие представители Голливуда и культурной элиты страны – «голливудская десятка», «red channels». Состоялась также казнь супругов Джулиуса и Этель Розенберг, что стало просто невероятным событием для мирного времени. Маккартисты также не оставляли и университеты без своего чуткого внимания, увольняя профессоров и сжигая книги.

Маккартизм уничтожал все: уничтожал прогресс, невинных людей, имидж своей страны и свою же «хваленую» демократию. Они интерпретировали поправки и судебные концепции, толкуя их на свой лад, чтобы без лишних трудностей и препятствий можно было объявлять лицо или организацию «нечистой» или «угрожающей». Под контроль маккартистов попадали все суды, в том числе и Верховный Суд, министерство юстиции, они подчиняли себе все, что только можно, да и то, что нельзя. Финальным аккордом их деятельности стал очередной закон, принятый в 1954 году – «Акт 1954 года о контроле над коммунистами». По этому акту они объявляли коммунистическую партию незаконной, лишая ее всех прав и привилегий, которые были у остальных партий. Кроме того, он запрещал коммунистам получать заграничный паспорт и установил 14 признаков, определяющих причастность к коммунизму. Надо сказать, что эти признаки были абсолютно расплывчаты и неясны, так что любой житель США мог подходить хотя бы под один из них. Высшей степени позора для Америки уже быть не могло, как и могущества Маккарти над всей страной. Его деятельность начала затрагивать и американскую армию. В течение нескольких недель демонстрировались телевизионные сессии, где Маккарти допрашивал военнослужащих, занимающих высокие посты, среди которых были и герои войны. Этими выступлениями он показал всей стране свое полное бесчестие. В ответ на такие претензии американские военные обвинили его в подтасовке фактов, и была даже организована специальная Комиссия, занимавшаяся расследованием обвинений, выдвинутых против деятельности Маккарти. В 1955 году он внес свою последнюю резолюцию в Сенат касательно изменения строя в странах, принимающих социализм, которая была отклонена 77-ю голосами против 4-х. Слушания по его делу были закончены, Сенат, президент и вице-президент его игнорировали, а сам он был полностью опозорен и разоблачен. Такой неожиданный поворот событий очень сильно повлиял на него, после чего он активно стал употреблять алкоголь, что и привело к его скорой смерти в 1957 году.

Исследуем феномен «маккартизма» под разными углами зрения. Сначала рассмотрим официальную точку зрения, принятую идеологией СССР. Далее обратимся к взгляду на Маккарти с позиций умеренного либерала.

Из внутренних факторов, стимулировавших маккартизм, важнейшую роль по-прежнему играло «новое богатство». Влияние этого фактора в 50-х годах еще более усилилось: рост крупных состояний привел к образованию новых центров финансово-экономической мощи на Юге и Западе страны. Появление новых региональных группировок монополистического и немонополистического капитала обострило противоречия внутри господствующего класса. В США в силу особенностей экономического развития страны, характеризующихся сравнительно более поздней индустриализацией Юга и Запада, союз крупного капитала и государства складывался изначально как блок финансово-промышленных кругов северо-восточных штатов, олицетворяемый Уолл-стрит и правительством.

Молодые региональные группировки крупного капитала оказались за пределами сложившейся структуры государственно-монополистического механизма власти и составили серьезную оппозицию Уолл-стрит. Начиная с 50-х годов противоречия между старыми и новыми группами монополий приняли ярко выраженный политический характер.

Старые, «аристократические» группы монополий в 30–40-е годы вели ожесточенную борьбу против рабочего движения, социально-экономической политики Рузвельта, а несколько позднее – и «справедливого курса» Трумэна. Однако уже в годы войны некоторые представители старых монополий, получившие благодаря правительственным заказам огромные прибыли, стали менять отношение к государственному регулированию экономики и реформам в социальной области.

В послевоенные годы в условиях начавшейся научно-технической революции, с одной стороны, и усиления экономического, политического и идеологического соревнования с мировой социалистической системой – с другой, вопрос о целесообразности вмешательства правительства в экономическую и социальную сферы для многих монополий приобрел еще большее значение. В 50-е годы наиболее влиятельные монополистические круги – прежде всего это относится к старой северо-восточной группировке – по-прежнему оставались на позициях антикоммунизма, но, приспосабливаясь к обстановке, признали за рабочим классом и его организациями какой-то минимум социально-экономических и политических прав и поэтому перестали быть активной силой в движении, которое ассоциировалось с правыми и ультраправыми. В результате в начале 50-х годов постепенно утрачивают свое былое значение и свертывают деятельность такие крайне правые организации, как Комитет за конституционное правление и Национальный экономический совет, содержавшиеся на деньги финансово-промышленных кругов Северо-Востока.

Иную позицию заняли соперничавшие с Уолл-стрит молодые региональные группировки капитала. Их развитие в основном было обусловлено индустриализацией Юга и Юго-Запада, особенно в военные и послевоенные годы. В силу объективных обстоятельств для «нового богатства» в целом характерна была та же индивидуалистическая идеология свободного предпринимательства, присущая капитализму в Целом на ранних ступенях его развития. Именно поэтому, бросая вызов влиянию Уолл-стрит, новые финансово-экономические группы выступили под крайне консервативными лозунгами. Для них «справедливый курс» Трумэна был примерно тем же, чем «новый курс» Рузвельта для Американской лиги свободы и ее многочисленных сторонников в мире бизнеса.

В отличие от старых групп монополий новые богачи Юга и Запада обосновались в регионах с неразвитым профдвижением или там, где рабочие организации вообще отсутствовали. И если первые из них до определенной степени примирились с существованием профсоюзов, то для новых богачей такое признание в большинстве случаев было неприемлемым. Не обладая опытом политического маневрирования и не желая прибегать к нему, представители «нового богатства» сплошь и рядом были склонны использовать против рабочих тактику грубого давления и репрессий. Такой же линии поведения они требовали и от федерального правительства. Разумеется, и среди представителей старых промышленных и финансовых групп было немало тех, кто от начала до конца неизменно боролся с реформистскими тенденциями и не изменил этим убеждениям в послевоенные годы. Однако становой хребет антилиберальной оппозиции составляли сильные, напористые и неразборчивые в средствах группы, объединявшие вновь возникшие и быстро развивавшиеся группировки финансово-промышленного капитала.

Таким образом, мощный всплеск антикоммунизма, порожденный углублением общего кризиса капитализма после второй мировой войны, совпал в США со все более усиливавшимся в течение последних десятилетий подъемом антиреформистских настроений в господствующем классе. Слияние этих двух потоков реакции – антикоммунизма и антиреформизма – и породило то зловещее явление, которое в начале 50-х годов получило название «маккартизм».

Для периода маккартизма было характерным дальнейшее наступление на социальные и экономические права трудящихся и фактический отказ от демократических положений конституции и Билля о правах, наиболее четко проявившиеся в деятельности многочисленных расследовательских комиссий и антиконституционном законодательстве конгресса, шпиономании, разнузданной кампании против левых и прогрессивных сил, профсоюзов, видных деятелей культуры, пропаганде шовинизма и расизма, апелляции к предубеждениям, страхам, невежеству.

Маккартизм был неотделим от политического климата, созданного внутри страны с конца войны влиятельными организациями крупного бизнеса, правительством, конгрессом, обеими буржуазными партиями. То, что называется «маккартизмом», писал американский историк и дипломат Дж. Кеннан, имело место до Маккарти и продолжалось после него. Однако обязанный своим появлением на политической авансцене антикоммунизму, ставшему знаменем официального Вашингтона, маккартизм шел значительно дальше, отождествляя даже умеренный буржуазный либерализм с «подрывной» деятельностью левых сил.

В год, когда Маккарти выступил с сенсационными «разоблачениями», влиятельные организации американского бизнеса активизировали атаки на рабочее движение и либерализм. «В нашем мышлении, в нашем законодательстве и в пашей политике проявляется четко выраженное сползание к целям, которые ставят перед собой социалисты»,– говорилось в брошюре Торговой палаты США, опубликованной в 1950 г. Палата усматривала социализм в правительственном контроле над ценами, в регулирующих мероприятиях государства, в прогрессивном подоходном налоге и налоге на наследство, в законах о минимуме заработной платы, контроле над рентой, в государственном жилищном строительстве и социальном страховании (Socialism in America: A Study by the Committee on Economic Policy, Chamber of Commerce of the USA. Wash., 1950).

В другой брошюре Торговая палата с гордостью назвала себя «пионером» в предупреждении нации об «угрозе коммунизма». В брошюре с удовлетворением отмечалось, что с 1946 г., когда Торговая палата начала антикоммунистическую кампанию, много было сделано по борьбе с коммунистическим «проникновением» в различные сферы американской жизни и предлагалось шире распространить эту практику (Communism: Where do We Stand Today. A Report of the Committee on Communism. Chamber of Commerce of the United States. Wash., 1952).

Следуя рекомендациям Торговой палаты, юридическая комиссия сената во главе с П. Маккарэном и ее подкомиссия по вопросам внутренней безопасности в 1950–1952 гг. провели ряд громких политических расследований о «проникновении» коммунизма в молодежные организации, органы массовой информации и образования, крупные профсоюзы. Не менее активно действовала и комиссия по расследованию антиамериканской деятельности (КРАД), сосредоточившая в эти годы внимание на деятельности коммунистов в профсоюзах, расследовании «подрывных» элементов в фермерских организациях, среди ветеранов войны, в кинопромышленности и органах образования.

Атака администрации Трумэна на движение сторонников мира резко подтолкнула развитие маккартизма. Правительство, комиссии конгресса и судебные органы начали травлю руководителей «Конференции работников науки и культуры за мир», «Национальной конференции рабочих за мир» и других демократических организаций. Движение за мир КРАД рассматривала как «психологическую войну» коммунистов, как «органическую и стратегическую часть коммунистической программы завоевания мира».

24 августа 1950 г. министерство юстиции США объявило «подрывной организацией» Лигу рабочей молодежи, возникшую в мае 1949 г. в Чикаго. Эта акция была предпринята после того, как лига начала сбор подписей под Стокгольмским воззванием Постоянного комитета сторонни- . ков мира в пользу запрещения атомного оружия. Цели, провозглашенные Постоянным комитетом,– прекращение гонки вооружений, военных интервенций, ликвидация угрозы атомной войны, и др.– с точки зрения. правительства и конгресса США заслуживали самого сурового осуждения и пресечения. В 1951 г. сенатская подкомиссия по вопросам внутренней безопасности расследовала деятельность Института стран бассейна Тихого океана. Подкомиссия объявила деятельность института «заговором», руководимым из Москвы (Truth and Fancy about the Institute of Pacific Relations. N. Y., 1953). То обстоятельство, что подавляющая часть средств института поступала от фондов Рокфеллера и Карнеги, нисколько не смущало расследователей конгресса. Эта же подкомиссия в 1952 г. начала чистку среди американских граждан – сотрудников ООН.

Маккартистской по своему характеру была деятельность конгресса в первой половине 50-х годов. Законодатели стремились ликвидировать Коммунистическую партию, подавить демократическое движение, ужесточить правительственный контроль над профсоюзами, фактически отменить провозглашенные американской конституцией политические права, изолировать страну от прогрессивных веяний извне. Разработка антидемократических законов правящими кругами США стала излюбленным приемом «исправления» конституции, когда те или иные ее статьи переставали отвечать требованиям монополистического капитала. Такая практика создавала параллельно действовавшую правовую систему, предоставлявшую простор для репрессивных акций против неугодных лиц и организаций.

В 1950 г. конгресс подавляющим большинством принял закон Маккарена-Вуда о внутренней безопасности. В отличие от закона Смита 1940 г. он был направлен исключительно против коммунистов и прогрессивных организаций, само существование которых рассматривалось теперь конгрессом как явная и непосредственная угроза безопасности США. Компартия США была отнесена к организациям коммунистического действия. Все другие группы, цели которых в чем-то совпадали с требованиями Компартии, характеризовались как «организации коммунистического фронта». Такое определение позволило министерству юстиции и комиссиям конгресса объявить незаконной деятельность сотен общественных организаций и групп, выступавших за мир, против фашизма, за социальные реформы, против гонки вооружений, за улучшение системы государственного образования, против дискриминации и за гражданские права. Все они, как и Компартия, должны были зарегистрироваться в качестве агентов иностранной державы. Отказ от регистрации карался штрафом до 10 тыс. долл. и тюремным заключением до пяти лет за каждый просроченный день регистрации.

В соответствии с новым законом учреждалось Управление по контролю за подрывной деятельностью, занимавшееся всей практической работой по претворению в жизнь основных его положений. Оно располагало значительными средствами, выделяемыми из федерального бюджета, и содержало большой штат расследователей и «экспертов по коммунизму». Под сенью этого учреждения пышным цветом расцвел институт осведомителей, работавших на ФБР и рекрутируемых из разного рода профессиональных доносчиков и провокаторов. Помимо этого, закон по предложению сенаторов Килгора, Хэмфри и других либералов наделял президента правом вводить чрезвычайное положение и в связи с этим приостанавливать действие конституции и Билля о правах.

В соответствии с законом Маккарена-Вуда правительство создало шесть концентрационных лагерей, а ФБР подготовило списки почти 12 тыс. коммунистов и 17,8 тыс. других «подозрительных» лиц, которые в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств подлежали заключению в эти лагеря. Закон рассматривал преступлением замещение членами организаций «коммунистического действия» и «фронта» каких-либо должностей в государственном аппарате, работу на предприятиях военного значения. Компартия и организации «коммунистического фронта» должны были периодически представлять министерству юстиции для проверки финансовые документы, а все материалы пересылать по почте только под своим грифом. То же самое относилось к радио- и телепередачам.

Деятельность маккартистских законодателей находила полную поддержку правых организации. В октябре 1950 г. «Американский легион» принял две резолюции, требовавшие расправы с коммунистами как «изменниками» и введения смертной казни для лиц, обвиненных в шпионаже, саботаже и подрывной деятельности как в мирное, так и в военное время. Эти и подобные призывы подхлестывали антикоммунистическую истерию.

В ноябре 1950 г. министерство юстиции возбудило дело о регистрации Компартии, а Управление по контролю за подрывной деятельностью начало в связи с этим соответствующее расследование, длившееся больше года. 20 апреля 1953 г. оно признало Компартию «организацией коммунистического действия» и потребовало от нее зарегистрироваться в министерстве юстиции.

Началась драматическая, растянувшаяся почти на полтора десятка лет мужественная борьба американских коммунистов за легальное существование, в ходе которой Компартия разоблачила официальную версию о коммунистическом движении как заговорщической деятельности и показала антидемократические и антиконституционные цели зачинщиков этой позорной травли. Правительство и его главный политический полицейский Дж. Эдгар Гувер, шеф ФБР, говорится в документальной истории Компартии США, старались максимально ослабить активность партии и заставить ее заниматься лишь своей собственной юридической защитой. Но их заговор провалился. Партия успешно защищалась и продолжала вести самую разнообразную работ.

Преследования по закону Маккарена–Вуда были распространены и на возглавляемый видным прогрессивным деятелем У. Дюбуа «Информационный центр борьбы за мир», занимавшийся сбором подписей под Стокгольмским воззванием. В феврале 1951 г. Большое жюри Нью-Йорка потребовало от руководства центра зарегистрироваться в министерстве юстиции. Репрессии против центра в конце концов привели к его роспуску. Преследованиям на основе этого закона в 1951–1955 гг. подверглись 14 организаций так называемого «коммунистического фронта», в том числе Школа социальных наук им. Джефферсона, Лига рабочей молодежи, Совет американо-советской дружбы. Ветераны бригады Линкольна, Американский комитет защиты лиц, родившихся за границей, и другие демократические организации. Одновременно готовились материалы для использования закона Маккарена–Вуда еще против 25 демократических организаций и групп.

Маккартизм привел к ужесточению иммиграционной политики правительства США. После второй мировой войны конгресс и правительство США, учитывая прошлый опыт борьбы с «иностранным радикализмом», разработали систему дискриминационных квот, запрещавших въезд в США из стран, политические порядки в которых почему-либо не нравились американским властям. Закон Маккарена–Вуда запрещал въезд в страну иностранцам, которые были или являются членами коммунистических партий, и другим лицам, представляющим, как указывалось в законе, «угрозу» безопасности США. Все коммунисты, ненатурализованные в США, но уже проживавшие в стране, подлежали высылке. Закон предусматривал также депортацию любого ненатурализованного лица, которое защищает и распространяет экономические и политические концепции, несовместимые с официально принятыми в стране и представлявшие «тоталитарную» пропаганду. Аналогичные наказания налагались и за связь с лицами и организациями, занимавшимися распространением печатных материалов подобного рода.

Конгресс уполномочил министерство юстиции держать под надзором или даже под стражей ненатурализованных граждан, подлежащих депортации. Если лица, прошедшие натурализацию после 1 января 1951 г., в течение первых пяти лет вступали в Компартию или какую-либо организацию «коммунистического фронта», в соответствии с новым законом они могли быть лишены гражданства и высланы из страны.

Принятый конгрессом в 1952 г. закон Маккарена–Уолтера об иммиграции и натурализации распространял положения о депортации на тех граждан, которые обвинялись в неуважении к конгрессу за отказ на основе V поправки к конституции отвечать на вопросы членов конгресса. Закон 1952 г. модифицировал также положения акта Маккерэна – Буда 1950 г. об иммиграции. В частности, гражданство могли теперь получить лица, которые порвали связи с компартиями и в течение последних пяти лет активно выступали против идей коммунизма. Новое законодательство об иммиграции, таким образом, широко раскрывало двери перед нацистскими преступниками и вместе с тем стало средством запугивания радикальных и демократически настроенных слоев населения и общественных организаций внутри страны, выступавших против маккартизма и реакционных мероприятий правительства в области внутренней и внешней политики. В апреле 1953 г. правительство объявило, что 12 тыс. ненатурализованных и 10 тыс. натурализованных граждан США находятся под угрозой высылки из страны.

Иммиграционная политика 50-х годов воздвигла почти непреодолимые препятствия выезду коммунистов и представителей демократической общественности за пределы страны. В выезде из США было отказано негритянскому прогрессивному общественному деятелю и певцу П. Робсону, видному ученому-химику Р. Спитцеру, профессору Колумбийского университета К. Ламонту, профессору Калифорнийского технологического института и президенту Американского общества химиков Л. Полингу и многим другим. В свою очередь, по данным Федерации американских ученых, в 1952 г. свыше 200 иностранных ученых не могли приехать в CША из-за трудностей получения въездных виз.

Маккартизм, развитие которого совпало с началом войны в Корее, оказал значительное влияние на распространение милитаристских настроений в стране. Маккартисты навязывали правительству вариант победоносного окончания непопулярной войны. Они требовали расширения очага войны, распространения бомбардировок на территорию КНР, морской блокады ее побережья.

В 1950-1951 гг. маккартистские репрессии обрушились на самые различные слои американского населения. Серьезный удар был нанесен и по престижу правящей демократической администрации. Все попытки Трумэна и его сторонников перехватить инициативу в борьбе с «красной опасностью» не дали демократам никакого политического выигрыша. Маккартизм «работал» на республиканцев, у которых впервые за последние 20 лет появилась реальная возможность одержать победу на предстоящих президентских выборах.

В дни возвышения Маккарти в конгрессе и в правительстве США предпочитали с ним не спорить. Даже будущий президент США Дуайт Эйзенхауэр (Dwight Eisenhower), выступая в 1952 году, говорил о своей общности интересов с Маккарти.

Сторонники Маккарти видели в нем преданного патриота и блюстителя духа истинного американизма, но многие рассматривали сенатора из Висконсина как безответственного охотника за ведьмами, который подрывал национальные традиции гражданских свобод. Как сенатор Маккарти выступал за усиление «холодной войны», принятие антидемократического и антирабочего законодательства, разжигание военной и антикоммунистической истерии.

В 1954 году, когда слушания в конгрессе стали транслироваться по общенациональному телевидению, стало очевидно, что деятельность Маккарти дискредитировала высшие государственные органы США. Тогда же он попытался обвинить в подрывной деятельности министра обороны и руководство вооруженных сил США. В августе 1954 года был создан сенатский комитет по расследованию деятельности самого Джозефа Маккарти, он был освобожден от руководящих постов.

«Крестовый поход» против демократии

США подошли к выборам 1952 г. в обстановке разгула маккартизма, наложившего отпечаток на тактику и стратегию предвыборной борьбы главных буржуазных партий. Маккартизм ассоциировался с крайне правым крылом республиканской партии, которое на протяжении последних 20 лет отождествляло «новый курс», а позднее и «справедливый курс» с социализмом и коммунизмом. Но в силу того что атаки маккартистов на правительство Трумэна полностью вписывались в политику республиканского руководства, они и были использованы им для дискредитации демократической партии.

В начале 50-х годов «неистовый сенатор из Висконсина» пользовался особым вниманием республиканских лидеров. Тафт и другие деятели партии оказывали ему широкую поддержку. Съезд республиканцев в штате Висконсин в июне 1950 г. отметил его неустанные усилия в искоренении коммунистических элементов из администрации Трумэна – Ачесона. Для самого Маккарти 1952 год был годом переизбрания в сенат. Его кампания щедро финансировалась республиканской партией. В Висконсине на него работала организация «Клуб Маккарти», внесшая в его избирательный фонд 160 тыс. долл.

Сложную комбинацию сил представляла в эти годы республиканская партия. В ней были и умеренные элементы, убеждавшие руководство партии занять более реалистические позиции в вопросах социально-экономической политики. Однако основной тон в партии задавали деятеля правого толка. Комиссия по выработке стратегии республиканской партии отвергла предложения умеренных и единодушно объявила, что является непримиримым противником политики социального реформаторства. Кандидатом консервативных республиканцев в президенты был сенатор Р. А. Тафт. Свою платформу – «Республиканская программа» – он сформулировал в первые послевоенные годы и неоднократно подтверждал ее в последующий период. Главным, заявлял он, является «восстановление свободы», которую он отождествлял с «исключением или ослаблением вмешательства профсоюзов и правительства в частную жизнь и в дела бизнеса». Первоочередной задачей он считал пересмотр законов «нового курса».

Ему противостоял другой кандидат в президенты от республиканцев, Дуайт Д. Эйзенхауэр, выступавший под более умеренными лозунгами. В отличие от Тафта генерал не имел большого опыта в политике, однако его огромная популярность как главнокомандующего войсками союзников в Западной Европе на заключительном этапе войны делала его кандидатуру весьма привлекательной в глазах республиканских лидеров. При оценке реальных возможностей каждого кандидата на победу большинство делегатов республиканского съезда, открывшегося 7 июля 1952 г. в Чикаго, отдало предпочтение Эйзенхауэру, с которым связывались надежды республиканцев на преодоление традиционных барьеров партийной лояльности, что позволяло им повести за собой большинство избирателей. В результате за Эйзенхауэра на съезде высказались 845 делегатов. Тафт получил поддержку только 280 голосов.

Однако правое крыло республиканцев, соглашаясь поддержать Эйзенхауэра, навязало партии ряд требований. 12 сентября генерал достиг соглашения с Тафтом о единой предвыборной платформе. Он обещал бороться с явлением, которое консерваторы называли «ползучим социализмом»: сократить правительственные расходы в течение ближайших двух лет с 80 млрд. до 60 млрд. долл. за счет главным образом социальных программ, снизить налоги, сбалансировать бюджет, сохранить основные положения закона Тафта–Хартли, поощрять частное предпринимательство, ослабить прерогативы исполнительной власти и расширить права штатов.

Выдвижение кандидатуры Р. Никсона на пост вице-президента также соответствовало замыслам правого крыла партии. Все это позволяло консерваторам связывать с приходом к власти Эйзенхауэра надежды на осуществление своих планов – ликвидацию наследия «нового курса». После встречи с генералом Тафт выразил надежду, что консерваторы не видят никаких трудностей в разработке такой законодательной программы, которая вернет страну на путь, оставленный ею 20 лет назад.

Под влиянием правых республиканцев кандидат в президенты отказался отмежеваться от маккартизма. Более того, в пропагандистских целях Эйзенхауэр сам неоднократно использовал маккартистскую фразеологию, обвиняя демократов в терпимом отношении к изменникам и Шпионам. В случае избрания он обещал полностью очистить правительственный аппарат от коммунистов и их «попутчиков». В одном из выступлений Эйзенхауэр, в сущности, поддержал Маккарти, заявив, что Цели их совпадают, а различия между ним и сенатором состоят только в методах. Маккарти со своей стороны также внес вклад в избирательную кампанию Эйзенхауэра, обвинив его оппонента Э. Стивенсона в «прокоммунистических» симпатиях. В избирательной платформе республиканцы утверждали, что демократы «укрывают изменников нации на ответственных постах» в правительстве, «подрывают основы американской республики» и «угрожают ее существованию».

К моменту выборов 1952 г. престиж демократической партии был основательно подорван. Это было расплатой за непоследовательность в проведении внутренней политики. Недоверие к правительству еще более возросло, когда Трумэн в год выборов в целях предотвращения забастовки сталелитейщиков распорядился взять под контроль правительства металлургические заводы. Широкое недовольство во всех слоях населения вызывала инфляция. Все попытки обуздать ее оказались безрезультатными. Своими поисками «подрывных элементов» среди федеральных служащих, смыкавшимися с маккартистской «охотой на ведьм», администрация оттолкнула от демократической партии либеральные элементы, лишившись тем самым поддержки многих бывших сторонников. Ослаблению популярности демократов содействовали и скандальные разоблачения близких к официальным кругам лиц, использовавших свое положение в корыстных целях.

Растущее негодование общественности вызывала агрессивная война в Корее. Недовольство было настолько широко распространено, что республиканцы решили воспользоваться этим. Обещание найти почетную для американцев возможность покончить с бесперспективной войной, высказанное Эйзенхауэром во время предвыборной поездки в Детройт, вызвало огромный резонанс и послужило одним из важных моментов, обеспечивших массовую поддержку кандидату республиканской партии.

Трезво оценив ситуацию, Трумэн 29 марта 1952 г. официально объявил, что не будет баллотироваться на пост президента на новый срок. Но подыскать достойную замену в условиях резкого ослабления доверия к правительству было для демократов нелегким делом. Только 24 июля, в дни работы съезда демократической партии, после длительных колебаний согласие на выдвижение своей кандидатуры на пост президента дал губернатор от штата Иллинойс Э. Стивенсон.

Стремясь нейтрализовать критику в адрес демократов, Стивенсон от межевался от Трумэна. Он перевел штаб избирательной кампании демократов из Вашингтона в Спрингфилд, добился прихода новых лиц в руководство партии. В программных выступлениях и избирательной платформе сторонники Стивенсона попытались опереться на авторитет покойного президента Ф. Д. Рузвельта. Своей заслугой они считали и то, что в послевоенные годы США избежали серьезных экономических потрясений. Демократы обещали отменить закон Тафта–Хартли и провести ряд других мер в интересах трудящихся. В области международных отношения они изображали себя сторонниками более гибкого курса, учитывавшего новые факторы международной обстановки.

На выборах 1952 г. в голосовании участвовало свыше 60 млн. человек – самое большое число избирателей за всю предшествующую историю США. Эйзенхауэр собрал почти 34 млн., его оппонент – немногим более 27 млн. голосов. Республиканцы обеспечили себе большинство в сенате и палате представителей. Огромным влиянием в новом, 83-го созыва конгрессе США пользовались маккартисты, которые вместе со своими консервативными сторонниками составляли 2/3 конгрессменов-республиканцев. Значительную поддержку правым республиканцам в конгрессе оказывала и консервативная группировка демократов, представлявшая в основном южные штаты.

Правительство Эйзенхауэра, осуществляя данные правым силам на выборах 1952 г. обещания, с самого начала развернуло кампанию по искоренению так называемых «подрывных элементов» из правительства. Республиканская администрация подвергла резкой критике приказ президента Трумэна от 21 марта 1947 г. о проверке лояльности государственных служащих как совершенно неудовлетворительный с точки зрения обеспечения «национальной безопасности». Вместо старого принципа «разумного сомнения» в лояльности служащего, являвшегося основой тpумэновской программы, правительство вводило более «надежный» критерий неблагонадежности – несовместимость нахождения того или иного лица на государственной службе с интересами национальной безопасности, который позволял администрации использовать его против любого неугодного государственного чиновника.

27 апреля 1953 г. Эйзенхауэр издал исполнительный приказ № 10450. Новая система проверок ускоряла и упрощала процедуру расследований. Она упраздняла Управление по проверке лояльности и региональные советы. Прекратили свое существование в том виде, в каком они функционировали ранее, и департаментские советы по проверке лояльности. Теперь они состояли из членов, не являвшихся сотрудниками данного министерства. Этим самым правительство пошло навстречу пожеланиям Торговой палаты США, которая считала советы при департаментах, созданные Трумэном, наиболее слабым звеном всей системы проверки лояльности государственных служащих.

Приказ Эйзенхауэра распространял действие закона от 26 августа 1950 г., позволявшего 11 правительственным ведомствам увольнять служащих по соображениям государственной безопасности, на все учреждения и агентства. Глава министерства получил право по своему усмотрению определять перечень ответственных должностей, претенденты на которые должны пройти полную проверку благонадежности через Комиссию гражданской службы и ФБР.

Система проверки, введенная республиканцами, оказывала более жесткое давление на всех служащих, во взглядах которых проявлялся хотя бы малейший признак неортодоксальности. Она лишила их права апелляции, видимость которого сохранялась прежней администрацией. Лица, ответственные за проверку, получили полномочия прокурора, следователя и судьи и имели почти стопроцентную возможность опорочить доброе имя человека, изгнать неугодных им сотрудников с работы или лишить их перспектив на продвижение по службе. Особый упор в приказе делался на то, что работа в федеральном аппарате является привилегией, а не правом. Правительство брало под свою особую защиту институт тайного доноса, считая его краеугольной основой всей системы мер по обеспечению государственной безопасности. О степени достоверности поступавшей от платных осведомителей информации подчас не могли судить даже департаментские советы.

13 октября 1953 г. приказ № 10450 был дополнен еще одним критерием нелояльности: в праве на работу в государственном аппарате отказывалось всем, кто на основе V поправки к конституции не отвечал на вопросы членов расследовательских комиссий. Одним из результатов принятых правительством мер явилось дальнейшее увеличение министерством юстиции «черного списка» «подрывных организаций», число которых в годы президентства Эйзенхауэра возросло до. Через три месяца пребывания у власти правительство объявило об отстранении от работы 1456 служащих. К 1955 г. число уволенных из государственных учреждений достигло уже свыше 8 тыс. Наиболее показательной была проверка лояльности почти 1700 американцев, работавших в ООН. В январе 1953 г. все они были вынуждены пройти через унизительную процедуру снятия отпечатков пальцев.

Проверки и чистки вскоре охватили более широкий круг лиц. Военное ведомство и Комиссия по атомной энергии распространили их на несколько миллионов рабочих и служащих тех отраслей частной промышленности, которые были заняты выполнением правительственных заказов. Самым громким делом, проведенным правительством Эйзенхауэра, было увольнение выдающегося ученого-физика Р. Оппенгеймера. Его отказ участвовать в разработке термоядерного оружия насторожил официальный Вашингтон. Однако отсутствие каких-либо компрометирующих фактов дозволило ученому благополучно пройти проверку лояльности, когда у власти были демократы. Новое расследование по «делу Оппенгеймера», проведенное в соответствии с приказом Эйзенхауэра № 10450, также не обнаружило ничего предосудительного в его поведении, тем не менее большинство совета, занимавшегося расследованием его деятельности, сочло возможным утверждать, что работа Оппенгеймера в Комиссии по атомной энергии несовместима с интересами национальной безопасности. «Дело Оппенгеймера» повлекло за собой отказ в доверии многим лицам, с которыми общался ученый.

По некоторым данным, в 50-е годы проверку лояльности прошли 10 млн. американцев. На реализацию этой маккартистской затеи было истрачено не менее 350 млн. долл., однако, по признанию официальных лиц, политической инквизиции не удалось обнаружить ни одного шпиона. А ведь чистка правительственного аппарата от «иностранных агентов» была одним из важнейших аргументов правящих кругов в пользу проверки лояльности!

Соревнование администрации с маккартистами в разжигании антикоммунистического психоза привело к новым абсурдным утверждениям. 6 ноября 1953 г. министр юстиции Браунелл обвинил в измене Трумэна, а комиссия по расследованию антиамериканской деятельности в связи с заявлением министра вызвала бывшего президента США на свое заседание для дачи показаний. Поводом для такого обвинения послужило назначение в 1945 г. помощника министра финансов Г. Уайта (который, согласно версии ФБР, был связан с организациями «коммунистического фронта») главой Международного валютного фонда. Не желая никому Уступать пальму первенства, Маккарти в начале 1954 г. обвинил в измене всю демократическую партию. Главной темой его многочисленных выступлений в это время были рассуждения о «двадцати годах предательства демократов».

Выступления республиканцев по внешнеполитическим вопросам также несли в себе значительный груз маккартистской истерии. Наиболее реакционные из них в конгрессе подвергли ожесточенным нападкам полити ку «сдерживания коммунизма», считая ее недостаточной. По их мнению, эта доктрина парализовала американскую волю, благодаря чему капитализм потерял ряд стран в Европе и Азии. На автора доктрины «сдерживания» Дж. Кеннана был навешен ярлык «самого крупного защитника дела Кремля в Америке».

Другим объектом постоянных атак правых были соглашения с СССР, заключенные США в годы второй мировой войны. Отражая настроения правых республиканцев, избирательная платформа Эйзенхауэра 1952 г.; включала пункт об отказе от «секретных соглашений» в Ялте и Потсдаме, которые якобы обрекли на «порабощение» народы ряда стран Центральной и Юго-Восточной Европы. 2 февраля 1953 г. глава специальной комиссии конгресса Г. Д. Керстен внес резолюцию, провозглашавшую Ялтинские соглашения недействительными и необязательными для США. Комиссия потребовала разрыва дипломатических отношений с СССР и другими социалистическими странами, прекращения с ними торговли, создания специальных воинских формирований из контрреволюционных эмигрантов в целях реставрации капитализма в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. Политику мирного сосуществования комиссия характеризовала как опиум, с помощью которого коммунисты пытаются усыпить бдительность народов и подорвать «свободные», т.е. буржуазные, институты.

В начале декабря 1953 г. в Вашингтоне была проведена национальная конференция под девизом «Освобождение порабощенных народов». Конференция оказала полную поддержку комиссии Керстена. Ее участники обратились к администрации и конгрессу с требованием создать объединенную комиссию по ведению «холодной войны», которая бы возглавила действия, нацеленные на ослабление и ниспровержение правительств социалистических стран. Организаторы этого сборища в телеграмме Эйзенхауэру убеждали президента отказаться от признания сложившегося статус-кво на международной арене и оказать всемерную поддержку сторонникам реставрации капитализма в социалистических странах. Логическим итогом такого развития событий была маккартистская резолюция Дженнера – Маккарэна, внесенная в конгресс летом 1954 г. о разрыве дипломатических отношений с социалистическими странами.

С точки зрения правых в США документы, подписанные правительствами Рузвельта и Трумэна в Ялте и Потсдаме, были символами национального «предательства». Победившие революции в странах Центральной и Юго-Восточной Европы реакционные силы изображали не как результат развития внутреннего революционного процесса, развившегося в ходе антифашистской борьбы, а как итог «тайного сговора» правительства Рузвельта с СССР. На практике осуждение так называемых «секретных соглашений» правыми республиканцами да и самим президентом означало не что иное, как покушение на согласованную странами антигитлеровской коалиции политику военных лет, попытку пересмотра военно-политических итогов второй мировой войны.

Преследования и гонения на инакомыслие внутри страны, с одной стороны, и разжигание «холодной войны» на международной арене – с другой, стимулировали антикоммунистическое законодательство конгресса США. Считая положения закона Маккерэна – Вуда 1950 г. недостаточными для борьбы с коммунистами, конгресс разрабатывал новые репрессивные меры, направленные на фактическое запрещение Компартии США. В начале 1954 г. конгрессмен Р. Бирд из Западной Виргинии внес петицию об объявлении Компартии вне закона. В антикоммунистическом рвении правым не уступали некоторые видные либералы. Сенаторы Хэмфри, Килгор, Лемен предложили законопроект, объявлявший деятельность Компартии США «заговором», контролируемым извне и направленным на свержение американского правительства. Однако в правительстве и конгрессе широкое распространение получила другая точка зрения, согласно которой запрещение Компартии заставит коммунистов уйти в подполье, что затруднит борьбу с ней.

В ходе парламентских дебатов были разработаны компромиссные меры, нашедшие воплощение в законе о контроле над коммунистической деятельностью и принятые почти единогласно в конце 1954 г. Новый закон был логическим развитием репрессивного законодательства 40-50-х годов. Он фактически запрещал деятельность Компартии, лишая ее прав, признаваемых буржуазным обществом за всеми другими политическими партиями и организациями. Компартия отстранялась от участия в политических кампаниях, включая президентские выборы, выборы в конгресс и местные органы власти.

Закон 1954 г. вводил в оборот новое понятие: «организация, засоренная коммунистами», которое могло быть распространено на любую прогрессивную группу, и в частности на профсоюзы. Рабочая организация, помеченная таким ярлыком, лишалась права представлять рабочих на переговорах при заключении коллективных договоров. Законодатели поощряли лидеров организаций, в том числе и профсоюзов, исключать коммунистов из своих рядов. Организация, отмежевавшаяся от коммунистов, могла ходатайствовать о снятии с нее ярлыка «засоренной коммунистами». Закон также давал право 20% состава профсоюза требовать от Национального управления по трудовым отношениям проведения выборов Для избрания новых представителей для ведения переговоров о заключении коллективного договора. Все члены «организаций, засоренных коммунистами», лишались права работать в военных отраслях промышленности и других предприятиях, заключивших с правительством контракты.

Атаки на конституционные свободы граждан США в эти годы нашли отражение и в других законодательных актах конгресса США. Ожесточенным нападкам маккартистов подвергалась, например, V поправка Билля о правах, предоставлявшая лицам, вызванным в суд, право не отвечать на вопросы, если их ответы могли быть использованы против них. B глазах конгрессменов-реакционеров все, кто использовал V поправку в интересах своей защиты, считались «подрывными элементами». Расследовательские комиссии составили полный список лиц, использовавших V поправку, в котором указывались их место работы и домашний адрес, и опубликовали его в протоколах конгресса. Этот своеобразный «черный список» послужил руководством для различных «патриотических» групп, занимавшихся травлей всех, кто был неугоден маккартистам. Министр юстиции Браунелл и сенатор Маккарен, указывая на то, что ссылки на V поправку якобы лишают правительство сведений, «жизненно важных для национальной безопасности», предложили принять специальный закон, который санкционировал бы нарушение V поправки к конституции. Суть их предложений сводилась к тому, чтобы в ряде случаев гарантировать лицам защиту от преследований за действия и поступки, в которых они могут признаться. В соответствии с этими предложениями конгресс принял билль, который после подписания его президентом 20 августа 1954 г. стал законом, получившим название акта об иммунитете. Правящие круги старались представить дело так, будто конгресс, не нарушая Билля о правах, достиг разумного компромисса между индивидуальными свободами и интересами национальной безопасности.

Победа республиканцев на выборах 1952 г. и усиление в связи с этим позиций маккартистов позволили последним занять ведущее положение в конгрессе. Во главе комиссии, по расследованию антиамериканской деятельности стал бывший агент ФБР, реакционер Г. Вельде. Юридическую комиссию сената возглавил защитник американских фашистов У. Лангер, ее подкомиссию по вопросам внутренней безопасности – У. Дженнер. Сам Маккарти по предложению сенатора Р. Тафта стал председателем комиссии по правительственным операциям и ее подкомиссии по расследованиям, располагавших широкими возможностями для контроля за деятельностью любого органа исполнительной власти в Вашингтоне.

Наряду с этими постоянными расследовательскими комиссиями в годы маккартизма функционировали несколько специальных комиссий маккартистского толка, значительно расширивших сферу поисков «подрывных элементов». В 1945–1946 гг. конгресс провел четыре расследования «коммунистического влияния» в различных сферах американской жизни, а в 1953–1954 гг.–51. Объектами атак маккартистов стали благотворительные фонды, а также священнослужители, придерживавшиеся либеральных взглядов.

Весной 1952 г. по инициативе члена палаты представителей Э. Э. Кокса была создана специальная комиссия по расследованию «подрывной деятельности» в руководстве фондов Форда, Рокфеллера, Гугенгейма я некоторых других подобных им организаций. Попечителям и администраторам фондов был учинен допрос на предмет выяснения их политических убеждений и связей. В отчете комиссии, опубликованном в 1953 г., либеральные фонды были изображены как орудие «красной пропаганды».

Логика развития событий неминуемо вела к столкновению сторонников маккартизма с правительством Эйзенхауэра как по вопросам внутренней, так и особенно внешней политики. Несмотря на то что республиканская администрация сменила «доктрину сдерживания» Трумэна–Ачесона на более агрессивные внешнеполитические концепции «освобождения», «массированного возмездия» и «балансирования на грани войны», имевшие целью задержать и обратить вспять развитие мирового революционного процесса, их общий итог оказался не менее обескураживающим для маккартистов, чем внешняя политика демократов. Вслед за перемирием в Корее правительство Эйзенхауэра сделало несколько робких шагов навстречу мирным инициативам Советского Союза, с чем маккартисты никак не могли согласиться.

Столкновения неистового сенатора с правительством Эйзенхауэра начались в первые же месяцы 1953 г. В феврале-марте Маккарти расследовал деятельность радиостанции «Голос Америки». Радиопередачи ее были охарактеризованы как недостаточно «патриотические» и даже как сознательное очернение американской действительности. В марте маккартисты предприняли атаки против Ч. Болена, назначенного Эйзенхауэром послом в Москву. Сенатор-маккартист С. Бриджес назвал Болена «символом Ялты» (Болен входил в состав американской делегации на Ялтинской конференции глав правительств трех союзных держав), что на языке маккартистов было равносильно национальной измене.

В августе 1953 г. началось расследование «подрывной деятельности» в армии. Высшие военные чины предстали перед подкомиссией Маккар-ти, члены которой выступили с публичными заявлениями о «признаках крайне опасного заговора» в вооруженных силах США.

Особо яростно маккартисты атаковали дальневосточную политику правительства. 14 мая Маккарти потребовал топить английские корабли, торгующие с «красным Китаем», и принудить капиталистические страны отказаться от торговли с другими социалистическими странами. Заявления Маккарти в адрес западных союзников США были настолько грубыми, что вызвали негодование и единодушный протест за океаном, поставившие под угрозу единство в рамках Североатлантического пакта. Опасаясь раскола, государственный секретарь США Даллес с согласия президента 1 декабря заявил, что атаки Маккарти направлены «в самое сердце американской политики». Даллесу пришлось еще раз заверить союзников по НАТО в том, что США считают для себя сотрудничество с ними жизненно важным.

Логическим следствием маккартистских атак на госдепартамент явилось выступление в конгрессе за ограничение внешнеполитических полномочий президента. На Капитолии была внесена «поправка Бриккера», предоставлявшая законодателям право контролировать все соглашения Белого дома с другими державами и международными организациями. Тем самым маккартисты стремились исключить возможность использования правительством любых позитивных мер, принятых иод давлением миролюбивых сил и направленных на ослабление международной напряженности. Вместе с тем они не хотели, чтобы документы о правах человека, принятые ООН, оказывали какое-либо влияние на политику правительства в отношении черных и других этнических групп в США. После провала этой затеи (поправка не собрала нужного числа голосов) правые стали угрожать расколом республиканской партии. В связи с этим в прессе появились сообщения о намерении консервативных кругов выдвинуть на очередных выборах Маккарти кандидатом на пост президента.

Первые столкновения республиканской администрации с Маккарти вызвали отклик в либеральных кругах. Противники маккартизма постепенно выходили из состояния апатии и растерянности. Усилились антимаккартистские настроения и среди организованных рабочих.

Атаки Маккарти на администрацию Эйзенхауэра оттолкнули от сенатора тех лидеров республиканской партии, которые с готовностью использовали маккартизм против своих политических оппонентов, но отнюдь не были намерены подрывать престиж правительства Эйзенхауэра. Злой джинн, выпущенный на свободу республиканцами, теперь стал причинять им серьезное беспокойство. Продолжение маккартистских нападок на Белый дом могло со временем привести к возникновению внутри партии мощной ультраправой коалиции, которая, бросив вызов эйзенхауэровскому руководству, была бы в состоянии парализовать его деятельность и создать реальную угрозу партийному единству. Впервые влиятельные республиканцы в частных разговорах стали осторожно говорить, что Маккарти становится обузой для своей партии. Обвинения в измене правительства Эйзенхауэра, с которыми Маккарти выступил во время расследования «подрывной деятельности» в военном ведомстве, обескуражили многих верных сторонников сенатора. Опросы Гэллапа свидетельствовали о значительном падении популярности Маккарти среди различных слоев населения страны.

В марте 1953 г. с критикой Маккарти выступил сенатор-республиканец Р. Фландерс, пытавшийся отмежеваться от маккартизма. 30 июля 1954 г. Фландерс внес резолюцию № 301, требовавшую отстранения Маккарти от руководства комиссией по правительственным операциям и ее расследовательской подкомиссией и осуждения его деятельности как недостойной для сенатора. 2 декабря, уже после выборов, лишивших республиканцев контроля в обеих палатах конгресса, сенат 67 голосами против 22 высказался за резолюцию, осуждавшую «поведение» Маккарти.

По интенсивности, длительности и размаху маккартизм представлял собой самый мощный всплеск американской реакции за всю предшествоавшую историю США. Разумеется, было бы грубым упрощением сводить феномен маккартизма только к личности Маккарти, а с осуждением сенатора связывать конец маккартизма, как это либо по наивности, либо сознательно пытались делать многие либералы. В этом еще раз убеждает тот факт, что кампания за осуждение Маккарти натолкнулась на сопротивление мощных консервативных сил, которые представляли, как справедливо заметила 21 ноября 1954 г. газета «Нью-Йорк тайме», самое значительное возрождение правых групп со времен 30-х годов. Сердцевину движения, олицетворяемого сенатором Маккарти, составляли много численные «патриотические» организации и военщина. Промаккартистские манифестации проводились бесчисленными организациями, начиная от «Американского легиона» и кончая духовенством. За две недели маккартистская организация «Десять миллионов американцев за справедливость» собрала свыше 1 млн. подписей под петицией в защиту Маккарти и передала ее в конгресс. Однако после спада маккартистской истерии потребовалось несколько лет, прежде чем сторонники Маккарти смогли организоваться и выступить в новый «крестовый поход» за «спасение» Америки.

В 1955 году Маккарти внес свою последнюю резолюцию в сенат касательно изменения строя в странах, принимающих социализм, которая была отклонена 77 голосами против четырех. Слушания по его делу были закончены, сенат, президент и вице-президент его игнорировали, а сам он был полностью дискредитирован.

Такой неожиданный поворот событий очень сильно повлиял на Маккарти – он стал много пить, что и привело к смерти от гепатита в 1957 году, более чем за полтора года до окончания его сенаторских полномочий.

Рассмотрев официальную точку зрения, принятую идеологией СССР, обратимся теперь к взгляду на Маккарти с позиций умеренного либерала.

«История о Джо Маккарти и маккартизме». Иван Денисов

Понятие «герой-одиночка» предлагает нам набор ассоциаций: борец с несправедливостью и злом, окружённый непониманием и агрессией, всегда защищающий интересы простых людей. Имя «Джозеф Маккарти» тоже предлагает набор ассоциаций: слуга капиталистического режима, враг инакомыслия, палач и садист, разрушитель жизней. Между тем, настоящий, а не созданный леволиберальными СМИ, академией или шоу-бизнесом Маккарти соответствует как раз определению одинокого волка на страже свободы и демократии.

Почему сенатор оказался такой удобной мишенью для клеветы? Как вышло, что, по словам историка Пола Кенгора, «Джо Маккарти превратили в демона страшнее Джо Сталина»? И почему на исторических каналах предпочитают славить Че Гевару и проклинать Маккарти, хотя, как считает писатель Умберто Фонтову, «Маккарти был законно избранным сенатором, который пытался избавиться от коммунистических агентов в американском правительстве во время, когда Сталин уничтожил и загнал в рабство больше людей, чем Гитлер... Ни один из объектов расследований Маккарти не попал в тюрьму, пусть кто-то и лишился прибыльной работы... Гевара же был главным палачом и связным КГБ для режима, отменившего выборы и частную собственность». Опять возвращаемся к характеру сенатора – одиночка, не слишком искушённый в вопросах политики компромиссов, мало заботился о благообразном имидже.

Более того, среди авторов правоконсервативного крыла критиков Маккарти тоже достаточно. Здесь, правда, можно сделать любопытное наблюдение. Критика сенатора исходит в основном от неоконсерваторов, то есть тех, кто начинал на левом фланге политической мысли – Дэвид Хоровиц, Ирвинг Кристол, британец Пол Джонсон. Более последовательные правые историки и публицисты доброе имя Маккарти усердно защищали, например, М.Стентон Эванс, Ли Эдвардс, Лэрри Швайкарт, Энн Коултер.

Красноречивее других, конечно, блистательная публицистка Коултер: «Миф о “маккартизме” – величайшее орвеллианское мошенничество наших дней. Образ сенатора, как обезумевшего демагога, губящего невинные жизни, является абсолютной ложью. Либералы не дрожали от страха во времена Маккарти. Они продолжали подрывать национальную безопасность, одновременно ведя кампанию по дискредитации сенатора. Всё, что, как вы думаете, вам известно о Маккарти – вымысел. Либералы нападали на Маккарти, так как боялись разоблачений и огрызались, словно загнанные звери, пытаясь скрыть факты своего сотрудничества с режимом, столь же жестоким, каким был нацистский».

Посмотрим на самые устоявшиеся мифы о деятельности Маккарти и убедимся, что Коултер права. И Маккарти тоже. Пусть не все согласятся с таким утверждением. Для начала небольшая историческая справка.

Не стоит, конечно, думать, что Маккарти появился из ниоткуда. Борьба с коммунистической идеологией велась задолго до его появления на политической арене.

После так называемой «красной угрозы» 1919 года, которую вели президент Вудро Вильсон и генеральный прокурор Александр Палмер, когда власти США по обвинению в антиправительственном леворадикальном заговоре арестовали около 10 тысяч иностранцев, коммунистическая партия США превратилась в полулегальную организацию. Люди скрывали свое членство в ней – открытые коммунисты не могли получить работу в госучреждениях. Такое положение полностью устраивало советскую разведку. Дело в том, что в 30-40-е годы советская разведывательная деятельность в США строилась на основе разветвленной сети информаторов, которая была создана коммунистической партией. Просто получилось так, что потом эта сеть была передана в ведение НКВД. Шпионы были идейные. И второй очень важный момент – это была уже готовая сеть, которую не надо было создавать, она уже была. Нужно было только ей грамотно воспользоваться. Что в целом и получилось. В 1945-46 годах эта сеть была в значительной мере разгромлена. Сенатор Маккарти поспел к шапочному разбору. Тем усерднее он искоренял крамолу в правительстве, причем делал это в беспардонной, грубой, развязной манере. Нехватку доказательств он пытался компенсировать нахрапом. Слово «маккартизм», кстати, появилось еще в марте 1950 года. Его придумал карикатурист газеты «Вашингтон пост» Герберт Блок. На его рисунке республиканцы пытаются затащить свой символ – слона – на шаткую башню, составленную из ведер с нечистотами. На вершине башни стоит наполненная до краев бочка с надписью «Маккартизм». Слон упирается и спрашивает: «Вы считаете, я смогу устоять на этом?» Самому Маккарти слово понравилось. Он сказал так: «Маккартизм – это американизм с засученными рукавами». В Америке «играть, засучив рукава» означает играть по-честному, в открытую – в отличие от шулера, который прячет карты под манжетами.

При всём своём антикоммунизме Вильсон стал именно тем президентом, который, сам того не желая, приоткрыл дверь для будущего масштабного проникновения советских агентов и им сочувствующих в госучреждения. Вильсон был типичным интеллектуалом-прогрессистом у власти: явление ХХ века, которое ничего хорошего мировой истории не даст. То есть для него правительство интеллектуалов с благими намерениями было рецептом спасения от всех бед. Но так как функции правительства в Америке принято ограничивать, то Вильсон взялся за отмену подобной традиции. Разумеется, интеллектуалы с благими намерениями должны были получить неограниченные полномочия. Но расширение полномочий обещало и угрозу американскому индивидуализму, а заодно и ослабленный контроль за теми, кто в набиравшие влияние госучреждения попадёт. К счастью, уход Вильсона процесс приостановил.

Экономический подъём 1920-х годов приостановил и популярность левых взглядов. Сменивший Вильсона Уоррен Хардинг к тому же амнистировал некоторых левых деятелей, лишив их ореола «мучеников идеи». Но именно в 1920-е широкий размах приобрели паломничества в СССР американских интеллектуалов. Для этой цели служил корабль «Президент Рузвельт». Любопытное совпадение – Теодор Рузвельт был во многом предтечей Вильсона, впрочем, Пол Кенгор предлагает переименовать корабль в «Полезный идиот». Сталинская показуха работала на все 100%. Интеллектуалы возвращались в США законченными «потёмкинскими прогрессистами» и коммунистическими агитаторами. Фундамент для будущего проникновения тоталитарной идеологии в шоу-бизнес, СМИ и академию был заложен.

Великая Депрессия вернула моду на левизну. Хотя причиной экономического кризиса стало прежде всего вмешательство государства в рыночные отношения, прогрессисты объявили виновником случившегося капитализм. Брать пример предлагалось с внешне столь благополучных и так или иначе отталкивавшихся от социалистической модели СССР, Германии и Италии. Вообще прогрессистам было трудновато определиться с основным объектом симпатии, но со временем таким стал всё же Советский Союз.

Тем временем президент Франклин Д. Рузвельт в качестве спасения от Депрессии решил воспользоваться рецептами Вильсона. Правительство стало расти, а функции его расширяться. Скорее всего, это продлило кризис, а никак не ускорило его завершение. Но обаяние Рузвельта и поддержка интеллектуальных кругов играли ему на руку. Хотя в данном случае важнее другое – по мере разрастания правительства всё меньше внимания уделялось тому, кто попадает туда на работу. А там оказывалось всё больше и больше людей левых взглядов, получивших возможность влиять на политический курс. По замечанию Уиттакера Чемберса, именно тогда власть окончательно сосредоточилась в руках политиков, оттеснивших бизнесменов. Рузвельт получал сигналы о проникновении коммунистов в высшие эшелоны власти, но предпочитал их игнорировать. К тому же терять союзника во Второй Мировой он точно не хотел.

Но в 1945 году казавшийся вечным Рузвельт умер, война завершилась, а новый президент Гарри Трумэн получил во враги мощную и всепроникающую коммунистическую идеологию. Отдадим ему должное, Трумэн сразу обозначил антикоммунистическую позицию и старался придерживаться таковой. Во второй половине 1940-х годов признания бывших коммунистических шпионов Элизабет Бентли и Уиттакера Чемберса сделали достоянием общественности масштабы советской агентурной сети в США. В 1947 году началось выявление левых симпатий в Голливуде. Наконец, назревавший в Азии конфликт в 1950 году привёл к корейской войне, прямому противостоянию демократической и тоталитарной идеологии. Должен был появиться человек, который бы смог отчётливо сформулировать антикоммунистические настроения в США и по возможности возглавить борьбу с ними. И тут мы обращаемся к нашему герою.

Джозеф Рэймонд Маккарти родился 14 ноября 1908 года в небольшом городке штата Висконсин. Семья была многодетной и не особенно богатой, так что Джо, толком не доучившись, пошёл работать. Современники описывают юного Маккарти жизнерадостным и общительным молодым человеком, который пользовался всеобщей симпатией. В двадцать лет, не бросая работу, он вернулся к учёбе, а потом поступил в юридический институт. Знакомые той поры поражались работоспособностью и выносливостью Маккарти, а заодно его фотографической памятью. И ещё одно: Маккарти находил время для успешной игры в покер и важных в бытовом смысле знакомств. По крайней мере, если его однокурсники испытывали финансовые затруднения, то Джо всегда приходил на помощь с продуктами, вещами и чем угодно.

В 1935 Маккарти стал дипломированным юристом, а в 1939 был избран судьёй, став самым молодым судьёй Висконсина. Возможно, величайшим юристом он и не был, но его чувство справедливости и желание защищать, прежде всего, «маленьких людей» отмечают все. Как и его повышенное внимание к соблюдению прав женщин и детей. Работа судьи давала освобождение от службы в армии, но Маккарти в 1942 на войну пошёл. Впоследствии ему не раз ставили в упрёк, что он преувеличил свои заслуги, но главное оспорить никто не смог: Маккарти действительно воевал и действительно участвовал в боевых вылетах на Тихом океане. Продолжая службу, Маккарти попытался выиграть выборы в Сенат, но безуспешно. Зато по возвращении Джо развернулся. Бывший демократ, он предпочёл перейти под знамена Республиканской партии и в 1946 выиграл выборы от Висконсина.

Немного о характере Маккарти. Непорочным ангелом он, разумеется, не был. Маккарти в политике – это ирландский забияка из паба с мозгами покерного аса. Кстати, Джо в студенческие годы был отличным боксёром, при этом неизменно удивлял зрителей готовностью пропускать удары, выбирая возможности для проведения победной атаки. Маккарти при всей своей опять же студенческой любви к вечеринкам был к тому же одиночкой по сути. Он не желал становиться частью политического истеблишмента. Он хотел успеха, но по своим правилам. Юридическое же образование позволяло ему никогда не выходить за рамки закона. Такой тип привлекает любовь избирателей, но почти наверняка обречён на громкое поражение в финале карьеры.

А любовь избирателей у Маккарти была. И огромная. Он легко собирал полные залы, мог отвлечь внимание от любого оратора и всегда мог рассчитывать на поддержку простых американцев. Для них Джо был своим – ирландский мужик, ветеран, добившийся всего сам и всегда готовый заступиться за интересы простого человека. Более того, Маккарти ничего не стоило даже в годы сенаторства провести свободное время, устроившись простым работником на ферму (никто не знал, кто этот новый служащий). А разговоры с клерками, секретаршами или рабочими были для него куда интереснее общения с политиками или журналистами. И, разумеется, когда Маккарти произносил речи о противостоянии коммунистам, он слышал от избирателей «Врежь им, Джо!».

И Джо врезал. Да ещё как. В 1950 он произнёс знаменитую речь в Уилинге, обращаясь к женскому республиканскому клубу. Критики Маккарти свели речь к одному моменту – какую цифру называл сенатор, говоря о коммунистах в госдепартаменте. Не то 205, не то 57, не то вообще непонятно сколько. Проверить невозможно, так как аудиозаписи не сохранилось. Маккарти вообще вольно обходился с цифрами, но не настолько, поэтому процитируем интервью с присутствовавшей на мероприятии Евой Лу Ингерсолл: «Он называл цифру “205”, говоря, что их проверяют... А потом сказал “Из них 57 являются членами коммунистической партии”».

Важнее не цифры, а общая направленность речи. Маккарти в ней, а потом и сенатской речи на ту же тему обозначил основные идеи антикоммунистов правого крыла. Религиозная и демократическая Америка должна всеми силами бороться с агрессией атеистической и тоталитарной коммунистической идеологии. При этом для Маккарти напомнил: левые взгляды не имеют ничего общего с нуждами простых людей. Они лишь игрушка для элиты и идеологическая основа для экспериментов над народом. Поэтому Маккарти особенно яростно атаковал американских интеллектуалов и чиновников, связанных с коммунистами: «Это не несчастные и обездоленные, и это не представители меньшинств, кто продаёт страну. Это те, кто пользовался всеми привилегиями, которые даёт самая богатая страна в мире – лучшими домами, университетами и лучшими местами в правительстве. Особенно, такая ситуация характерна для Госдепартамента. Успешные молодые люди – они хуже всех». В качестве примера Маккарти привёл разоблачённого Чемберсом высокопоставленного шпиона Элджера Хисса. С этого момента началась деятельность Маккарти по разоблачению коммунистических симпатий в правительстве. И началась кампания по его дискредитации.

Писатель и правый активист Уильям Ф. Бакли-младший, сотрудничавший с Маккарти, говорил: «Консерватор – тот, кто готов пойти наперекор истории с криком “Стоп!”». Нечто подобное Маккарти и предпринял. Он пошёл наперекор нараставшему давлению коммунистической идеологии. Идеологии, которая во второй половине ХХ века превзойдёт национал-социализм по количеству жертв и агрессивной пропаганде. Одержать победу в такой схватке очень сложно. Но Маккарти это не останавливало. Левые деятели не должны ощущать полную безнаказанность. Их необходимо призывать к ответу. Пусть на их стороне те, кому по силам влиять на общественное мнение.

Непродолжительная, длившаяся около четырёх лет, но яркая схватка Маккарти с левыми и вставшим на их сторону истеблишментом, воспринимается большинством через настойчиво вбиваемые леволиберальными СМИ мифы. Рассмотрим некоторые из них и по возможности опровергнем...

«Маккарти преследовал голливудских кинематографистов». Наверное, это самое распространённое заблуждение. Маккарти к Голливуду не имел ни малейшего отношения. Разоблачение левого и прокоммунистического крена «фабрики грёз» началось ещё в 1947 и действовал там Комитет по антиамериканской деятельности, никак не связанный с Маккарти. Разоблачения, конечно, продолжились во время роста популярности Маккарти, но они не были связаны с сенатором. И хотя Маккарти был популярен среди простых американцев, для его коллег-политиков сенатор, постоянно находившийся под прицелом критики президентов и прессы и бывший объектом регулярных сенатских расследований, вряд ли виделся образцом для подражания.

Между тем проблема в Голливуде если и была, то не в давлении Маккарти, а в его отсутствии. Засилье левых взглядов среди кинематографистов отмечали даже те, кто критиковал Комиссию, например, режиссёр Сэмюэл Фуллер. А о нетерпимости голливудских левых к инакомыслию писал даже успевший поработать в Голливуде не очень политизированный мэтр американской литературы Ф.С. Фитцджералд: «С ними невозможно спорить. Любую вашу фразу они извратят до такой степени, чтобы вы выглядели как низшая форма жизни». Травля неугодных и вытеснение из профессии за антикоммунистические взгляды в Голливуде тоже имели место. Как это произошло с выдающимся драматургом и сценаристом Морри Рискиндом. Комиссия некоторый порядок на «фабрике звёзд» навела, но недостаточный. И с 1960-х от потока целлулоидной левой пропаганды уберечь зрителя было уже некому.

У врагов Маккарти есть ещё один презабавный аргумент – фильмы, в которых персонажи с лицами Вуди Аллена или Барбры Страйзенд убедительно страдают от эпохи маккартизма – взять бы «Подставное лицо» Мартина Ритта и «Такими мы были» Сидни Поллака. Но следует помнить неоспоримую истину: по мейнстримным и артхаусным фильмам можно судить о моде, настроениях или заблуждениях исторического периода, но не стоит верить их трактовке самих событий. Американская публицистка правых взглядов, Энн Коултер так суммирует рассказы о страданиях голливудских деятелей в 1940-50-е: «Разумеется, это было ужасно... Только каменное сердце не дрогнет от историй о сценаристах, которые не могли продать эпизод “Сумеречной зоны” три года. Есть ужасающие свидетельства о тех, чьи имена исчезли из титров сериала “Военно-полевого госпиталя”. Некоторые вынуждены были бежать в Париж и торговать своими полупорнографическими эссе оттуда. Такие вот страдания описаны в многочисленных слезливых мемуарах, фильмах, представлены на выставках и мероприятиях в честь переживших попадание в “чёрные списки”... А в это время в стране, которую вся эта публика предпочитала называть своей, людей хватали среди ночи и отправляли в лагеря. Ссылали на принудительные работы. Или расстреливали, заставив признаться в самых немыслимых преступлениях».

«Маккарти установил режим террора, устраивал облавы и аресты». Многие в это до сих пор верят. Для демонстрации того, насколько этот миф далёк от правды, процитируем критиков Маккарти. Историк Пол Джонсон: «У Маккарти не было полиции. Он не обладал исполнительной властью... У него в подчинении не было судов. Более того, суды ему активно противодействовали». Публицист Дэвид Хоровиц: «То, что в реальности происходило с американскими коммунистами в те годы, не соответствует страшным историям. Никого не расстреляли, никого не пытали, почти никто не попал в тюрьму». При этом Хоровиц говорит о коммунистах 1940-50-х вообще, даже не о тех, кто попал в сферу интересов Маккарти.

Сенатор отнюдь не занимался отловом шпионов под кроватями соотечественников. Его задачей было определить уровень риска, который те или иные служащие госдепартамента представляют для безопасности США в силу их связей с компартией или около коммунистическими организациями. А заодно интересоваться, почему факты проникновения коммунистов в эшелоны власти скрываются от общественности. Маккарти: «Говоря о коммунистах в правительстве, мы не имеем в виду продавшихся за тридцать сребреников шпионов, которые торгуют чертежами оружия. Перед нами более зловещая форма деятельности, позволяющая врагу формировать и направлять нашу политику».

Кто же был жертвой сенатора, если такие существовали вообще? Историк М. Стентон Эванс говорил: «Когда я слышу разговоры о пострадавших от Маккарти невинных людях, то прошу назвать хоть одного. Ещё никто не смог этого сделать». Часто в жертвы записывают инженера Рэймонда Каплана и Энни Ли Мосс. Насколько обоснованно? Решайте сами.

Каплан попал под грузовик в 1953. Потом нашли предсмертную записку, явно указывавшую на самоубийство. Так как Каплан участвовал в расследовании по поводу построенного в неправильном месте передатчика для «Голоса Америки», а занимался делом Маккарти, то инженера сразу объявили жертвой сенатора. Но при этом игнорируется важный момент: Каплан был свидетелем со стороны Маккарти и собирался давать необходимые сенатору показания.

История с Энни Ли Мосс, чернокожей служащей шифровального отдела Пентагона и коммунисткой, тоже относится к позднему периоду деятельности Маккарти, когда каждое его действие подвергалось атакам и осмеянию СМИ. Мосс перед комитетом Маккарти успешно притворилась дурочкой, а враги сенатора радостно объявили: сенатор опозорился и взялся не за ту Мосс. Однако уже потом историки подтвердили правоту нашего героя. Он не ошибся. Мосс действительно представляла опасность, так как работала в военном ведомстве, являясь членом враждебной США организации.

«Маккарти не смог разоблачить реальных врагов Америки». Историк Лэрри Швайкарт прямо называет «абсурдной ложью» то, что Маккарти не разоблачил ни одного коммуниста в правительстве. Маккарти не на пустом месте строил свои обвинения. Он тщательно изучил существовавшие в конце 1940-х докладные записки о проникновении коммунистов в правительство. И с судейской въедливостью проверил каждое дело, насколько это позволяло противодействие трумэновской администрации. Эванс в своей книге «Оклеветанный историей» публикует списки Маккарти с его подробными комментариями едва ли не по каждой фамилии. Списки, которые он предоставлял в комитет Тайдингса, расследовавший его обвинения.

Назовем лишь некоторые имена. Мэри Джейн Кини – имевшая доступ к секретным документам служащая Военно-Экономического совета в годы войны и ООН. Позже она будет официально признана советской шпионкой на основе рассекреченных материалов. Густаво Дюран – работник госдепартамента и ООН, при этом со времён гражданской войны в Испании числившийся в докладах спецслужб, как советский агент. Джон Картер Винсент – дипломат, сторонник просоветской линии в отношении Китая. Т.А. Биссон – тоже служащий Военно-Экономического совета, а после сотрудник левого Института Связей с Тихоокеанским Регионом, в годы войны передававший в Москву секретные документы. Список можно продолжить...

Сенатор напомнил и о деле «Амеразии». Журнал крайне левых взглядов публиковал секретные документы, попавшие туда не без помощи дипломатов (например, Джона Стюарта Сервиса). В 1945 году за «Амеразию» взялись, но прослеживать связи с чиновниками из госдепартамента усердно не стали. Маккарти обратил внимание на попытки скрыть от общественности все особенности этого дела.

Маккарти проявлял особый интерес к политике США в Китае. Точнее на тех, кто сделал её прокоммунистической и позволил прийти к власти Мао Цзэдуну. Наверное, Маккарти единственный политик, кто пытался привлечь к ответственности если не сам тоталитарный режим Мао, то, по крайней мере, его западных сообщников. Тех, кто создавал у правительства впечатление о порочной сущности Чан Кайши и фильтровал информацию в пользу Мао. Маккарти особенно активно атаковал Оуэна Лэттимора, востоковеда и ведущую фигуру в упоминавшемся Институте Связей с Тихоокеанским Регионом. Его сенатор называл «архитектором нашей дальневосточной политики». Их противостояние оказалось продолжительным. На стороне Маккарти были данные, что Лэттимор с 1930-х сотрудничал с ГРУ, но и этого не всегда было достаточно. Только подкомитет Сената по внутренней безопасности доказал вину Лэттимора в 1952 году. Сегодня сомнений нет: Лэттимор был «сознательным пособником советского заговора». А Маккарти снова оказался прав. Профессор Лэттимор сделал всё, чтобы американское правительство отказало в поддержке Чан Кайши и предпочло ему Мао. Как само собой разумеющееся прибавим статьи востоковеда в защиту сталинских чисток. Разговоры о том, что Лэттимор не состоял на госслужбе, критики не выдерживают. Госдепартамент щедро оплачивал услуги профессора.

Даже при наличии веских доказательств вины того или иного объекта расследования Маккарти сталкивался с серьёзным противостоянием. Что подводит к следующему мифу.

«Маккарти подчинил себе президентов Трумэна и Эйзенхауэра». Маккарти встречал в основном противодействие высших лиц государства. Позицию Трумэна понять проще. Да, он тоже был антикоммунистом, но позволить Маккарти углубить расследование и продемонстрировать, насколько глубоко за время Рузвельта коммунистические агенты проникли в госучреждения – это было бы серьёзнейшим ударом по Демократической партии. Поэтому Трумэн по мере сил пытался противостоять Маккарти. С Эйзенхауэром сложнее. Маккарти принимал участие в предвыборной кампании Айка, и популярность сенатора Эйзенхауэру, безусловно, помогла. Однако его благодарность ограничилась тем, что Маккарти получил комитет в Сенате. Точнее Комитет по правительственным операциям, куда входил Постоянный подкомитет сенатских расследований. Произошло это в 1953 году. До 1953 года у Маккарти не было в подчинении никакой сенатской организации. Но помощи от Эйзенхауэра сенатор получал не больше, чем от Трумэна. Причин тому находят много. И атака Маккарти на генерала Маршалла, которую Эйзенхауэр не одобрял. И влияние советников Айка, создававших у президента негативный образ сенатора. И принадлежность Эйзенхауэра и Маккарти к разным крыльям Республиканской партии: первый к более умеренному, особенно в вопросах внешней политики, второй – к полагавшему, что наследие демократов в международной политике следует полностью переосмыслить. Но для нас главное то, что Маккарти не был союзником действующих президентов. Скорее, оппозиционером. И раз речь зашла о политиках, то вот ещё один миф.

Хотя многие политики опасались следовать прямому примеру Маккарти, среди его друзей можно обнаружить весьма неожиданных людей. Например, братьев Кеннеди. Их есть за что критиковать, но преданность своему ментору, пусть и из другой партии, Джон и Роберт сохранили. Например, когда какой-то гарвардский оратор упомянул в одинаково негативном свете Элджера Хисса и Маккарти, Дж.Ф.К. взорвался: «Как вы смеете ставить рядом имена предателя и великого американского патриота». Р.Ф.К. был ещё ближе сенатору и работал его помощником. Маккарти даже стал крёстным отцом для сына Роберта Кеннеди. Был и случай, когда во время антимаккартистской речи Эдварда Р. Мёрроу, Кеннеди демонстративно покинул зал, подчёркивая презрение к оратору и уважение к Маккарти.

«Деятельность Маккарти никто не контролировал». За четыре года активной деятельности Маккарти пять раз становился объектом расследований. Прежде всего вспомним комитет Тайдингса. Сенатский комитет под руководством демократа Милларда Тайдингса должен был разобраться с обвинениями Маккарти 1950 года. На самом деле комитет делал всё, чтобы оправдать названных сенатором людей. Маккарти дали произнести обвинительную речь, но не позволяли вести допрос свидетелей. К тому же показания в пользу доводов сенатора показательно отметались. Деятельность комитета Тайдингса ознаменовалась двумя анекдотическими эпизодами. Во-первых, среди выступавших перед комитетом был Эрл Броудер, в 1940-е генсек американской компартии и советский шпион, позже это подтвердится документально. Броудер по мере сил помог комитету, отрицая членство в компартии ряда подозреваемых или просто отказываясь отвечать, поэтому был удивлён, получив повестку в суд «за неуважение к комитету». Анекдот, впрочем, не в этом. Единственным свидетелем защиты в том разбирательстве стал... Джозеф Маккарти. На вопрос, подтверждает ли он нежелание Броудера сотрудничать, сенатор ответил: «...за всё время работы в суде я не видел более идеального сотрудничества между свидетелем и председателем комитета. Когда свидетель отказывался отвечать, это встречало полное понимание комитета. Комитет вообще не интересовался получением от свидетеля информации, которая бы указывала на присутствие коммунистов в правительстве... Свидетель принял самое активное участие в работе комитета, главной целью которого являлось скрытие от общественности правды».

Второй эпизод связан с самим Тайдингсом. В определенный момент сенатор объявил, что готов предоставить веские доказательства лжи Маккарти и обнародовать аудиозапись речи в Уилинге. Тайдингс принёс фонограф и занял перед ним эффектную позу. Поза так впечатлили прессу и коллег Тайдингса, что они почему-то забыли попросить его включить фонограф. А зря – позже сенатор признался, что никакой записи у него не было, а вся его работа на публику была просто антимаккартистским трюком.

Комитет Пэта Маккаррана (тоже демократа, но демократа антикоммунистического склада), напротив, за доказательства Маккарти взялся с куда большей основательностью и, например, полностью подтвердил виновность Лэттимора. Ну, а о поединке Маккарти с армией или слушаниях по его делу в 54-м поговорим чуть позже.

«Маккарти сделал прессу безвольным орудием в своих руках». Союзники-журналисты у Маккарти были. И довольно известные. Например, Джордж Сокольски или Уэстбрук Пеглер. Но леволиберальная пресса атаковала сенатора непрестанно. Другое дело, что до поры до времени без определённого успеха. В 1953 году либеральный колумнист Джек Андерсон раздражённо признавался: «Мы использовали против Маккарти все известные трюки, но его, кажется, ничем не проймёшь».

Самым известным обличителем Маккарти стал Эдвард Р. Мёрроу, с речи которого ушел Роберт Кеннеди. Этого радиоведущего сегодняшний зритель знает по киноагитке Джорджа Клуни «Спокойной ночи и удачи» 2005 года. Мёрроу, например, раздул историю вокруг Энни Ли Мосс (и, как уже говорилось, основательно её переврал в свих интересах). При этом не стоит считать Мёрроу эталоном объективности. Его очевидные левые пристрастия сказались, например, в том, что он в бытность свою исполнительным секретарём Комитета по помощи иностранным учёным при Институте международного образования участвовал в приглашении в США деятелей из небезызвестной Франкфуртской школы. Маккарти пытался обратить внимание публики на связь Мёрроу и марксистских философов, но к тому времени сенатор утратил свою популярность. Сегодня об этом можно только пожалеть – ведь у Америки был шанс при помощи Маккарти спастись от претенциозного занудства, политкорректности и примитивного антиамериканизма, которыми и прославилась Франкфуртская школа.

«Маккарти был расистом и антисемитом и сжигал книги». Энн Коултер так говорила о сенаторе: «Маккарти поддерживал равные права для чёрных и активно выступал в чёрных сообществах. До того, как это стало модным, он начал приглашать на работу самых разных людей – женщин, геев и евреев. Его не волновали раса, пол или сексуальная ориентация. Его волновали коммунисты в шифровальном отделе Пентагона». Жена Маккарти, Джин Керр, тоже активно помогала в кампании сенатора.

И это ещё не всё. Когда Маккарти занимался делами «Голоса Америки», то он требовал обязательных трансляций на Израиль и непременно на иврите, а разоблачение антисемитизма в советском блоке ставил одной из главных задач «Голоса».

Вот пример того, как реальные события извращаются СМИ и преобразуются. Идея Маккарти 1953 года была проста: финансируемые правительством информационные центры не должны содержать книги коммунистической и антиамериканской направленности. Речь шла не только об информационных центрах внутри США, но и за пределами страны. Выдумывать запреты и цензуру бессмысленно – частные библиотеки и книжные магазины могли продавать любую литературу, но тратить деньги американских налогоплательщиков на антиамериканскую пропаганду вряд ли было разумно. Думается, никто не возражал бы против отсутствия в подобных библиотеках нацистской литературы. А Маккарти противостоял пропаганде не менее тоталитарной идеологии.

Среди союзников сенатора были даже экс-марксисты, не одобрявшие то, что их книги бурной молодости попадали в государственные инфоцентры. Например, поэт Лэнгстон Хьюз на вопрос «Должны ли такие книги быть на полках по всему миру с печатью одобрения правительства США?» ответил категорично: «Я удивлён, что именно такие мои книги попали туда. Мой ответ “нет”... Я бы предпочёл, чтобы там были выставлены мои недавние книги... Они опровергают мои ранние труды и выражают мои демократические убеждения».

Правда, в прицел Маккарти попал и действительно выдающийся автор, мэтр криминального романа Дэшилл Хэмметт. Но при всём уважению к замечательным романам и рассказам Хэмметта 1920-30-х, напомним: со второй половины 1930-х «Дэш» перестал писать, а сосредоточился на левом активизме низшего пошиба. В основном бывший писатель собирал подписи в поддержку сталинской политики и громогласно защищал коммунистического диктатора. Может, Маккарти и не стоило требовать, чтобы госбиблиотеки отказывались от книг Хэмметта. Но винить стоит не сенатора, а писателя-сталиниста. Как-никак в 1953 образ отличного автора поблёк, а вот образ защитника тоталитарной идеологии был, напротив, ярок.

«Маккарти выбирал слабых соперников». Примеров, опровергающих утверждение, будто Маккарти спорил лишь со слабаками, было приведено немало: от солидных чиновников до популярных писателей. Но Маккарти, как и положено ирландскому забияке, этого было мало. В 1951 он пошёл войной на генерала Джорджа Маршалла, того самого, имя которого все знают по «Плану Маршалла». Солидный послужной список генерала сенатора не остановил. Маккарти сосредоточился на тех действиях Маршалла, которые указывали на его малую компетентность в политике. Тем более генерал побывал госсекретарём, министром обороны и специальным посланником в Китае.

Речь шла не о предательстве генерала, но о его невольном пособничестве врагу. Будь то поддержка уступок Сталину на Ялтинской конференции или провал миссии в Китае, что сделало возможным победу Мао. Сенатор говорил: «Я понимаю, что рискую, накладывая руку на лавровый венок человека, превращённого в великого героя. Мне самому это не по душе, но такой непопулярный шаг должен быть сделан, если мы готовы разумно принимать решения по вопросам жизни и смерти». Доклад Маккарти был продолжительным и внушительным по проработке деталей. Но жизнь генерала он точно не уничтожил. Напротив, в 1953 Маршалл получит Нобелевскую премию мира. А вот популярность Маккарти уменьшилась, и он заведомо ухудшил отношения с уважавшим Маршалла Эйзенхуаэром.

Но внимание к армии сенатор не ослабил. Было отчего. В спецслужбах и в вооружённых силах дела обстояли не совсем благополучно. Например, левые из Офиса Стратегических Служб в 1945 привели к власти в Индокитае небезысвестного Хо Ши Мина (а их преемники из ЦРУ чуть позже помогут другому коммунистическому диктатору, Фиделю Кастро). Но Маккарти сосредоточился на армии.

Для начала заметим, что именно комитет Маккарти первым обратил внимание общественности на факты бесчеловечного обращения с американскими военнопленными в годы корейской войны. Это было серьёзное обвинение в адрес коммунистической армии северокорейцев и Китая, о котором не любят вспоминать. То есть Маккарти оставался верен себе: он был на стороне простых военнослужащих, но нападал на офицеров и чиновников, не соблюдавших правил безопасности при руководстве армейскими объектами или наборе персонала. Так, сенатор требовал разобраться с ослабленными мерами безопасности на военной базе в Монмауте – той самой, где работали советский шпион Джулиус Розенберг и бежавшие в СССР учёные Джоэл Барр и Алфред Сарант. А в 1953 году внимание Маккарти привлекло дело офицера Ирвинга Пересса. Он отказывался отвечать на вопросы о членстве в компартии, но при этом благополучно двигался по карьерной лестнице. Были и свидетельства того, что Пересс пытался создавать коммунистические ячейки в армии. Для Маккарти ситуация очевидно указывала на расхлябанность армейских чиновников при определении рисков для безопасности. Вскоре сенатор сосредоточил огонь критики на командире Пересса, генерале Ралфе Звикере, но сам стал мишенью. Администрация Эйзенхауэра осудила поведение сенатора, а армия пошла в контратаку.

Знаменитые слушания 1954 года в комитете под председательством республиканца Карла Мундта. Армейские чиновники ловко отвлекли внимание от претензий Маккарти к низкому уровню безопасности и сосредоточились на другом. А именно на ближайшем помощнике сенатора по имени Рой Кон. Его обвинили в том, что он при попустительстве Маккарти давил на армию, пытаясь добиться поблажек для недавно призванного Дэвида Шайна, одного из консультантов сенатора. Кон действительно вёл себя не лучшим образом, а главное – совершенно зря. Шайн не старался избежать призыва, никаких поблажек он так и не получил, а Маккарти этот вопрос вообще не интересовал. Тем не менее своего босса Кон, конечно, подставил. Однако сенатор не стал всё сваливать на Кона. Для него действия армейского начальства были подобны шантажу, а такого экс-судья не мог оставить безнаказанным. Между тем пресса затеяла кампанию, изобличавшую гомосексуализм Кона, его связь с Шайном и возможную гомосексуальность самого Маккарти. Интересно: нынешние левые с гневом обличают гомофобию, но почему-то не торопятся осуждать тех, кто позволял себе гомофобские выпады в адрес Кона. Пусть даже сам Маккарти только смеялся над подобными обвинениями.

В такой обстановке изначальные претензии Маккарти ушли на второй, если не на третий план. Тем более армия выставила своим защитником артистичного Джозефа Н. Уэлча. Уэлч избрал простой метод защиты: громкие заявления и пускание скупой (или не очень) слезы в опасных для себя ситуациях. Такое вот беззастенчивое давление на эмоции сработало. Как описывает действия Уэлча ехидная Энн Коултер: «Уэлч говорил что-то злобное, Маккарти отвечал, и Уэлч заливался слезами. Вот поэтому настоящие женщины никогда не проигрывают в спорах. Они плачут, превращая мужскую победу в неджентльменское поведение...

Маккарти ошибался, думая, что имеет дело с мужчинами, а не маленькими девочками». Пиком такого манипуляционного поведения Уэлча стал «эпизод Фишера». На очередном заседании Уэлч стал требовать имён коммунистов от Маккарти и Кона. Маккарти назвал имя – Фредерик Фишер. Служащий юридической фирмы Уэлча и член прокоммунистической Национальной Гильдии Адвокатов. При этом Маккарти подчеркнул, что называет гильдию «столпом компартии», опираясь на слова генерального прокурора, и закончил словами: «Я не хотел говорить об этом, но меня утомили ваши претензии к мистеру Кону и требования назвать всех коммунистов в правительстве до вечера. Следовательно, мы сообщаем вам имя человека из вашей же организации». В ответ Уэлч прослезился и в пространной речи обвинил сенатора в очернении репутации перспективного молодого юриста. Тогда же прозвучала знаменитая реплика «У вас что, не осталось приличия, сэр?». На самом деле приличия не осталось у Уэлча. За шесть недель до описываемого эпизода он лично уволил Фишера как раз за членство в Гильдии. Но ни словом о том не обмолвился, как нетрудно догадаться.

Слушания нанесли наиболее серьёзный удар по популярности Маккарти. Уэлч же за свои старания получил приз от леволиберальной публики – роль в Голливуде («Анатомия убийства» Отто Преминджера в 1959 году), хотя это было признанием именно его актёрских талантов, но не юридических.

У истории «Маккарти против армии» было продолжение. Когда сенатор сошёл с политической арены, то есть в 1955 году, дело Пересса было пересмотрено. Сенатское расследование признало: система безопасности в армии полностью устарела, а администрация Эйзенхауэра скрывала от Сената важную информацию. И сам Эйзенхауэр в конце концов согласился – армия «серьёзно ошибалась» в своём отношении к делу Пересса. Увы, всё это уже никак не могло помочь Маккарти.

«Маккарти стремился к неограниченной власти». Как и положено амбициозному американцу, Маккарти стремился к успеху. Но точно не к чинам и должностям. Он и сам понимал – агрессивному одиночке в политике не преуспеть. Поэтому сосредоточился на том, что у него хорошо получалось. На борьбе с врагами Америки и завоеванию популярности у простых американцев. Бескомпромиссную сущность сенатора иллюстрирует и многозначительный эпизод из 1954 года. На тот момент схватка с армией и правительством уже сильно уменьшила его популярность. В июле 1954 сенатор-республиканец Ралф Фландерс начал свой поход против Маккарти, обвиняя того в неуважении к Сенату и требуя прекращения его деятельности.

Среди защитников Маккарти особенно активен был сенатор Барри Голдуотер. Такой же независимый одиночка, как и Маккарти, Голдуотер станет ярчайшей фигурой в Республиканской партии и столпом консерватизма в 1960-е. Пока же он изо всех сил пытался спасти своего единомышленника. Например, предложил ему подписать уже написанное письмо с извинениями. Маккарти мог согласиться. Такое покаяние продлило бы его политическую карьеру, но уничтожило бы образ бескомпромиссного бойца. Реакция сенатора была ожидаемой – он отказался. Более того, сорвался на Голдуотера, обвиняя того в предательстве.

К чести Голдуотера будет сказано, он не стал обижаться на эмоциональный всплеск сенатора, понимая состояние Маккарти. Голдуотер только удвоил усилия по защите единомышленника. Он атаковал республиканцев за нежелание помочь Маккарти и заявлял: «Что будет с борьбой Америки против коммунизма, если усилия самого активного бойца пойдут прахом?» Голдуотер подчёркивал свободолюбивую сущность сенатора, его готовность атаковать политический истеблишмент и чиновников, которые «принимали решения, ослаблявшие Америку и укреплявшие могущество Москвы». Он же потом точно опишет источники страшных сказок о Маккарти: «История с Маккарти – пример того, как на сознание американцев влияют пресса, левые сочинения и декларации колумнистов, которые ненавидят Маккарти, а заодно всех республиканцев и консервативных демократов». Но старания Голдуотера были напрасны. В декабре 1954 Сенат принял решение против Маккарти.

Сенатор продолжал работу, но от активных действий был отстранён. Пресса потом опорочила и его последние годы, рисуя образ спивающегося неудачника. Между прочим, Эванс приводит свидетельства близких к Маккарти людей, которые полностью опровергают образ хронического алкоголика. Но в любом случае вне поля боя вечный боец Маккарти не мог существовать. В 1957 году этого возмутителя спокойствия не стало.

«Время доказало неправоту Маккарти». Даже в этой небольшой статье приведено достаточно фактов в пользу Маккарти. Но ещё более весомым доводом стало рассекречивание в 1990-е архивов спецслужб. Прежде всего документы проекта «Венона». Собранные американской контрразведкой материалы сообщили общественности много интересного. В них подтвердилась шпионская деятельность многих из объектов внимания Маккарти (Мэри Джейн Кини, Седрик Белфрейдж) и стало очевидно: сенатору позволили копнуть не так глубоко, как следовало. И его реплика о «заговоре огромного масштаба» была не образным выражением, но разумной оценкой реальной ситуации.

Однако никто не торопится извиняться перед Маккарти. И термин «маккартизм» по-прежнему служит не знаком одобрением для последовательных борцов с враждебной демократии тоталитарной идеологии, но негативным штампом наподобие «расизм» или «сексизм». Штампом, который мы повторяем, не задумываясь. Ведомые леволиберальной политикой СМИ/индустрия развлечений/академия превратили Маккарти в опереточного злодея и провели показательную медиа-казнь сенатора. В назидание всем, кто рискнёт пойти против леволиберального истеблишмента и любезной этому истеблишменту идеологии.

К счастью, полностью уничтожить наследие Маккарти и очернить его имя всё же не удалось. Маккарти оказал безусловное влияние на формировавшееся как раз в 1940-50-е консервативное движение. К идеям малого правительства, индивидуальной свободы и рыночной экономики он добавил антикоммунизм и активное противодействие врагам западного мира. Не будем забывать, что такие ключевые для развития правого движения фигуры, как Уильям Ф. Бакли-мл. и Барри Голдуотер начинали с активного сотрудничества с Маккарти.

Стоит привести несколько цитат. Сначала журналист Уиллард Эдвардс: «Маккарти готов был атаковать всех и вся – весь истеблишмент – без малейших сомнений... Снова и снова он находил возможности переиграть, перехитрить или опередить врагов, куда могущественнее, чем он. При этом Маккарти никогда не отступал и не звал на помощь». потративший много лет на изучение деятельности Маккарти М. Стентон Эванс: «Маккарти при всех своих недостатках был хорошим и честным человеком. Лучше и честнее той компании политических аферистов, которые в конце концов сгубили его». И, разумеется, ангел-хранитель имени и наследия сенатора Энн Коултер: «Несмотря на созданный левыми миф, имевший целью отвлечь внимание от закономерных обвинений в измене, Маккарти серьёзно заклеймил коммунизм. Пусть и не увидел своей победы. Своей короткой и яростной схваткой Джо Маккарти выиграл для Америки ещё тридцать лет. За это он пожертвовал жизнью, репутацией и именем. Левые уничтожили храбреца, но он успел сказать американцам правду».

В сегодняшнее политкорректное время о человеке вроде Маккарти, который смог бы встать на защиту западного мира, не обращая внимания на политические изыски, приходится только мечтать. Правда, сделанные в апреле 2012 года заявления чернокожего конгрессмена-республиканца о засилии коммунистов в Конгрессе некоторый оптимизм внушают поклонникам ярких личностей в политике типа Маккарти. Может, боевой дух маккартизма ещё заявит о себе?..

Маккартизм ассоциируют с подавлением инакомыслия, наступлением на гражданские права и свободы американцев, ущемлением демократии и, по сути, попыткой установления тоталитарного режима в стране, только что вместе с Советским Союзом одержавшей победу над фашизмом. Словосочетание "охота на ведьм" как нельзя лучше определяет общественную атмосферу в Америке той эпохи. Всплывшее из лексикона первых поселенцев - пуритан в местечке Салем в Новой Англии, которым повсюду мерещились еретики и вероотступники, заслуживающие сожжения на костре, оно стало синонимом понятия "маккартизм".

Как могло случиться, что страна, гордившаяся своими демократическими идеалами с момента принятия в 1787 году самой передовой по тем временам конституции и заслуженно именовавшая себя в период Второй мировой войны "великим арсеналом демократии", чуть было не сошла с рельсов и не пожертвовала своими ценностями?

Впрочем, исторически корпоративная Америка в том виде, в каком она сформировалась в свой "позолоченный век" (определение Марка Твена), то есть на рубеже XIX - XX столетий, отличалась повышенной чувствительностью и подозрительностью к действиям внутренних и внешних сил, будь то противники или конкуренты, и потому недедко преувеличивала свою уязвимость. В наибольшей степени эти не всегда адекватные настроения услились в США в связи с насышением внутреннего рынка и переходом к внешней экспансии - закономерный этап в развитии любого крупного бизнеса. Для американского государства наступила эпоха особенного охранения интересов правящей элиты, эпоха "имперского государства".

Объективно говоря, маккартизм не был первой в истории США попыткой со стороны власти зажать инакомыслящих и вольнодумцев и насадить в стране атмосферу страха и конформизма в интересах состоятельной верхушки. Первой такой попыткой отмечены годы "палмеровского террора", названного так по имени главы Министерства юстиции Александра Митчелла Палмера и введенного в ответ на охвативший Вашингтон "великий красный страх" после победы в России большевистской революции. Под крылом Палмера сформировался и будущий директор ФБР Джон Эдгар Гувер, тогда, в возрасте 24 лет, возглавлявший в Министерстве юстицииотдел общей разведки и громивший левых активистов как раз в ходе "палмеровских рейдов".

Александр Митчелл Палмер -
генеральный прокурор США в 1919 - 1921 гг.:

В дальнейшем реакционер и ярый антикоммунист Гувер неизменно будет играть свою роль за кулисами, а на сцене станут витийствовать деятели типа Маккарти. При этом даже президент США Гарри Трумэн, сам отнюдь не либерал, опасался. что ФБР под руководством Гувера может превратиться в "американское гестапо", а доверенный советник президента Кларк Клиффорд считал, что Гувер "очень близко подошел к тому, чтобы стать американским фашистом".

Джон Эдгар Гувер -
директор ФБР с 1924 по 1972 г.:

Стремление правящей элиты закрутить гайки в стране чаще всего было связано с назверавшими переменами, касалось ли это болезненных внутренних реформ или таких дорогостоящих и опасных внешних предприятий, каким явилась холодная война. Имели свое значение и неудачи вовне, и желание взять реванш за тот или иной проигрыш. Все это нашло отражение во внутренней и внешней политике послевоенных США, рассчитывавших на наступление "Американского века" и нуждавшихся в прочном тыле.

К разгулу маккартизма в США в начале 1950-х годов прошлого века привела цепь больших и малых событий, так или иначе вызванных развернувшейся холодной войной. Не последнюю роль сыграл и субъективный фактор. Едва ли одиозный сенатор Джозеф Маккарти, которого интеллектуалы-либералы за глаза называли "грязным демагогом", получил бы такую власть, если бы был жив предыдущий президент-демократ. Его преемник - Гарри Трумэн - вышел из той же провинциальной ультраконсервативной среды, что и Маккарти, и если несколько и отличался от него, то скорее по стилю, чем по содержанию. Как-никак положение президента обязывало.

Гарри Трумен -
президент США в 1945 - 1953 гг.

Изначально речь шла о переформатировании американского общественного мнения, в целом характеризовавшегося весьма дружелюбным настроем по отношению к СССР после совместной борьбы двух народов с фашизмаом, то есть о смене парадигмы восприятия СССР с "друга" на "врага". Раздражение в Вашингтоне явно нарастало по мере "неуступчивости" Сталина, что грозило срывом послевоенных планов США по установлению мирового лидерства и ущемлению советских интересов.
Два исторических события вызвали особенно болезненную реакцию, породив у элиты США острое желание вытравить из общественного сознания американцев симпатии к СССР и советским людям. Первыи из них явилось испытание в СССР в августе 1949 года атомной бомбы. Это положило конец американской ядерной монополии, с которой в Вашингтоне связывали такие большие надежды на управление миром. А вторым, произошедшим в том же 1949 году, стало поражение в Китае американского ставленника Чан Кайши и победа там коммунистов, вызвавшая шок в США и желание отыскать "предателей и виновных" в этом крупнейшем провале со времен Пёрл-Харбора. Во всяком случае повод для поисков врага был найден. Оставалось лишь выбрать подходящего исполнителя для новой повестки дня.

Еще в 1947 году Трумэн приказал провести проверку всех государственных служащих на предмет выявления среди них лиц, заподозренных в оппозиционных настроениях по отношению к власти, и прежде всего людей левой ориентации. Потилика Трумэна открыла ящик Пандоры. В это время на промежуточных выборах в Конгресс в штате Висконсиннеожиданно всплыла кандидатура малоизвестного человека по имени Джозеф Реймонд Маккарти, который, к удивлению многих, одержал победу над видным либералом - сенатором Робертом Лафоллетом-младшим. Так карьерист и демагог Маккарти оказался в клубе избранных, где терпеливо ждал своего часа, чтобы громко заявить о себе.

Джозеф Маккарти -
сенатор от штата Висконсин в 1947 - 1957 гг.:

И такой момент скоро представился. Американцам было трудно поверить, что "потеря Китая" не связана с чьей-то "злой волей". Гром грянул 9 февраля 1950 года в городке Уилинге в штате Западная Виргиния. Выступая там с речью, сенатор Маккарти заявил, что Госдепартамент - цитадель американской дипломатии - наводнен коммунистами, а его глава Дин Ачесон покрывает их. Называлась и конкретная цифра "подрывных элементов" - 205 человек, причем в этом списке фигурировало и имя предшественника Ачесона, героя войны и автора известного плана по спасению Европы от коммунизма генерала Джорджа Маршалла.

Сенсацию тут же поддержали лидеры республиканской партии Роберт Тафт и Ричард Никсон, готовившиеся после пяти подряд проигранных предвыборных президентских кампаний наконец-то отстранить демократов от власти. А сенатор-республиканец Артур Ванденберг, вечный оппонент на Капитолийском холме покойного Франклина Рузвельта, полагал, что "нужно напугать страну до чертиков". Начало "охоте на ведьм" было положено.

Сам термин "маккартизм" вошел в политический обиход с легкой руки карикатуриста Герберта Блока. Газета "Вашингтон Пост" поместила 29 марта 1950 года карикатуру: дрожащего от ужаса слона, являющегося символом Республиканской партии, активисты подталкивают к пирамиде из ведер с дегтем, которую венчает бочка с красующейся на ней надписью "Маккартизм". Слон обращается к читателям: "Вы думаете, я смогу удержаться здесь?"

Поразительно, как один человек чуть было не повернул курс великой державы в сторону от демократии. Объяснить это можно только тем, что правящая элита готовилась к схватке за мировое лидерство и укрепляла внутренний фронт. Как из рога изобилия посыпались антидемократические законы.
23 сентября 1950 года, несмотря на президентское вето, был принят закон "О внутренней безопасности" (закон Маккарена-Вуда), учреждавший новое управление по контролю за подрывной, или антиамериканской, деятельностью, в задачи которого входило выявление и раскрытие коммунистических организаций с целью последующей расправы над ними и их членами. А 27 июня 1957 года, также несмотря на вето Трумэна, под давлением республиканцев Конгресс США принял закон "Об иммиграции и гражданстве" (закон Маккарена-Уолтера), устанавливающий драконовские ограничения на миграцию.
Финальным аккордом стал акт "О контроле над коммунистами" 1954 года, который фактически объявлял Коммунистическую партию США вне закона, лишал ее членов права выезда из страны, а также устанавливал 14 признаков, по которым определялась принадлежность к этой партии того или иного лица.

Военную истерию тогда еще больше подстегнул вспыхнувший летом 1950 года конфликт в Корее. Американские генералы (прежде всего Дуглас Макартур, за свой воинственный нрав получивший прозвище "Американский Цезарь"; именно он командовал американскими войсками на Дальнем Востоке и даже рассматривался многими как наиболее подходящий кандидат в диктаторы) требовали применить в Корее ядерное оружие. К счастью, в Белом доме хватило ума отправить зарвавшегося генерала в отставку, а заодно и устранить опасного конкурента на приближающихся президентских выборах.

Дуглас Макартур:

С приходом в Белый дом в 1952 году республиканцев во главе с другим пятизвездным генералом - Дуайтом Эйзенхауэром - маккартизм стал чуть ли не официальной идеологией в США. Новый президент хотя и знал цену истеричному сенатору от штата Висконсин, явно остерегался, подобно своему предшественнику, открыто идти на конфликт с Маккарти. По требованию последнего Эйзенхауэру пришлось даже опустить в одном из своих выступлений упоминание о военных заслугах генерала Джорджа Маршалла, которого глава Белого дома чтил как своего наставника и хотел взять под защиту. Но нежелание рисковать президентской репутацией оказалось сильнее. "Я не хочу барахтаться в помойной яме с этим парнем", - сказал о Маккарти Эйзенхауэр, оправдывая свое малодушие.

Удивительное дело, но 50% американцев, согласно опросам службы Гэллапа, поддержали Маккарти и считали его одним из четырех людей, достойных восхищения. Годы промывания мозгов населению средствами массовой пропаганды, включая только что появившееся телевидение, не прошли бесследно. Потребительское общество легко поддавалось манипулированию и столь же легко меняло мировоззренческие ориентиры под влиянием опытных информационных технологов.

Острие маккартизма было направлено не только против "красных", но и против "голубых", коих немало было в среде творческой интеллигенции, особенно в Голливуде. Это звучит нелепо в сегодняшней Америке, но тогда гомосексуализм рассматривался как смертный грех, являлс яповодом для увольнений и заслуживал общественного порицания. В 1953 году заместитель госсекретаря Дональд Лури отчитался перед комиссией Конгресса, что в одном лишь его управлении увольнения гомосексуалистов происходили в среднем в количестве "одного в день".

Орудием расправ с инакомыслящими стали сенатский комитет по правительственным операциям под председательством самогно Маккарти и комитет палаты представителей Конгресса по антиамериканской деятельности, возглавляемый единомышленниками сенатора. Только за первые месяцы гонений из госаппарата было уволено 800 человек, еще 600 ушли с постов добровольно. На скамье подсудимых оказались 140 крупных общественных деятелей: профсоюзных лидеров, руководителей Компартии, представителей культурной и научной элиты.
Волна репрессий захлестнула американские университеты - традиционные очаги свободной мысли. Изгонялись прогрессивные профессора, устраивались костры из "подрывной" литературы, как еще совсем недавно в нацистской Германии. Из публичных библиотек по всей стране было изъято в общей сложности 30 тысяч книг. когда-то бежавший в США от нацистов драматург Бертольд Брехт на этот раз был вынужден искать убежища в Восточной Германии.

Джин был выпущен из бутылки. В стране разразился серьезный конституционный кризис, под угрозой оказались основы демократической системы. Распоясавшийся сенатор Маккарти начал поиск изменников в Верховном суде и Министерстве юстиции. Он даже предпринял попытку ограничить полномочия исполнительной власти, предложив Сенату рассмотреть конституционную поправку, лишающую президента целого ряда полномочий при заключении международных договоров. Замаячила перспектива полицейского государства.
На этом фоне на высших этажах американской властной пирамиды стало расти понимание, что антикоммунистическая истерия зашла слишком далеко. Терпение окончательно лопнуло, когда в Конгрессе начались допросы генералов, в том числе ветеранов войны, на устроенных Маккарти слушаниях против армии США.
В июне 1954 года армейский юрист Джозеф Уэлш, набравшись смелости, первым публично обвинил сенатора, перед которым все трепетали, в жестокости, безразсудстве и отсутствии достоинства. Свою лепту в разоблачение Маккарти внес и такой медийный ресурс, как телевидение. Впервые в прямом эфире (по слухам, по подсказке самого президента Эйзенхауэра) стране решили показать ход слушаний в Конгрессе с допросами подозреваемых в антиамериканской деятельности. То, что люди увидели на экранах, напоминало испанскую инквизицию и потому произвело в США эффект разорвавшейся бомбы.

Начался стремительный закат Маккарти, освобождение страны от влияния и популярности сенатора и его сподвижников. В конце концов, свою роль он выполнил: усмирил оппозицию, помог взвинтить военный бюждет. Но при этом стал слишком одиозен. В том же 1954 году Сенат предъявил Маккарти обвинение, состоящее из 44 пунктов, в злоупотреблении законодательной властью, и по двум из них он был признан виновным. Правда, критики сенатора больше напирали на нарушение им этических норм, нежели на правовые и политические аспекты его деятельности.
Тем не менее многие продолжали считать Маккарти рыцарем борьбы с коммунизмом, просто несколько преступившем грань дозволенного. Чтобы положить конец сомнениям, Верховный суд в 1957 году специальным постановлением подтвердил конституционные права свидетелей при расследованиях в Конгрессе, требующие соблюдения этических норм. Общественность успокоилась: казалось. справедливость восторжествовала. О загубленных карьерах и сломанных судьбах жертв маккартизма предпочитали не говорить, а вскоре и вовсе забыли.
А сенатору - воину холодной войны ненадолго было суждено пережить закат его политической карьеры. Пристрастие к спиртному, которое в те годы было доброй нормой в американском Конгрессе, привело Маккарти к ранней смерти. В 1957 году в возрасте 48 лет он скончался от гепатита.

9 февраля 1950 г. никому не известный до того сенатор от штата Висконсин Джозеф Маккарти, потрясая листом бумаги, заявил на митинге в г. Уилинге (Западная Виргиния): «Я держу в руках список 205 лиц, которые известны государственному секретарю как члены коммунисти- ческой партии и которые, однако, продолжают работать и формулиро- вать политику госдепартамента» 185 . С аналогичными заявлениями он выступил и в других городах страны. Правая печать и другие средства массовой информации подхватили эти обвинения. Имя сенатора вскоре стало знаменем политической реакции и олицетворением самого позорно- го и мрачного периода в истории США, а понятие «маккартизм» прочно вошло в политическую лексику для обозначения усиливающегося кризи- са буржуазной демократии в США, методов насильственного подавления рабочего и демократического движения.

Маккартистская истерия была логическим завершением поворота вправо, который осуществили правящие круги США в первые послевоен- ные годы. Действие факторов, определивших этот сдвиг в период мак- картизма, еще более усилилось. Процесс революционной ломки старых порядков в ряде стран Европы и Азии, начавшийся сразу после разгро- ма фашизма, приобрел необратимый характер. Укрепление оборонно-эко- номического потенциала СССР, образование и успешное развитие миро- вой системы социализма, рост международного рабочего и коммунисти- ческого движения, распад колониальной системы ослабили капитализм, сузили сферу его влияния.

Резко негативное отношение правящего класса США к коренным изменениям в соотношении сил на мировой арене в пользу мира, демо- кратии и социализма явилось исходным и важнейшим фактором форми- рования климата маккартизма. В орбиту своего влияния маккартизм втянул и значительную часть либеральных кругов.

Из внутренних факторов, стимулировавших маккартизм, важнейшую роль по-прежнему играло «новое богатство». Влияние этого фактора в 50-х годах еще более усилилось: рост крупных состояний привел к обра- зованию новых центров финансово-экономической мощи на Юге и Запа- де страны 186 . Появление новых региональных группировок монополи- стического и немонополистического капитала обострило противоречия внутри господствующего класса. В США в силу особенностей экономиче- ского развития страны, характеризующихся сравнительно более поздней индустриализацией Юга и Запада, союз крупного капитала и государст- ва складывался изначально как блок финансово-промышленных кругов северо-восточных штатов, олицетворяемый Уолл-стрит и правительством. Молодые региональные группировки крупного капитала оказались за пре- делами сложившейся структуры государственно-монополистического ме-

184 Mills W. The Causes of World War Three. N. Y., 1958, p. 5-6.

Chicago, 1958, p. 68.

186 Цаголов Г. Н. Миллиарды из провинции. М., 1968, с. 3.

ханизма власти и составили серьезную оппозицию Уолл-стрит. Начиная с 50-х годов противоречия между старыми и новыми группами монопо- лий приняли ярко выраженный политический характер 187 .

Старые, «аристократические» группы монополий в 30-40-е годы вели ожесточенную борьбу против рабочего движения, социально-экономиче- ской политики Рузвельта, а несколько позднее - и «справедливого кур- са» Трумэна. Одпако уже в годы войны некоторые представители старых монополий, получившие благодаря правительственным заказам огромные прибыли, стали менять отношение к государственному регулированию экономики и реформам в социальной области.

В послевоенные годы в условиях начавшейся научно-технической ре- волюции, с одной стороны, и усиления экономического, политического и идеологического соревнования с мировой социалистической системой - с другой, вопрос о целесообразности вмешательства правительства в эко- номическую и социальную сферы для многих монополий приобрел еще большее значение. В 50-е годы наиболее влиятельные монополистические круги - прежде всего это относится к старой северо-восточной группи- ровке - по-прежнему оставались на позициях антикоммунизма, но, при- спосабливаясь к обстановке, признали за рабочим классом и его органи- зациями какой-то минимум социально-экономических и политических прав и поэтому перестали быть активной силой в движении, которое ас- социировалось с правыми и ультраправыми. В результате в начале 50-х годов постепенно утрачивают свое былое значение и свертывают дея- тельность такие крайне правые организации, как Комитет за конститу- ционное правление и Национальный экономический совет, содержавшие- ся на деньги финансово-промышленных кругов Северо-Востока.

Иную позицию заняли соперничавшие с Уолл-стрит молодые регио- нальные группировки капитала. Их развитие в основном было обуслов- лено индустриализацией Юга и Юго-Запада, особенно в военные и послевоенные годы. В силу объективных обстоятельств для «нового богатства» в целом характерна была та же индивидуалистическая идеология свободного предпринимательства, присущая капитализму в Целом на ранних ступенях его развития. Именно поэтому, бросая вы- зов влиянию Уолл-стрит, новые финансово-экономические группы вы- ступили под крайне консервативными лозунгами. Для них «справедли- вый курс» Трумэна был примерно тем же, чем «новый курс» Рузвельта Для Американской лиги свободы и ее многочисленных сторонников в мире бизнеса.

В отличие от старых групп монополий новые богачи Юга и Запада обосновались в регионах с неразвитым профдвижением или там, где ра- бочие организации вообще отсутствовали. И если первые из них до определенной степени примирились с существованием профсоюзов, то для новых богачей такое признание в большинстве случаев было неприемле- мым. Не обладая опытом политического маневрирования и не желая при- бегать к нему, представители «нового богатства» сплошь и рядом были склонны использовать против рабочих тактику грубого давления и реп- рессий. Такой же линии поведения они требовали и от федерального пра- вительства. Разумеется, и среди представителей старых промышленных и финансовых групп было немало тех, кто от начала до конца неизмен-

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

но боролся с реформистскими тенденциями и не изменил этим убеждени­ям в послевоенные годы. Однако становой хребет антилиберальной оппо­зиции составляли сильные, напористые и неразборчивые в средствах группы, объединявшие вновь возникшие и быстро развивавшиеся группи­ровки финансово-промышленного капитала.

Таким образом, мощный всплеск антикоммунизма, порожденный уг­лублением общего кризиса капитализма после второй мировой войны, совпал в США со все более усиливавшимся в течение последних десяти­летий подъемом антиреформистских настроений в господствующем клас­се. Слияние этих двух потоков реакции - антикоммунизма и антирефор­мизма - и породило то зловещее явление, которое в начале 50-х годов получило название «маккартизм».

Для периода маккартизма было характерным дальнейшее наступле­ние на социальные и экономические права трудящихся и фактический отказ от демократических положений конституции и Билля о правах, наиболее четко проявившиеся в деятельности многочисленных расследо­вательских комиссий и антиконституционном законодательстве конгрес­са, шпиономании, разнузданной кампании против левых и прогрессив­ных сил, профсоюзов, видных деятелей культуры, пропаганде шовинизма и расизма, апелляции к предубеждениям, страхам, невежеству.

Маккартизм был неотделим от политического климата, созданного внутри страны с конца войны влиятельными организациями крупного бизнеса, правительством, конгрессом, обеими буржуазными партиями. То, что называется «маккартизмом», писал американский историк и дипломат Дж. Кеннан, имело место до Маккарти и продолжалось после него 188 . Однако обязанный своим появлением на политической аван­сцене антикоммунизму, ставшему знаменем официального Вашингтона, маккартизм шел значительно дальше, отождествляя даже умеренный буржуазный либерализм с «подрывной» деятельностью левых сил.

В год, когда Маккарти выступил с сенсационными «разоблачениями», влиятельные организации американского бизнеса активизировали атаки на рабочее движение и либерализм. «В нашем мышлении, в нашем за­конодательстве и в пашей политике проявляется четко выраженное спол­зание к целям, которые ставят перед собой социалисты»,- говорилось в брошюре Торговой палаты США, опубликованной в 1950 г. Палата усматривала социализм в правительственном контроле над ценами, в ре­гулирующих мероприятиях государства, в прогрессивном подоходном налоге и налоге на наследство, в законах о минимуме заработной платы, контроле над рентой, в государственном жилищном строительстве и со­циальном страховании 189 .

В другой брошюре Торговая палата с гордостью назвала себя «пио­нером» в предупреждении нации об «угрозе коммунизма». В брошюре с удовлетворением отмечалось, что с 1946 г., когда Торговая палата начала антикоммунистическую кампанию, много было сделано по борьбе с ком­мунистическим «проникновением» в различные сферы американской жиз­ни и предлагалось шире распространить эту практику 19 °.

188 Кеппап G. F. Memoirs: Vol. I, 2. Boston; London, 1967, 1972, vol. 2, p. 190.

189 Socialism in America: A Study by the Committee on Economic Policy, Chamber of Commerce of the USA. Wash., 1950, Introd., p, 7, 16-18.

190 Communism: Where do We Stand Today. A Report of the Committee on Communism. Chamber of Commerce of the United States. Wash., 1952, Introd., p. 20, 25, 41.

Следуя рекомендациям Торговой палаты, юридическая комиссия се­ната во главе с П. Маккарэном и ее подкомиссия по вопросам внутрен-ней безопасности в 1950-1952 гг. провели ряд громких политических расследований о «проникновении» коммунизма в молодежные организа­ции, органы массовой информации и образования, крупные профсоюзы. Не менее активно действовала и комиссия по расследованию антиамери­канской деятельности (КРАД), сосредоточившая в эти годы внимание на деятельности коммунистов в профсоюзах, расследовании «подрывных» элементов в фермерских организациях, среди ветеранов войны, в кино­промышленности и органах образования 191 .

Атака администрации Трумэна на движение сторонников мира резко подтолкнула развитие маккартизма. Правительство, комиссии конгресса и судебные органы начали травлю руководителей «Конференции работ­ников науки и культуры за мир», «Национальной конференции рабочих за мир» и других демократических организаций. Движение за мир КРАД рассматривала как «психологическую войну» коммунистов, как «органи- ческую и стратегическую часть коммунистической программы завоевания мира» 192 .

24 августа 1950 г. министерство юстиции США объявило «подрывной организацией» Лигу рабочей молодежи, возникшую в мае 1949 г. в Чи­каго. Эта акция была предпринята после того, как лига начала сбор подписей под Стокгольмским воззванием Постоянного комитета сторонни- . ков мира в пользу запрещения атомного оружия. Цели, провозглашен­ные Постоянным комитетом,- прекращение гонки вооружений, военных интервенций, ликвидация угрозы атомной войны, и др.- с точки зрения. правительства и конгресса США заслуживали самого сурового осужде-ния и пресечения. В 1951 г. сенатская подкомиссия по вопросам внут- ренней безопасности расследовала деятельность Института стран бассей- на Тихого океана. Подкомиссия объявила деятельность института «загово- ром», руководимым из Москвы 193 . То обстоятельство, что подавляющая часть средств института поступала от фондов Рокфеллера и Карнеги, нисколько не смущало расследователей конгресса. Эта же подкомиссия в 1952 г. начала чистку среди американских граждан - сотрудников ООН 194

Маккартистской по своему характеру была деятельность конгресса в первой половине 50-х годов. Законодатели стремились ликвидировать Коммунистическую партию, подавить демократическое движение, ужесто­чить правительственный контроль над профсоюзами, фактически отменить провозглашенные американской конституцией политические права, изо­лировать страну от прогрессивных веяний извне. Разработка антидемо­кратических законов правящими кругами США стала излюбленным приемом «исправления» конституции, когда те или иные ее статьи пе­реставали отвечать требованиям монополистического капитала. Та­кая практика создавала параллельно действовавшую правовую систему,

191Congressional Investigations of Communism and Subversive Activities. Summary- Index, 1918-1956. Wash., 1956, p. Ill-V, 181.

192 Report on the Communist «Peace» Offencive... Prepared and Released by the Com­mittee on Un-American Activities. Wash., 1951, p. 1, 2, 34, 42, 47-48, 81.

193 Truth and Fancy about the Institute of Pacific Relations. N. Y., 1953, p. 14.

194 Brown R. S., Jr. Loyalty and Security: Employment Tests in the United States. New-Haven, 1958, с 366; Nation, 1952, Dec. 6, p. 517.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949-1954)

предоставлявшую простор для репрессивных акций против неугодных лиц и организаций.

В 1950 г. конгресс подавляющим большинством принял закон Мак-карэна-Вуда о внутренней безопасности. В отличие от закона Смита 1940 г. он был направлен исключительно против коммунистов и прогрес­сивных организаций, само существование которых рассматривалось те­перь конгрессом как «явная и непосредственная угроза безопасности США» 195 . Компартия США была отнесена к «организациям коммуни­стического действия» 196 . Все другие группы, цели которых в чем-то совпадали с требованиями Компартии, характеризовались как «организа­ции коммунистического фронта» 197 . Такое определение позволило ми­нистерству юстиции и комиссиям конгресса объявить незаконной дея­тельность сотен общественных организаций и групп, выступавших за мир, против фашизма, за социальные реформы, против гонки вооружений, за улучшение системы государственного образования, против дискриминации и за гражданские права. Все они, как и Компартия, должны были за­регистрироваться в качестве агентов иностранной державы. Отказ от регистрации карался штрафом до 10 тыс. долл. и тюремным заключени­ем до пяти лет за каждый просроченный день регистрации.

В соответствии с новым законом учреждалось Управление по контро­лю за подрывной деятельностью, занимавшееся всей практической рабо­той по претворению в жизнь основных его положений. Оно располагало значительными средствами, выделяемыми из федерального бюджета, и со­держало большой штат расследователей и «экспертов по коммунизму». Под сенью этого учреждения пышным цветом расцвел институт осведо­мителей, работавших на ФБР и рекрутируемых из разного рода профес­сиональных доносчиков и провокаторов. Помимо этого, закон по предло­жению сенаторов Килгора, Хэмфри и других либералов наделял прези­дента правом вводить чрезвычайное положение и в связи с этим приоста­навливать действие конституции и Билля о правах.

В соответствии с законом Маккарэна-Вуда правительство создало шесть концентрационных лагерей, а ФБР подготовило списки почти 12 тыс. коммунистов и 17,8 тыс. других «подозрительных» лиц, которые в случае возникновения чрезвычайных обстоятельств подлежали заклю­чению в эти лагеря 198 . Закон рассматривал преступлением замещение членами организаций «коммунистического действия» и «фронта» каких-либо должностей в государственном аппарате, работу на предприятиях военного значения. Компартия и организации «коммунистического фрон­та» должны были периодически представлять министерству юстиции для проверки финансовые документы, а все материалы пересылать по почте только под своим грифом. То же самое относилось к радио- и телепере­дачам 199 .

Деятельность маккартистских законодателей находила полную под-

195 Chafee Z., Jr. The Blessings of Liberty. Philadelphia; New York, 1956. p. 117-118.

196 Подробнее см.: Каленский В. Г. Билль о правах в конституционной истории США: Историко-критическое исследование. М., 1983, с. 155-162.

197 Congressional Record, vol. 96. pt 18, p. A7125.

198 Halperin M. N. a. o. The Lawless State. The Grimes of the US Intelligence Agencies. S. 1, 1978, p.lll; Goldstein R. J. Political Repression in Modern America. 1870 to the Present. Cambridge (Mass.), 1978, p. 324.

199 Congressional Record, vol. 96. pt 18, p. A7125.

держку правых организации. В октябре 1950 г. «Американский легион» принял две резолюции, требовавшие расправы с коммунистами как «из­менниками» и введения смертной казни для лиц, обвиненных в шпиона­же, саботаже и подрывной деятельности как в мирное, так и в военное время 20О. Эти и подобные призывы подхлестывали антикоммунистиче­скую истерию.

В ноябре 1950 г. министерство юстиции возбудило дело о регистрации Компартии, а Управление по контролю за подрывной деятельностью на­чало в связи с этим соответствующее расследование, длившееся больше года. 20 апреля 1953 г. оно признало Компартию «организацией комму­нистического действия» и потребовало от нее зарегистрироваться в ми­нистерстве юстиции 201 .

Началась драматическая, растянувшаяся почти на полтора десятка лет мужественная борьба американских коммунистов за легальное су­ществование, в ходе которой Компартия разоблачила официальную вер­сию о коммунистическом движении как заговорщической деятельности и показала антидемократические и антиконституционные цели зачинщиков этой позорной травли. Правительство и его главный политический поли­цейский Дж. Эдгар Гувер, шеф ФБР, говорится в документальной исто­рии Компартии США, старались максимально ослабить активность пар­тии и заставить ее заниматься лишь своей собственной юридической защитой. Но их заговор провалился. Партия успешно защищалась и про­должала вести самую разнообразную работу 202 .

Преследования по закону Маккарэна-Вуда были распространены и на возглавляемый видным прогрессивным деятелем У. Дюбуа «Инфор­мационный центр борьбы за мир», занимавшийся сбором подписей под Стокгольмским воззванием. В феврале 1951 г. Большое жюри Нью-Йор­ка потребовало от руководства центра зарегистрироваться в министерст­ве юстиции. Репрессии против центра в конце концов привели к его роспуску. Преследованиям на основе этого закона в 1951-1955 гг. под­верглись 14 организаций так называемого «коммунистического фронта», в том числе Школа социальных наук им. Джефферсона, Лига рабочей молодежи, Совет американо-советской дружбы. Ветераны бригады Лин­кольна, Американский комитет защиты лиц, родившихся за границей, и другие демократические организации. Одновременно готовились мате­риалы для использования закона Маккарэна-Вуда еще против 25 демо­кратических организаций и групп.

Маккартизм привел к ужесточению иммиграционной политики прави­тельства США. После второй мировой войны конгресс и правительство США, учитывая прошлый опыт борьбы с «иностранным радикализмом», разработали систему дискриминационных квот, запрещавших въезд в США пз стран, политические порядки в которых почему-либо пе нрави­лись американским властям. Закон Маккарэна-Вуда запрещал въезд в страну иностранцам, которые были или являются членами коммунисти­ческих партий, и другим лицам, представляющим, как указывалось в за­коне, «угрозу» безопасности США. Все коммунисты, ненатурализован-ные в США, но уже проживавшие в стране, подлежали высылке. Закон

200 New Republic, 1950, Oct. 23, p. 9. 201 Congressional Record, vol. 100, N 180, p. A6901. 202 Вехи боевой истории, с. 201.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949-1954)

предусматривал также депортацию любого ненатурализованного лица, которое защищает и распространяет экономические и политические кон­цепции, несовместимые с официально принятыми в стране и пред­ставлявшие «тоталитарную» пропаганду. Аналогичные наказания налага­лись и за связь с лицами и организациями, занимавшимися распрост­ранением печатных материалов подобного рода.

Конгресс уполномочил министерство юстиции держать под надзором или даже под стражей ненатурализованных граждан, подлежащих депор­тации. Если лица, прошедшие натурализацию после 1 января 1951 г., в течение первых пяти лет вступали в Компартию или какую-либо орга­низацию «коммунистического фронта», в соответствии с новым законом они могли быть лишены гражданства и высланы из страны 203 .

Правительство Трумэна с самого начала высказывало несогласие со статьями закона, касавшимися ненатурализованных граждан США. Его беспокоило, что закон будет препятствовать въезду в США лиц из франкистской Испании, которая именно и являлась страной с «тотали­тарным режимом». Оно также опасалось, что закон лишит правительство права предоставлять политическое убежище разного рода контрреволю­ционным элементам из социалистических стран.

В практическом применении закона это обстоятельство было учтено, и в отношении к представителям фашистских и фалаигистских органи­заций министерство юстиции и госдепартамент стали руководствоваться принципом «поминального» или «недобровольного членства», под кото-. рым подразумевалась принадлежность к молодежным фашистским орга­низациям до 16 лет, а также членство как средство получения работы, продовольственных талонов и пр. Считалось извинительным также вступ­ление в прошлом в нацистскую или фашистскую организацию в армии.

Принятый конгрессом в 1952 г. закон Маккарэна-Уолтера об имми­грации и натурализации распространял положения о депортации на тех граждан, которые обвинялись в неуважении к конгрессу за отказ на основе V поправки к конституции отвечать на вопросы членов конгресса. Закон 1952 г. модифицировал также положения акта Маккарэна - Буда 1950 г. об иммиграции. В частности, гражданство могли теперь получить лица, которые порвали связп с компартиями и в течение последних пяти лет активно выступали против идей коммунизма. Новое законодательство об иммиграции, таким образом, широко раскрывало двери перед нацист­скими преступниками и вместе с тем стало средством запугивания ради­кальных и демократически настроенных слоев населения и обществен­ных организаций внутри страны, выступавших против маккартизма и реакционных мероприятий правительства в области внутренней и внеш­ней политики. В апреле 1953 г. правительство объявило, что 12 тыс. не­натурализованных и 10 тыс. натурализованных граждан США находятся под угрозой высылки из страны 204 .

Иммиграционная политика 50-х годов воздвигла почти непреодолимые препятствия выезду коммунистов и представителей демократической об­щественности за пределы страны. В выезде из США было отказано не­гритянскому прогрессивному общественному деятелю и певцу П. Робсо­ну, видному ученому-химику Р. Спитцеру, профессору Колумбийского

203 Congressional Record, vol. 96, pt 18, p. A7125.

204 Ibid., vol. 100, p. A161.

университета К. Ламонту, профессору Калифорнийского технологическо­го института и президенту Американского общества химиков Л. Полингу и многим другим. В свою очередь, по данным Федерации американских ученых, в 1952 г. свыше 200 иностранных ученых не могли приехать в CША из-за трудностей получения въездных виз 205 . Во въезде в страну было отказано перуанской певице Имме Сумак, всемирно известному ху­дожнику П. Пикассо, дирижеру Венской государственной оперы Д. Крип-су и другим выдающимся деятелям культуры и искусства ряда стран. Жертвой этой политики стал и Чарли Чаплин, английский подданный, проживавший в США. В октябре 1952 г. он выехал за границу, и ми­нистерство юстиции не позволило ему вернуться в страну.

Маккартизм, развитие которого совпало с началом войны в Корее, оказал значительное влияние на распространение милитаристских на­строений в стране. Маккартисты навязывали правительству вариант по­бедоносного окончания непопулярной войны. Они требовали расширения очага войны, распространения бомбардировок на территорию КНР, мор­ской блокады ее побережья. Генерал Д. Кении, руководивший военно-воздушными операциями США во время второй мировой войны на Тихом океане, призывал пересечь р. Ялуцзян и бомбить военные базы КНР в Маньчжурии" 06 . Сенатор Тафт высказался в пользу блокады КНР 7-м флотом США 207 . В феврале 1951 г. конгрессмен Дж. Мартин требовал силами Чан Кайши открыть второй фронт против КНР, с тем чтобы об­легчить положение американских войск в Корее 208 . Командующий аме­риканской армией на Дальнем Востоке генерал Макартур полностью раз­делял точку зрения правых и заверял правительство, что, если оно будет действовать без колебаний, война закончится победой США.

Объединенный комитет начальников штабов и многие военные весьма скептически относились к планам Макартура. Соглашаясь с ними, пра­вительство Трумэна считало, что реализация предложений генерала могла втянуть США в большую войну без каких-либо шансов на победу п ослабить стратегические позиции американского империализма в дру­гих регионах мира, и особенно в Западной Европе. Предложения Макар­тура. к негодованию маккартистов, были отклонены, а сам генерал за не­соблюдение субординации был освобожден от занимаемого поста главно­командующего вооруженными силами США на Дальнем Востоке.

В 1950-1951 гг. маккартистские репрессии обрушились на самые раз­личные слои американского населения. Серьезный удар был нанесен и по престижу правящей демократической администрации. Все попытки Тру­мэна и его сторонников перехватить инициативу в борьбе с «красной опасностью» не дали демократам никакого политического выигрыша. Маккартизм «работал» на республиканцев, у которых впервые за послед­ние 20 лет появилась реальная возможность одержать победу на пред­стоящих президентских выборах.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949-1954)

5. РАБОЧЕЕ И ПРОФСОЮЗНОЕ ДВИЖЕНИЕ В НОВЫХ УСЛОВИЯХ

В конце 40-х - начале 50-х годов рабочее движение в США испыты­вало серьезные трудности, связанные с усилением реакционных тенден­ций в общественной жизни страны. Американские коммунисты прямо указывали тогда на изменения условий классовой борьбы в неблагопри­ятную для рабочих сторону. Против профсоюзов в период агрессии в Корее использовались дубинка «чрезвычайного положения», подрывные положения закона Тафта-Хартли, судебные предписания, запугивания со стороны ФБР и других государственных органов, раскол, саботаж и в ряде случаев - штрейкбрехерство консервативных лидеров профсоюзов 2О9 . В конце 1952 г. министр труда М. Тобин выделяет три главных «до­стижения» администрации Трумэна в социальной области: принятие за­кона о занятости в 1946 г.; увеличение минимума заработной платы до 75 ц. в час в 1949 г. и расширение системы социального страхования в 1950 и 1952 гг. 210 Вряд ли можно считать эти меры значительными, осо­бенно в сравнении с преобразованиями «нового курса». По существу, это вынужден был признать и сам министр труда, который констатировал: «Еще многие не имеют удовлетворительного жилья. Соответствующее современным требованиям медицинское обслуживание еще не достижимо для миллионов граждан. Идея равного и справедливого отношения ко всем трудящимся при найме на работу, которой мы себя посвятили, еще не осуществлена полностью. Многие с трудом завоеванные права трудя­щихся находятся под угрозой в результате принятия закона Тафта-Хартли. Программа страхования по безработице нуждается в расшире­нии, увеличении пособий и продолжительности их выплат. Система соци­ального страхования еще не распространяется на всех работающих» 211 . Если учесть, что подобное признание было сделано официальным ли­цом, стремившимся представить дела демократической администрации не в самом худшем свете, то станет понятным действительный характер проблем, стоявших перед рабочим движением США в этот период. Кроме того, раскол Конгресса производственных профсоюзов и исключе­ние из него 11 прогрессивных организаций нанесли сильный удар по всему рабочему движению в США. Эти события привели к резкому сни­жению общественного веса профсоюзного движения, что выразилось в уменьшении популярности профсоюзов, ослаблении их возможностей ве­сти кампании рекрутирования новых членов по типу 30-х годов. В АФТ и КПП вновь возобладали консервативные настроения ухода «из поли­тики», что было шагом назад по сравнению с деятельностью профсоюзов в период «нового курса» Рузвельта.

Антикоммунизм многих профсоюзных лидеров помешал профсоюзам организовать действенное сопротивление наступлению консерваторов и правых. Их критика правой опасности носила непоследовательный и по­верхностный характер. Между тем деятельность многочисленных правых организаций в лице всевозможных фондов и ассоциаций наносила рабо-

210 Tobin M. Report. What the Department of Labor Has Done for Working People.-Eisenhower Library, J. P. Mitchell Papers, Box WN-1, p. 2.

211 Ibid., p. 5.

чему движению огромный политический и экономический ущерб. Они развернули мощную и хорошо скоординированную антипрофсоюзную кампанию. Широко используя средства массовой информации, правые ак­тивно пропагандировали свои взгляды. Только один «Фонд экономиче­ского образования» за четыре года существования распространил около 4 млн. копий различных материалов, которые были опубликованы по меньшей мере 389 газетами и журналами 212 . В публикациях содержа­лись призывы ограничить права профсоюзов, сократить государственные расходы на социальные нужды, упразднить систему социального страхо­вания и законодательство в защиту гражданских прав, отказаться от участия США в ООН и т. д. и т. п.

Еще большую угрозу для рабочего и профсоюзного движения США в эти годы представлял маккартизм. Профсоюзы в целом оказались пло­хо подготовленными к его натиску, к тому же первая реакция двух крупнейших профсоюзных объединений - КПП и АФТ на это явление в политической жизни была неодинаковой. В дальнейшем различия сгла­дились, но не исчезли совсем.

КПП осудил маккартизм с момента его возникновения. Уже в марте-апреле 1950 г. Комитет политических действий этой организации начал распространять многочисленные материалы с критикой Маккарти. Боль­шую пропагандистскую деятельность проводили печатные органы КПП. На страницах еженедельника «СИО ньюс» регулярно появлялись статьи, разоблачавшие лживый характер «патриотического» похода Маккарти и маккартистов 213 . В целом же для позиции руководства КПП в отноше­нии маккартизма было характерно отождествление деятельности сенатора Маккарти с деятельностью группы реакционно настроенных сенаторов и членов палаты представителей, куда входили Тафт, Хартли и др. Это означало, что КПП выступал главным образом против антипрофсоюзной платформы сенатора из Висконсина 214 . Однако при всей политической ограниченности антимаккартистской кампании, которую вели профсоюзы КПП, они делали большую и важную работу, способствуя активизации борьбы трудящихся за их насущные права, против наступления пра­вых сил.

Роль АФТ по сравнению с КПП в борьбе против маккартизма выгля­дит скромнее. АФТ в этот период представляла собой консервативную профсоюзную организацию. Во главе АФТ стояли лидеры, политическим кредо которых был антикоммунизм. Вот почему все основные печатные органы АФТ на первых порах хранили молчание в вопросе о маккартиз-ме, боясь вызвать раскол федерации. Закулисная борьба между сторон­никами консервативной и умеренной линий в АФТ завершилась к концу

г. победой последних. Сторонникам умеренной линии удалось на­ стоять на поддержке демократической партии на президентских выборах

г. Это предопределило отношение АФТ к деятельности Маккарти. Первое официальное осуждение маккартизма имело место на съезде АФТ в 1953 г. (хотя имя сенатора названо не было). И только на съез-

212 State Historical Society of Wisconsin, Textile Workers Union of America Papers, William Pollock File, Memorandum to Union Political Action Workers from J. Ebelman, p. 5.

214 Oshinsky D. Senator Joseph MacCarthy and the American Labor Movement: Ph. D. Brandeis University, 1971, p. 18.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949-1954)

де АФТ в 1954 г. коалиции умеренных и прогрессистов удалось добиться полного и решительного осуждения деятельности Маккарти. Однако руко­водство и АФТ, и КПП, вместо того чтобы сплотиться и организовать решительный отпор проискам монополистических кругов, отказалось от сотрудничества с левым крылом рабочего движения, ограничившись лишь формальным, чисто риторическим осуждением реакции.

Рабочее движение перешло к обороне, следствием чего явилось сокра­щение членов профсоюзов среди всех занятых вне сельского хозяйства с 35% в 1945 г. до 31,5% в 1950 г. 215 В этой связи даже министр труда М. Тобин, к тому времени вышедший в отставку, высказал прямое бес­покойство за будущее профсоюзов США. Выступая на 14-м съезде КПП, он сказал: «За пять лет с момента принятия закона Тафта-Хартли профсоюзное движение не сумело обеспечить сколько-нибудь значитель­ного прироста членства», а тот небольшой прирост, который и имел ме­сто, происходил «гораздо более медленными темпами, чем рост числен­ности рабочей силы Америки» 216 .

Хотя руководство АФТ и КПП не желало признать порочность своей линии и критически оценить тяжелую ситуацию, в которой оказалось профсоюзное движение, тем не менее опасения растерять влияние в ра­бочей среде заставили профлидеров предпринять кое-какие шаги в по­литической области. Это были робкие, нерешительные шаги, так как профлидеры в новых условиях делали все, чтобы изменить представле­ние о профсоюзах как о боевом, независимом от капитала движении. «Крестовый поход» Маккарти и его воинства против «подрывной дея­тельности» левых и прогрессистов ускорил переход консервативной проф­союзной верхушки США на позиции безудержного восхваления «амери­канского образа жизни» и внешней политики США.

Несмотря на урон, который понесли в конце 40-х-начале 50-х годов профсоюзы, они все еще располагали большими потенциальными воз­можностями в политической сфере. Являясь в первую очередь экономи­ческими организациями, профсоюзы спорадически участвовали и в поли­тической борьбе. Особенно богатые традиции в этой области имели проф­союзы КПП, по инициативе которых в 1943 г. был создан Комитет по­литических действий. К деятельности этого комитета часто подключались и некоторые профсоюзы АФТ, особенно на Тихоокеанском побережье. «Беспартийность» политической организации КПП была лишь види­мостью. С момента возникновения она традиционно поддерживала демо­кратическую партию, программу неолибералов и их кандидатов на выбо­рах в конгресс и президентских выборах.

В 1947 г., после принятия закона Тафта-Хартли, АФТ также создала Рабочую лигу политического образования (Labor"s League for Political Education - ЛЛПЕ), Предвыборные лозунги и структура этой организа­ции, соответствовавшая избирательным округам, были практически иден­тичны с принципами Комитета политических действий. Фактически лига в 1948 г., так же как и Комитет политических действий, поддерживала демократическую партию, хотя в решениях съезда АФТ это официально зарегистрировано не было.

Комитет политических действий и Рабочая лига политического обра­зования осуществляли тесное сотрудничество и кооперацию в ряде шта­тов и на национальном уровне с 1950 г. Представители АФТ, КПП и братств железнодорожников 14 декабря 1950 г. образовали Объединенный "црофсоюзный политический комитет для координации действий профсою­зов. Эти шаги несколько усилили позиции профсоюзов и расширили их возможности для оказания давления на администрацию и отпора анти­рабочим силам.

Профсоюзы, образовавшие Объединенный комитет, оказались вовле­чены в острый классовый и политический конфликт, вызванный антира­бочей политикой государства и монополий в первой половине 1951 г. Он был ознаменован тем, что впервые за много лет господства демокра­тов профсоюзы АФТ и КПП и их руководство не только решились выра­зить протест, но и пошли на открытый конфликт с администрацией, от­казавшись участвовать в разработке такой политики, которая вела к замораживанию заработной платы и ограничению свободы забастовок 217 . Вслед за тем рабочие организации развернули широкую кампанию крити­ки администрации Трумэна и программы военной мобилизации. Кульми­нацией этого движения явилась конференция профсоюзов в Вашингтоне 20 марта 1951 г., на которой присутствовало свыше тысячи делегатов. Агрессия в Корее создала неблагоприятную обстановку для деятель­ности профсоюзов и в то же время поставила их лицом к лицу с пробле­мами американской внешней политики, вопросами войны и мира. Лидеры АФТ и КПП в самом начале конфликта пошли на весьма непопулярный в рабочей среде маневр: открыто поддержали решение президента Тру­мэна вмешаться в события в Корее. Ф. Мэррей послал телеграмму прези­денту, уведомляя о своей поддержке 218 . У. Грин сделал это не так официально, но не менее определенно 219 . II все же демонстрация лояль­ности и приверженности антикоммунизму не принесла особых выгод АФТ и КПП: в Вашингтоне к их голосу прислушивались не более, чем рань­ше. Зато для рабочих со временем война стала синонимом инфляции, . роста налогов, усиления антирабочего характера политики администра­ции и монополий. Противоречия по экономическим вопросам, ограничение прав трудящихся, вызванные войной, привели к усилению экономической борьбы рабочего класса.

В 1952 г., после некоторого спада в конце 40-х - начале 50-х годов, наблюдался значительный подъем забастовочного движения: произошли 5117 забастовок, в которых участвовало свыше 3,5 млн. трудящихся (на 60% больше, чем в предыдущем, 1951 г.). В результате было потеряно 59100 тыс. человеко-дней (вдвое больше, чем в 1951 г.). В 34 забастов­ках приняли участие по 10 тыс. и более рабочих. Эти показатели были выше, чем за любой другой предыдущий год, кроме 1919 и 1946 гг. 220 В 1952 г. бастовали водители грузовых машин, железнодорожники, телеграфисты и телефонисты, рабочие нефтеперерабатывающих заводов. Но самой крупной забастовкой этого года стала 59-дневная национальная забастовка 650 тыс. сталелитейщиков. Это был один из крупнейших тру-

215 Handbook of Labor Statistics, 1968. Wash., 1968, p. 300.

216 Daily Proceedings of the Fourteenth Constitutional Convention of the Congress of Industrial Organizations, December 1, 1952. Atlantic City, p. 31.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949-1954)

довых конфликтов в истории США. Борьба за повышение заработной платы в ходе забастовки, как отмечали американские коммунисты, посте­пенно переросла в «политическую борьбу по важнейшим проблемам, за­трагивавшим интересы рабочего класса в целом» 221 .

Массовые забастовки в 1952 г. были успешными и вынудили предпри­нимателей пойти на определенные уступки. В результате забастовочной борьбы была фактически сорвана программа «экономической стабилиза­ции» правительства Трумэна, которая предусматривала ограничения ро­ста благосостояния трудящихся и перекладывала на их плечи финансовое бремя агрессивной войны в Корее. Недовольство этой политикой было столь велико, что руководство и АФТ, и КПП не смогло сдержать рост стачечного движения и вынуждено было санкционировать забастовки.

Все шире стало распространяться движение протеста против самой войны. Если профбоссы боялись открыто выступать против войны, то от­раслевые, местные отделения профсоюзов АФТ и КПП и особенно неза­висимые национальные профсоюзы делали это систематически, высказы­ваясь негативно в отношении внутренней и внешней политики Трумэна. Многие профсоюзы проводили опросы и референдумы, как, к примеру, союз сталелитейщиков в 1951 г., в Кливленде, Детройте, Нью-Йорке, Чикаго, в ходе которых подавляющее большинство рабочих высказыва­лось за немедленное прекращение огня и вывод американских войск из Кореи 222 .

Одними из первых борьбу против агрессии начали члены профсоюза портовых грузчиков и складских рабочих Тихоокеанского побережья в Сан-Франциско. В июле 1950 г. они пытались воспрепятствовать погруз­ке военного снаряжения для отправки в Корею. За эти действия предсе­датель профсоюза Гарри Бриджес был подвергнут тюремному заключе­нию. Репрессии со стороны властей не заставили членов этого профсоюза и его руководство отказаться от своих убеждений. На съезде в апреле 1951 г. делегаты союза портовых грузчиков и складских рабочих вновь подвергли резкой критике внутреннюю и внешнюю политику администра­ции Трумэна 223 .

Активно выступали против внутренней и внешней политики админи­страции Трумэна руководители и печать профсоюза горняков, одного из крупнейших в США. Журнал профсоюза писал: «Именно наша бестол­ковая дипломатия втянула нас в конфликт в Корее, который, как сейчас стало очевидно, не может быть решен на полях сражений... И теперь ад­министрация обязана найти выход для окончания этого несправедливого кровопролития» 224 . В редакционной статье, опубликованной в другом номере журнала, еще определеннее говорилось о том, что «война -это дело рук богачей, с помощью которой богатые становятся еще богаче, а бедные - еще беднее... Мы, простые люди, должны работать и воевать, идти на жертвы, сносить лишения и платить за всю тяжесть ошибок, безрассудства и спекуляции, которые являются частью войны и политп-

222 История рабочего движения в США в новейшее время: В 2-х т. М., 1970-1971,

т. 2, с. 263.

223 Report of the Officers to the Ninth Biannual Convention of the International Long

shoremen"s and Warehousemen"s Union. Honolulu, April 2, 1951. San Francisco,

1951, pt 1, p. 74.

kи вооружения» 225 . Антивоенную позицию занимал и независимый профсоюз электриков.

С течением времени стали все более активно выступать в защиту мира, против военной истерии и многие крупные профсоюзы КПП, которые в первые месяцы вооруженной агрессии США послушно шли за руковод­ством КПП в Вашингтоне либо опасались открыто высказать свое мне­ние. Проблеме мирного решения корейского конфликта была, например, посвящена новогодняя редакционнная статья в декабре 1952 г. журнала союза рабочих упаковочной промышленности 229 .

О наличии в США «партии войны», которая стремится втянуть стра­ну в глобальный военный конфликт, говорил на митинге рабочих Объеди­ненного союза швейников в январе 1952 г. в Миннеаполисе секретарь-казначей профсоюза Ф. Розенблюм. Он предупреждал, что наступление на гражданские свободы и права рабочих является частью широкой кам-пании, развязанной «поджигателями воины» 227 . Президент этого союза Л. Холлэндер еще в начале сентября 1951 г. на 12-й ежегодной конфе­ренции КПП штата Нью-Йорк выразил надежду на «быстрейшее оконча-ние» военных действий в Корее. А уже следующая ежегодная конферен­ция КПП штата Нью-Йорк в Буффало приняла специальную резолюцию, поддерживавшую шаги, направленные на заключение «почетного прекра­щения огня» в Корее, и осуждавшую попытки втянуть страну в более «широкую дальневосточную войну» 228 .

На 35-тысячном митинге рабочих Детройта в конце июня 1951 г. по случаю 10-летия со дня подписания единого контракта с компанией Фор­да многие ораторы, в том числе и ветеран профсоюзного движения США Джон Льюис, призывали к «пробуждению» рабочего движения, активиза­ции антивоенной и экономической борьбы, к объединению профсоюзных рядов 229 . Эти выступления свидетельствовали о постепенном росте в ра­бочем движении оппозиции реакционной внутренней и внешней полити­ке правящих кругов в США.

В январе 1952 г. в г. Эри (штат Пенсильвания) собрались представи­тели 14 местных отделений АФТ, КПП и независимых профсоюзов из нескольких штатов. На этой конференции суровой критике подверглась внутренняя политика администрации Трумэна. Участники конференции образовали Объединенный профсоюзный комитет за прекращение замо­раживания заработной платы. Подобные объединенные комитеты были созданы во многих штатах (Делавэр, Миссури и др.). В июле 1952 г. в Нью-Йорке 175 делегатов из 32 местных отделений АФТ, КПП и не­зависимых профсоюзов собрались, чтобы выразить протест против на­ступления реакции на гражданские свободы. Они утвердили открытое письмо к профсоюзам с призывом объединить усилия в борьбе против Реакционных законов Смита, Маккарэна и т. д.

В преддверии президентских выборов левоцентристские силы в проф­движении активизировались. Когда журнал «Hейшн» организовал в июле симпозиум «Что хотят профсоюзы в 1952 году», в нем приняли участие представители всех основных отрядов профсоюзного движения. Выражая

225 Ibid., Apr. 12, р. 8.

228 Ibid., Sept. 15, p. 3.

I. ПОСЛЕВОЕННАЯ АМЕРИКА

УСИЛЕНИЕ РЕАКЦИИ. МАККАРТИЗМ (1949-1954)

мнение большинства присутствовавших, Ф. Розенблюм заявил: «Профсою­зы хотят эффективного контроля над ценами... отмены закона Тафта-Хартли и восстановления заkона Вагнера, отмены законов Маккарэна и Смита и других актов, урезывающих основные нрава личности и пред­усматривающих,контроль над мыслями", они хотят также позитивных усилий, направленных на решение основных проблем, вызвавших между­народную напряженность, чтобы уничтожить угрозу мировой войны и не допустить ее последствий» 230 .

Предвыборные лозунги Комитета политических действий и Рабочей лиги политического образования носили более умеренный характер. Лишь дальнейшее ухудшение политической ситуации для рабочего движения вынудило руководство американских профсоюзов искать новые пути для того, чтобы отстоять достигнутое. На повестку дня во весь рост стал воп­рос об объединении АФТ и КПП.